Эй, Всевышний! Я научился ценить. Том III (СИ) - Нетт Евгений - Страница 6

— Я горд тем, что ты мой сын, Золан. Даже в такой ситуации ты не забыл о матери.

— Вместе с дымом эффект будет в районе шести-семи, в лучшем случае — восьми лет. Но потребуется помощь квалифицированного целителя, который сможет держать рот на замке.

Без этого действительно нельзя было обойтись, ведь содержимое этих двух склянок с толстыми, зачарованными стёклами не имело цены.

Сто тысяч эфир, миллион, десять миллионов — цена разнилась от случая к случаю, так как слишком капризным было то, что называли цветением жизни. Концентрированная жизненная сила, добыть которую можно было только из свежего трупа крайне редко встречающегося на землях демонов змея. Маленького, никакого в боевом плане, но — отменно скрывающегося и ядовитого до такой степени, что для получения смертельной дозы достаточно было просто пройти мимо него на расстоянии в десяток метров.

Мне повезло его встретить во время поисков одной надоевшей демонам-заказчикам банды, и я не упустил своего шанса. И если вы решили, что на этом «капризность» и закончилась…

Главным фактором, влияющим на цену, был возраст змея. Антрацитово-чёрный, с каждым прожитым годом на его шкуре появлялось белое кольцо. Чем меньше разница в возрасте между употребившим цветение и змеем, из которого оно сделано — тем лучше эффект. В идеальных условиях эти сорок миллилитров могли омолодить на пятнадцать-двадцать лет, но маме сорок семь, а змею было сорок два года. Потому примерный эффект был больше чем в два раза ниже идеального, но я был рад и этому.

— Я найду такого. Ты точно уверен, что это был настоящий змей?

— Отец, не принимай меня за идиота. Я бы не стал тебя обнадёживать, если бы не был уверен в своих словах. Тем более, когда речь идёт о маме.

— Прости. Я уже успел забыть о том, насколько серьезным ты можешь быть. И всё-таки… — Мы остановились перед приличных размеров домом, окруженным сплошной стеной самых разных цветов. — С возвращением домой, Золан…

Часть I.

Время уже давно ушло глубоко заполночь, и отец, воспользовавшись своим положением в семье, отправил маму с братом спать, а сам со мной вместе расположился на крыльце дома. Мы много разговаривали и выпивали, так что я ну совсем не удивился тому, что в конечном итоге Волан отключился рядом с разбитой мраморной плитой — чего-то вроде домашнего памятника считавшемуся мёртвым мне.

Я же окинул взглядом картину суровой мужской попойки, в которой напиться было суждено только одному участнику, и залпом прикончил плещущееся в кружке пиво.

Опьянения, как и сна, не было ни в одном глазу, так что я принял решение немного повозиться с одной из наиболее успешных своих поделок, один из экземпляров которого оперативно занял мои уши, а второй — в виде груды составляющих развалился на ступеньке рядом.

Мне стоило только пожелать, как в уши полилась музыка, слышать которую мог только я сам — и больше никто. Сразу отвергну ваши крайне грубые предположения об употреблении всякой дряни и скажу, что магия крови в артефакторике имеет не мало сильных сторон, но и слабых ни разу не меньше.

Например, всё, что выходит из-под моих рук и управляется контуром на крови невозможно использовать никому другому. С плеером я зашёл ещё дальше, научив его правильно воспроизводить звук посредством колебаний пары миниатюрных динамиков. Грубо говоря, управлял я им так же — желанием, но вот музыку он мог как тянуть напрямую из моей памяти, — с первого раза получалось не очень, — так и воспроизводить с предварительно подготовленных золотых пластин диаметром в три сантиметра и толщиной в треть сантиметра. На такие влезало всего одиннадцать с небольшим минут аудиоряда в хорошем качестве, но я не жаловался.

Ведь всё, что могли предложить местные — это фактически диктофоны, способные час-полтора записывать звук вокруг.

И, естественно, никакой музыки, хранящейся только в моих воспоминаниях.

Впервые над этим проектом я начал работать четыре с небольшим года назад, и с того момента посвящал ему всё больше и больше времени. Можно сказать, с каждым годом мои усилия удваивались, и спусковым крючком для этого служило каждое новое вынужденное применение глаз.

Я завёл дневник, в который записывал всё сколь-нибудь важное на старом-добром русском языке, но этого было явно недостаточно. «Кларисса — твоя мать, ей столько-то лет при том, что тебе столько-то. Она авантюристка, домохозяйка и прочая, прочая. Волан — твой отец, он алхимик»…

Сухая выжимка, простые факты, не несущие ни грана эмоций, помогли мне не обидеть маму сегодня, но сам я чувствовал себя страшным лицемером. Забыв её два года назад, я старательно, на основе своих записей, возвращал её на место в своих воспоминаниях, но это совершеннейшим образом не то.

Просто представьте, что вы десятилетним пацаном пошли в поход-самоволку с друзьями, и проторчали где-нибудь в степях пару суток. Поход? Поход! Впечатления! Эмоциональный накал!

А когда ото всего этого остаётся только понимание того, что — да, ходил-бродил по степям, ловил ящерок и чуть не утоп в реке…

У нормального человека всё наоборот: он забывает факты, но до самой смерти хранит в сердце вызванные далёкими событиями эмоции. Я же терял последние, но вполне мог восстановить в голове общую картину событий.

Вот только радости это не приносило.

Чем, спросите вы, связан плеер и проклятая сила Палача? А я вам отвечу — возможностью работы с памятью. Если можно перенести на физический носитель мелодию, слова и голос певца, то почему бы не провернуть то же самое с образами? Хотя бы в виде кино, но я смогу сохранять наиболее важные моменты своей жизни.

А в будущем, по мере собственного роста как мага и артефактора, можно и до резервной копии самого себя добраться. Буду как Наруто, теневых клонов лепить. Главное, чтобы это в принципе было возможно, так как я о чём-то подобном в этом мире даже и не слышал, а вслепую занимать последний слот навыка — такая себе перспектива.

Поймав себя на очередном невесёлом вздохе, я решил покончить с самоистязанием и взяться, наконец, за работу. В конце концов, нормальный, человеческий управляющий контур сам себя не сделает, а такого настроения, как сейчас, — отрешённо-целенаправленного, — можно в ближайшее время и не дождаться.

Я взял одну из скомпонованных на манер компьютерной платы деталей…

И не заметил, когда небо начало светлеть, а первые солнечные лучи — скользить по крышам домов. Из этого медитативного состояния меня вырвало мягкое прикосновение в моей же голове, и, что удивительно, несмотря на неожиданность, моё тело даже не попыталось как-то отреагировать на возможную угрозу. Может, помнило, в отличии от меня?

— Отдыхаешь?

— Вожусь с артефактом, мам. — Я обернулся, встретившись глазами с добрым взглядом Клариссы. — Ты что-то хотела?

— Удостовериться, что твоё возвращение — не сон. Мы ведь тебя уже похоронили… Прости. Нужно будет съездить на кладбище, убрать надгробие. И переоформить документы.

— Это ведь не к спеху, верно? Можем просто поболтать… — Краем глаза я заметил направленный на меня серьезный взгляд, принадлежащий выглядывающему из-за приоткрытой входной двери брату. — Доброе утро, Тэл.

Он промолчал, а секундой позже скрылся за дверью. Мама хихикнула:

— Не беспокойся, он привыкнет и не будет убегать.

— Я и не беспокоюсь. — Пожимаю плечами, собирая воедино разобранный артефакт. Работать с ним и одновременно разговаривать я пока не способен, так что пока стоит прерваться. А у мамы, к слову, в руках сумка. — Ты куда-то собиралась?

— Да, за продуктами. — На мой недоуменный взгляд, — мы и вчера не съели всё, что было наготовлено, — она добавила: — Сделаю что-нибудь ещё. Ты ведь так давно не видел домашней еды…

Что-то мне подсказало, что противиться этому её желанию бессмысленно, и потому я, недолго думая, предложил свою помощь, которую мама с радостью приняла. Но одно возмущенное нашим разговором действующее лицо, скрывающееся за дверью, не заставило себя долго ждать.