40к способов подохнуть. Том 4 (СИ) - "Hydra Dominatus" - Страница 71

И лязг вырвавшихся мечей из ножен Тёмных Ангелов говорил об их стальной решимости убить предателей лучше любых слов.

Глава 131

«Из всех примархов, за исключением, пожалуй, Мортариона, Лев Эль’Джонсон стоит особняком. Отчасти это связано с его молчаливой натурой — над ним всё время висит задумчивая тишина. Но есть нечто большее… что-то скрытое под его благородным внешним видом. Возможно, это результат его воспитания, когда он взрослел в одиночестве в кишащих монстрами лесах Калибана. Даже на военном совете Лев движется как высший хищник. Он всегда наблюдает, всегда планирует, всегда охотится. Он нервирует даже своих братьев»

— Из воспоминаний Малкадора Сигиллита

Я не был знаком с Львом, как и в целом видел его лишь единожды. В тот день он показался мне крайне вспыльчивым примархом, самым настоящим львом, что готов вцепиться в глотку и рвать врага до тех пор, пока от того не останется ничего. Он словно истинный царь зверей столь ревниво отстаивал интересы своего прайда, всего Человечества, что под его горячую руку мог попасть даже брат.

Особенно тот брат, который не разделял его принципов и убеждений, а также просто не мог понять ни самого Льва, ни Калибана. Миры, куда попадали примархи, оказывали на них очень сильное влияние и хоть по преданиям принято верить в то, что попали они на случайные миры, но… всё указывает на то, что капсулы с творениями Бога-Императора были притянуты теми или иными мирами вовсе не случайно.

Об этом говорила и сила Льва, который очень сильно изменился и вместе с тем… остался тем же. Смотря на него сейчас, спустя более чем десять тысяч лет я вновь видел льва, но уже другого. Мудрого и усталого, седого и такого же величественно. Он изменился, стал медленнее, осторожнее, но от этого только опаснее.

И тот факт, что за ним теперь шёл сам Лес Калибана, говорил о его невероятном хладнокровии. Ведь используя Лесную Поступь примарх не просто демонстрировал невероятную силу, он показывал всем свои псайкерские способности, которыми в той или иной степени обладал каждый примарх. Да, до Магнуса Льву было далеко, но ни один демон не мог сломить его душу и его волю. Как и сам варп бежал перед ним, в страхе разнося весть о возвращении ещё одного сына Императора.

Лев объединил свой легион, принял новый вид изменившегося Империума, а после того как бросил свой клич в варп, он теперь и явился на бой, как только узнал о появлении Фулгрима. И вместе с ним стояли падшие, которых он простил, найдя в себе силы не только на ярость, но и благородное милосердие. В память о своём вернейшем брате, что не был примархом, но был невероятно близок Льву, он переосмыслил всё. Абсолютно всё.

И хоть к своему легиону, что был разделён и погряз во внутренних конфликтах, Лев отнёсся с пониманием, но видели Тёмные Боги в его ауре лишь ту же ненависть ко всему чужеродному, что несло опасность Человечество. И пока Робаут Жиллиман игрался в правителя и защищал Терру, плескаясь в лучах славы и расположения своего Отца, Лев Эль Джонсон стоял здесь.

Стоял по другую сторону Великого Разлома и даже не пытался перейти на другую сторону, хотя Лесная Поступь могла его провести. Ведь он нужен был здесь, нужен был мирам, что оказались отрезаны от света Астрономикона и оказались во власти Хаоса. Лев вырос на мрачной планете и выживал в лесах, где не мог выжить никто. Он знал, что такое сражаться в истинной тьме и это знал его легион.

И даже в полном окружении врагов, когда Тёмные Боги отмечали свою победу, он бесстрашно вступал в бой. В том числе в бой с тем, кто когда-то был его братом. Очень давно, настолько давно, что сам Лев уже толком и не помнил.

С диким кличем с места сорвался Фулгрим, извиваясь змеёй, загрохотало тяжёлое вооружение терминаторов и к высокому потолку полуразрушенного зала влетели Тёмные Ангелы в невиданной ярости ведя стрельбу по Детям Императора, огрызающихся с не меньшей жестокостью и остервенением. Лязгом сотен мечей наполнился зал и оркестр из залпов тяжёлых орудий снаружи дополнял звуки войны.

Каждый был готов умереть здесь и сейчас. И каждый умрёт сейчас или позже.

— ТЫ ТАКОЙ МЕДЛЕННЫЙ, БРАТ!!! — взревел Фулгрим, который в своём демоническом обличии возвышался даже над Львом.

Удары Фулгрима разрезали саму реальность и сверкали его совершенные клинки. Колоны обрушались одна за другой, в то время как Лев после своего натиска начал отступать назад. Шаг за шагом используя меч и щит, Лев отступал и оставлял глубокие трещины на гранитных плитах. Стонали сервоприводы его доспехов и казалось он ничего не мог противопоставить своему брату, что и раньше считался лучшим мечником, а теперь в своём демоническом обличии стал ещё смертоноснее.

Так казалось.

— УМРИ!!! — взревел Фулгрим, после чего исполнил свой лучший приём.

Сразу четыре клинка устремились с разных сторон. Обладая куда большими габаритами, размах его клинков и рук был воистину огромным. Он мог уничтожить такой такой сразу десятки астартес. Уклониться Лев тоже не успевал, даже будь он моложе, то его скорости бы просто не хватило. Это была победа, к которой уже тянула свои когти Слаанеш. Как вдруг она услышала тихий смех Тзинча, продолжающего наблюдать со стороны.

В последний момент перед тем как проклятые клинки должны были коснуться Льва, он вдруг исчез и появился в десяти метрах от Фулгрима. Варп продолжал искажаться и среди разломов, откуда на физический мир смотрели демоны варпа, начали прорастать корни Леса.

С помощью Лесной Поступи Лев не только мог сам перемещаться через варп, он мог перемещать ещё и других. Мог отправлять вперёд лишь своё сознание, а мог… мог призывать Лес Калибана к себе на помощь. Будучи юным он не понимал всего этого потенциала и во многом даже не подозревал о нём. Но десятки тысяч лет не только охладили его пыл, но и научили невероятному самоконтролю.

А когда плотность варпа становилась невероятно плотной, то Лес Калибана помогал своему сыну даже в бою. Так было в сражении Льва с Ангроном. Так было и сейчас. И взгляд из Леса заставил Фулгрима испугаться и почувствовать себя добычей.

— СЫНЫ ЗЛОБЫ!!! ЛЕТЯ… — раздался крик в воксе и тут же оказался прерван помехами.

— Все фигуры одна за другой выходят на свою позиции… — рассмеялся Тзинч и со всей силы пронзил мой разум.

От этого я упал на колено. Никто не обращал на меня внимание, все были увлечены сражением двум примархов. Полубоги бились неистово и беспощадно, пока их сыновья одним за другим находили смерть среди гранитных обломков нашего монастыря.

— Что он сделал? — вспорхнула Птичка и села на пол передо мной.

— Я… я не знаю… — ответил я, собирая волю в кулак и поднимаясь в полный рост, чтобы отдать приказ. — Прорываемся к капитану!

Пусть примархи разбираются сами. Если Лев выиграет, то слава ему. Если проиграет… атомное пламя наших зарядов должно оставить на этом месте лишь пустую воронку. Поэтому надо было пробиваться к нашему капитану, чтобы убедиться в том, что смертельный капкан для Фулгрима будет захлопнут и на наших костях никто не спляшет.

От отряда нашего осталось ещё меньше, чем было изначально, но это война, тут ничего не поделаешь. Хотелось бы сражаться при поддержке титанов, кустодесов и чего уж там, с личным присутствием Бога-Императора. Но по факту победы приходилось всегда выковывать в крайне несправедливых условиях. Потому что война это в целом про несправедливость. Сегодня больше вас, а завтра больше врагов. Сегодня на ваши головы летят атомные бомбы, а завтра на головы ваших врагов. Никаких честных сражений нет и не было на войне.

— Лахид! — воскликнул я на одном из поворотов, увидев укреплённое гравикресло с телом старшего библиария.

Всё оно пестрило дырами, а сам Лахид хоть и прибывал в сознании, но видно было как его свет души слабеет от секунды к секунде.

— Альфа легион… они забрали боеголовки, строительную технику… копают вниз, вертикально вниз, под обителью апотекария… — Лахид говорил прерывисто, делая долгие паузы, во время которых жутко гудела система жизнеобеспечения, которая не могла уже остановить смерть. — Капитан Андрос держит оборону в зале героев. Дредноут… пробуждён, но я не знаю где он. Я чувствовал крик боли… возможно никого в живых уже нет.