День исполнения желаний - Усачева Елена Александровна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая

– Я сейчас, – пробормотала Таня, поднимаясь и передавая горшок учительнице. – Я сейчас подойду.

– Приходи после уроков, мы вместе его пересадим. – Улыбка на лице Нины Антоновны застыла. Она видела, что с ее любимой ученицей происходит что-то не то, но пока не могла понять что.

– Да-да, конечно, – машинально кивнула Таня, потому что мыслями она уже находилась очень далеко отсюда.

Ребята около медпункта снова забеспокоились, расступились, давая двери открыться.

Лицо Терещенко соперничало цветом с белым халатом Зиночки, но дышал он спокойно, хоть и держался за дверной косяк. Но это, видимо, скорее от страха, чем от последствий общения с ядовитым плющом.

– Ну, принимайте своего героя. – Зиночка как всегда, улыбалась и, предвосхищая неизбежные вопросы, пояснила: – Произошел отек тканей горла и пищевода, доступ кислорода в легкие был перекрыт, вот он и стал задыхаться. Отек я сняла антигистаминами. Если вы не накормите его еще чем-нибудь таким же, он будет жить.

И она почему-то посмотрела на перепуганную Таню, как будто именно она насильно впихивала в Терещенко листья плюща.

– Не накормим, – заверила ее Сонька «Энерджайзер» и подхватила Терещенко под локоть. – Я прослежу.

Веревкина уверенно поволокла несопротивляющегося одноклассника к лестнице. Таня вместе со всеми сделала несколько шагов следом. Она никак не могла оторвать взгляда от макушки Терещенко, от его топорщившихся во все стороны волос.

– Странно.

Даша стояла рядом и сосредоточенно ковыряла зубочисткой в зубах. Как будто они вместе с Терещенко на завтрак ели не кашу, а мясо.

– Чего это она в него так вцепилась? – Ходыкина вздохнула и, нахмурившись, стала изучать вынутую изо рта палочку. – И вообще, ты заметила, что твое колдовство больше подействовало не на него, а на нее? Из нормального человека превратилась в какую-то лягушку.

– Обратный эффект, – пробормотала Таня.

– В смысле, что если целуешь лягушку, то она превращается в человека, а если человека, то сам – в лягушку? – Даша округлила глаза. – Ого! Ни фига себе! То-то я смотрю, она какая-то странная последнее время. Знаешь, что я у нее видела в сумке? – Таня помотала головой, потому что даже представить не могла, что такого страшного могло лежать в сумке у Соньки «Энерджайзер», кроме нового учебника по литературе. – Розовую такую книжечку с интригующим названием «Я вас любил…».[2]

– Почему «любил»? – Таня перешла на шепот. Теперь они стали похожи на настоящих заговорщиков.

– А как же? – В замешательстве Ходыкина сунула зубочистку в карман.

– Почему в прошедшем времени? – уточнила Таня. – Почему не в настоящем? Надо же: «Я вас люблю».[3]

– Значит, уже не любит, – отрезала Даша. – С Сонькой ведь никогда ничего не понятно. А у тебя чего?

Таня пожала плечами – в ее жизни никогда не происходило ничего интересного, зачем спрашивать?

– Нина Антоновна цикламен купила. Всю зиму цвести будет, – пробормотала она и впервые внимательно посмотрела на Дашу. Та уже с увлечением откусывала топорщившийся заусенец. Таня и сама не заметила, как сунула руку в карман. Орех сам собой нырнул ей в ладонь. Решение пришло сразу, как только она почувствовала под пальцами шероховатую скорлупку, и, уже ни о чем не думая, она отдала Сонин подарок Даше. – Держи! Погрызи что-нибудь полезное, – пробормотала она, пряча глаза. – Для здоровья – в самый раз!

– Вы все в эти игрушки играете? – пренебрежительно хмыкнула Ходыкина. Она кинула вокруг себя оценивающий взгляд и остановила его на двери медкабинета. Даша вставила орех в щель между дверью и косяком и резко потянула за ручку. Раздался треск. Орех выпал из щели и покатился по полу. Дверь еще секунду постояла, раздумывая, обижаться ей на такое обращение сразу или немного погодя, и начала открываться на застывшую в немом удивлении Ходыкину. Даша попятилась, споткнулась о собственную ногу и упала, чудом не налетев на злополучный орех.

– А вообще странные дела творятся вокруг, – как ни в чем не бывало произнесла она, шмыгнув носом. – Все время что-то падает.

Таня уныло побрела по коридору, не раздумывая, прихватила оставленный Ниной Антоновной на лавке цикламен, прижала его к груди.

Она не стала заходить в кабинет биологии, чтобы проведать своих любимцев. И, конечно, совершенно забыла, что режиссер звал ее на репетицию.

Где-то внутри поселилось щемящее чувство одиночества – все разбрелись по своим делам, все были нужны. Одна она оказалась лишней.

Наверное, события последних дней все-таки сказались на Таниных нервах, потому что до этого она никогда в школу не опаздывала.

Проснувшись утром следующего дня, она приятно потянулась, посмотрела в серое окно и опять закрыла глаза. Второй раз она проснулась, когда неутомимые стрелки молчащего сегодня будильника добежали до отметки девять часов.

Она снова потянулась, перевернулась на другой бок и стала лениво соображать, какой сегодня день недели – суббота или воскресенье. Если суббота, то можно проваляться в постели полдня – все дела сделаны вчера, поливать цветы не надо, а домашние задания подождут до воскресенья. Если воскресенье, то можно еще часик поспать и отправиться с мамой по магазинам. Был у них такой обычай – ходить в воскресенье утром за обновками. И хотя они себе ничего не покупали, но зато всегда с прогулки возвращались довольные.

Так Таня и лежала, медленно перекатывая в голове события последних дней, пока с ужасом не поняла, что сегодня четверг. Не суббота и не воскресенье, а самый настоящий будний день.

Таня пулей вылетела из кровати и заметалась по комнате. Как всегда в такие моменты, портфель оказался несложенным, блузка была мятой, а сапоги с вечера не чищены. Вдобавок ко всему добрая мама куда-то ушла, оставив на столе записку: «Приготовь завтрак сама, я спешу».

Эх, если бы знала дорогая мамочка, как спешит ее единственная дочка. Опаздывала она уже не на первый урок, а на второй. Ладно бы там была невинная биология или совсем уже никчемная физкультура. Нет, там был русский. И если она не придет на русский, то может сегодня вообще в школу не ходить, нечего ей там делать. А также во все последующие дни – пропуска без уважительной причины русичка ей не простит.

Таня бегала по комнате, собирая в портфель все учебники и тетради, что попадались ей под руку. Тетрадка по русскому, естественно, нашлась последней, погребенной под стопкой книжек. Джинсы, водолазка – и бегом в прихожую. Пуговица на шубке, конечно, не хотела застегиваться сразу. Ей сначала надо было повыпендриваться. Молнию на сапоге заело. Завязки у шапки запутались. Проклиная все на свете, Таня выбежала на улицу и на секунду застыла, зажмурившись, – такая нешуточная метель поднялась.

Таня запахнулась, подняла воротник и смело двинулась вперед. Порывы ветра толкали ее в плечи и в грудь, словно неведомая сила пыталась не пустить Таню в школу. У нее и правда появилась мысль сегодня никуда не ходить. Раз уж она проспала… Может, это знак свыше, что выходить из дома не стоит? Может, кто-то неведомый специально сделал так, чтобы она поспала подольше, помогая ей избежать большой беды?

Стоило Тане об этом подумать и остановиться, как снежный вихрь метнул ей в лицо горсть снежинок. Таня стерла варежкой с лица снег, упрямо мотнула головой и пошла дальше. Нет, она не из тех, кто отступает!

Таня преодолела последние метры до школьного забора, шагнула через калитку, и ветер неожиданно стих, словно его и не было. Мягкий снег сыпался пушистыми хлопьями.

Смена погоды была настолько внезапной, что Таня снова остановилась. Перед ней была белоснежная равнина школьного двора, на которой не было видно ни одного следа. Наверное, именно такое снежное безмолвие встретило Герду, когда она вступила во владения Снежной королевы.

• Предыдущая
• 12/18
• Следующая