Господин следователь. Книга 3 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 26

— Все тоже самое и будет, — отмахнулся исправник. — Фрол, как та свинья — всегда грязи найдет. А мужики такого урядника и пришибить могут. Еще бы ладно — на одной бабе остановился, у которой муж стерпит. А он… Думал — похлопотать, чтобы в Тюремный замок перевели.

— А там женское отделение.

Не удержится. А за связь с арестанткой можно загреметь далеко и надолго.

Сообщений о преступлениях и происшествиях было немного. Всего два.

«26 декабря 1883 года крестьянин деревни Спас-Мякса Ольхоской волости Власов Филипп, 45 лет, ушел за покупками в село Ольхово. Взял с собой 55 копеек. По дороге обратно напился и утонул».

Рождество, что ли праздновал? И где он утонуть-то умудрился? Бабы в праздники белье не полощут, все проруби прихватило льдом.

Абрютин пододвинул мне другой лист бумаги — рапорт урядника Нелазской волости. О, это к Литтенбранту, если что.

'Крестьянка из деревни Каменка Акулина Фофанова заявила, что 28 декабря прошлого года шла из Череповца от сватьи, с покупками, ее догнали розвальни, в которых сидело два мужика. Акулина попросилась довезти, но возница сказал, что не возьмет, нет места, но может довести ее узел. Она согласилась. Возница взял узел и уехал.

Примет мужчин не помнит. Конь — жеребец гнедой масти. На розвальнях одна оглобля измазана красной краской.

В узле было: 5 кофточек (4 белые ситцевые и одна цветная), 6 юбок шерстяных; сахара 20 фунтов, чая — десять фунтов, сапоги женские яловые. Всего украдено на 23 рубля 30 копеек'.

Не бедная крестьянка! И перла на себя двадцать килограмм почти тридцать верст? Есть женщины в русских селеньях.

Леночки в окне нет, значит, идет урок.

— Учится ваша, еще десять минут подождите, — сообщил служитель. Посмотрев на меня, улыбнулся: — Барышня вас уже третий день караулит, все глаза проглядела, а вас все нет и нет.

Я только виновато повел плечами. Нет у нас единого расписания занятий. В Новгороде еще праздники, а в Череповецкой Мариинской гимназии уже учатся. Возможно, сократили зимние каникулы из-за того, что ушли на них раньше, из-за карантина. Любопытно, как оповестили гимназисток? Нет ведь ни телефонов, ни групп вконтакте.

— О, господин Чернавский, где же вы пропадаете? Елена уже вся извелась. Учителя жалуются на ее рассеянность, а преподаватель арифметики собирался двойку поставить.

А вот и классная наставница. Откуда ты вынырнула?

— Виктория Львовна, мое почтение, — приподнял я фуражку. Потом, словно оправдываясь, сказал: — Только вчера вернулся, но как вернулся…

— Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног, — хмыкнула наставница гимназисток, процитировав Грибоедова. Потом строго сказала: — И не вздумайте прилюдно целовать Елену.

— Когда это я ее целовал? — возмутился я.

— Потому и говорю — не вздумайте. Не подавайте дурного примера гимназисткам, особенно младшим.

— Виктория Львовна, а что тут дурного? — подал голос служитель.

Наставница так глянула на старика, что тот мгновенно притих и сделал вид, что это не он сказал, а незримый дух.

— Виктория Львовна, — вспомнил вдруг я. — У меня в Новгороде был разговор с… одним из начальников нашей губернии об ученице вашей гимназии Татьяне Виноградовой.

— Вот как? — с удивлением воззрилась классная дама. Наверное, знает о размолвке прежних подруг.

— Господин вице-губернатор сказал, что если директор гимназии или попечительский совет — не знаю, в чьей это компетенции, подадут прошение на имя губернатора о стипендии для гимназистки, то его рассмотрят в самое ближайшее время. Еще прошение должен подать отец Татьяны.

Виктория Львовна от неожиданности чуть не потеряла пенсне. Потом отвела меня в сторону и вполголоса спросила:

— Вы хлопотали о Татьяне Виноградовой?

— Не то, чтобы хлопотал, — честно ответил я. — Если сын задает вопрос отцу — разве это хлопоты? Я спросил — батюшка мне ответил, вот и все.

— Елена вам не говорила, что Татьяна распускает о вас гнусные сплетни? Говорит, что вы неуч, что в Окружном суде держитесь лишь благодаря влиятельному отцу, а все ваши победы и достижения, о которых говорят в городе, результат усилий полиции. Что судебный следователь Чернавский пожинает плоды деятельности простых городовых. Дескать — городовые раскрывают преступления, а следователь только бумажки пишет.

— Пусть болтает, — махнул я рукой. — Кое-что, о чем она говорит — сущая правда. Юридического образования у меня нет, бумажки пишу в огромном количестве. Сплетня, она на вороту не виснет. Леночка правду знает, а что до остальных…? Все, кому положено правду знать — они знают.

— Согласна, — улыбнулась Виктория Львовна и пояснила. — Василий Яковлевич Абрютин — муж моей сестры. Он о вас высокого мнения.

И снова город Череповец показался мне меньше, чем он есть. Исправник не говорил, что его свойственница служит в Мариинке.

Классная дама, стерев улыбку с лица, сообщила:

— Я уже приватно побеседовала с Татьяной, предупредила, что если она не прекратит сплетничать, то ее ждет неприятный разговор с директором. А разговор в кабинете директора означает, что на нее не то, что прошение не станут писать, но встанет вопрос о выдаче ей свидетельства об образовании.

То, что услышал, было неприятно. Понимаю, что Татьяна, наслушавшись жалоб своего отца, смертельно обижена и на меня, а заодно и на Леночку. Но разносить сплетни среди гимназисток? Чего ради?

— Не передумали хлопотать за Татьяну? — спросила Виктория Львовна. — Я, разумеется, передам господину директору ваше предложение. Но скажу откровенно — я буду против и свое мнение выскажу на заседании Попечительского совета. Предполагается, что выпускница курсов станет педагогом. А что это за педагог, если он занимается сплетнями? Если уж и писать прошение, то на более нуждающуюся гимназистку. У Виноградовой, по крайней мере, имеется отец. Но среди учениц выпускного класса есть и другая кандидатура. Не стану называть фамилии, но она тоже мечтает о бестужевских курсах, только о физико-математическом отделении. Девочка сирота, учится за казенный счет, а воспитывает ее тетка.

— Виктория Львовна, вы лучше знаете своих учениц. Если есть талантливая девочка, да еще и сирота — подавайте прошение на нее.

— Иван Александрович, слышите — звонок. Вон, Елена к вам мчится. Я отойду на несколько минут.

Представители аристократии должны проявлять сдержанность в своих чувствах! Но мы с Леночкой Бравлиной, хотя и дворяне, к аристократам себя не относим. Поэтому, когда девчонка повисла у меня на шее, не стал ее отстранять, шептать — дескать, люди смотрят, а попросту поцеловал кареглазку прямо в губы[1]. Но силы воли хватило не увлечься. Спросил:

— Лена, выйдешь за меня замуж?

— Выйду.

Колечко, подаренное мамушкой, так и лежит в кармане. И чего ему там лежать?

Леночка посмотрела на пальчик, где появилось колечко с брильянтом, с гордостью показала его гимназисткам.

— У-у! — завопили и зааплодировали девчонки.

— Бравлина — немедленно в класс! Господин Чернавский — вон отсюда! И чтобы я вас больше не видела!

Придется уносить ноги. Рассерженная классная дама — страшный зверь. Леночку не съест, а меня может.

[1] Автор тоже считает, что ГГ и его невеста ведут себя неприлично! Правда, автор и сам однажды целовался со своей любимой девушкой в людном месте. Было это лет 37 или 38 назад, точно не помню. Спрошу жену.

Сбежал, бросив любимую девушку на растерзание злобным педагогам. А что делать? Не станешь же драться с классной дамой? А станешь, то неизвестно, кто выйдет победителем. Поэтому, мое поспешное бегство — это проявление мудрости, а не акт трусости.

Вообще-то, в женских гимназиях посторонним мужчинам нельзя находиться. Мне и так многое прощалось.

Что ж, на любовном фронте перерыв, придется заняться служебными делами.