Сокровище затонувшего корабля - Гусев Валерий Борисович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая

– Я с тобой, – сказала мама. – Я никогда не оставляла тебя в трудную минуту. Не оставлю и теперь. – Мама, оказывается, знала, что папу посылают в загранкомандировку – не то в Австралию, не то в Австрию.

– А мы?! – в один голос завопили ее дети.

– А вы останетесь здесь, – подошла к нам хозяйка «Горного гнезда» рыжая тетя Женя. – Скучать не будете. Слово рыбака.

И мы обрадовались. Тетя Женя, большая лягушка, нам очень нравилась: красивая, умная и веселая. Папа говорил, что это очень редкое сочетание в одной женщине. Он, мол, за всю жизнь только вторую такую встречает. (Первая, конечно, наша мама, его жена.) Маме она тоже понравилась (несмотря на эти папины слова), потому что у тети Жени в ее школьные годы тоже был очень дружный класс. Такой дружный, рассказывала она, что после школы весь класс дружно пошел служить в милицию.

– И вы, Женечка, тоже? – ахнула мама.

– Конечно, – засмеялась тетя Женя и вдруг осеклась и, как-то виновато взглянув на папу, вильнула как золотая рыбка хвостом: – Но это было давно...

– И неправда, – поддержал ее зачем-то Алешка...

Перед отъездом, собирая вещи, мама выставила нам свое первое требование. Или наставление:

– Вы должны дать мне слово, что будете беспрекословно выполнять все указания Евгении Семеновны. И не будете обижать тетушку Р.М. Она славная. – Алешка на это «славная» изумленно выпучил глаза и вздыбил хохолок на макушке. И машинально кивнул, давая согласие.

Сегодня, дорогие гости, – сказала за завтраком тетя Женя, – нас ждет интереснейшая экскурсия. В одиннадцать часов за нами придет прекрасный белый катер, и мы отправимся в старые катакомбы.

– Зачем? – холодно спросил Алешка, намазывая хлеб маслом.

– Как это зачем? – возмутилась тетка Р.М. – Тебе неинтересно? А руки ты мыл?

После отъезда наших родителей этот вопрос она задавала Алешке при каждой встрече. Двадцать раз на дню. Будто у него не две руки, а сорок.

– Мыл, неинтересно, – лаконично ответил он сразу на оба вопроса, впиваясь зубами в бутерброд. – А интересно в эти катакомбы из кладовки пролезть! Теть Жень, можно я лучше на гидроцикле погоняю?

– Не выйдет, дружок, – улыбнулась тетя Женя, – не увиливай от культурной программы. Я твоей маме обещала.

С Алешкой у них были прекрасные отношения. Основанные на том, что с первого дня тетя Женя предупредила за обедом всех постояльцев:

– Гидроцикл у меня всего один, поэтому... – она посмотрела на Алешку, и он ее понял без слов. Но не только он.

– Вот еще! – заявила вредная Р.М. – Я тоже хочу освоить это транспортное средство.

– Вы его утопите, мадам, – сказал Профессор. – А мальчику...

– А мальчику, – рассердилась Р.М., – надо почаще мыть руки!

Когда наши родители уехали, Р.М. взялась за наше воспитание всерьез. И сейчас она стала доказывать, что если Алеша не посетит эти самые катакомбы, то у него останется пробел в эстетическом воспитании на всю жизнь.

– Ну и пусть, – сказал Алешка.

– Я этого не могу допустить, – возразила тетя Женя. – Живо собирайтесь. Не пожалеете.

Это точно. Не пожалели. Запомнили эту поездочку на всю жизнь. Пробел заполнили. В своем эстетическом образовании. В разделе «Пираты XX века». До сих пор, как вспомню, так холодею изнутри и снаружи.

Вначале-то все хорошо было. Пришел белый катер. Мы все на него ловко попрыгали с причала. Только тетка Р.М. свалилась на палубу, как с дивана во сне. Но капитан быстро ее подхватил и поставил на ноги. И белый катер, завивая винтом буруны, помчался вдоль скалисто-каменистого берега и золотых пляжей. Усеянных песком, зонтиками и загорающими. Быстро домчались до пустынного берега, пристали к нему и стали взбираться по скалистой тропе. Тетя Женя ловко, как дикая коза, скакала впереди, мы карабкались за ней, а последней, как улитка на капусте, пыхтя ползла Р.М.

У входа в катакомбы – это был, так сказать, парадный вход – экскурсовод пересчитал нас по головам, выдал каждому по свечному огарку и отпер железную решетку, закрывавшую вход в подземелье.

– Еще раз напоминаю, – строго сказал он, глядя почему-то на Алешку, – о требованиях безопасности. В катакомбах можно легко заблудиться и бродить там, в темноте и холоде, всю оставшуюся жизнь. Поэтому идти строго друг за другом, никуда не сворачивать и не отставать. Впереди идет еще одна группа. Попрошу с ней не смешиваться. Всем понятно?

– Всем, – за всех ответил Алешка.

Спустившись глубоко вниз по крутому провалу, экскурсанты цепочкой пошли узким и низким проходом куда-то в темную даль. Мы с Алешкой шли в середине цепочки, за нами – тетя Женя. Впереди и сзади светлячками мерцали слабые огоньки свечей. Было холодно и страшновато. И я подумал, как люди здесь жили месяцами, да еще и воевали с врагами. И выдерживали не только подземелье, но и все гадости фашистов: они закачивали в подземелье морскую воду мощными насосами, чтобы затопить его; они запускали сюда вредные газы, чтобы удушить партизан, бросали в штольни гранаты. И отравленную пищу. (Это нам все экскурсовод по пути рассказывал). И партизаны ничего этого не боялись. А я, если честно, даже переночевать здесь не согласился бы.

Особенно интересно было в одной большой комнате. Здесь были вырублены в стенах такие ниши, в них партизаны спали после боев. Стоял простой стол, на нем коптилки из снарядных гильз, две мятые миски и солдатский котелок, из которого торчала алюминиевая ложка. На стенах висели автоматы, дырявый от пуль ватник и портрет Ленина в рамочке, вырезанный из газеты. Была даже полка с книгами. Казалось, что обитатели этой комнаты вот-вот вернутся с боевого задания, сядут за стол и будут есть гречневую кашу, вспоминая эпизоды горячего боя. И читать героические надписи на стенах, выцарапанные штыком: «Смерть фашистским оккупантам!» и «За Родину, за Сталина!». Были, правда, и другие надписи на стенах. Противные. Они уже в наше время появились. Сделанные гадкими руками. «Я бы их отрубал без жалости», – сказал экскурсовод. И мы все с ним согласились. И пошли дальше, смотреть подпольную типографию, где партизаны печатали свои листовки.

В общем, в катакомбах нам очень понравилось. Даже интересно было. Особенно когда потерялась тетя Женя. Куда-то свернула и – исчезла. И Алешка исчез тоже. Хотя я послушно выполнял второе мамино наставление: крепко держал его за руку. Но я не успел еще испугаться, как он появился снова. Вот с такими глазами! Он поманил меня пальцем и шепнул:

– Кого я видел! С тетей Женей!

По его голосу и глазам можно было подумать, что он видел с тетей Женей какое-то подземное чудище.

– Папу! Они шептались!

Фантазер. Папа давно уже в Австрии. Или в Австралии.

– Не веришь? Они там о какой-то ерунде говорили, я подслушал. О какой-то знакомой тетке Марье. Папа сказал, что ее купила какая-то кривулька. За очень большие деньги. И эта Марья занимается теперь не наукой, а грабежом.

«Чушь собачья!» Я так и сказал Алешке. Шепотом. Чтобы другие не слыхали.

– Вот и не чушь! Что, я папину начинающую лысину, что ли, не знаю! Сходи посмотри.

Но посмотреть папину лысину не пришлось. Тетя Женя, как привидение, выплыла из бокового прохода и спокойно заняла свое место в строю экскурсантов. Никто и не заметил ее отсутствия. Кроме нас и Р.М. Она покосилась на тетю Женю, потом на Алешку, видимо, хотела спросить его про руки. Или еще про что-нибудь. Но передумала. Вскоре мы, полные впечатлений, с облегчением выбрались на белый свет, сдали экскурсоводу свои огарки и, щурясь от солнца, спустились к катеру.

– Все здесь? – спросил капитан. – Никто не заблудился?

Мы переглянулись – и обнаружили, что с нами нет Боцмана. Тетя Женя нахмурилась. А Р.М. поспешно сказала:

– А он с нами и не ходил! Он наверху остался – свое любимое пиво пить.

А меня что-то кольнуло вдруг, какое-то беспокойство – я точно помнил, как Боцман ворчал где-то сзади, когда мы спускались по ступеням. И в проходе он две свои короткие песни напевал – про пароход и подлодку.

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая