Взлетная полоса - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
– Ну покушать он любил, похвастаться тоже, если понимать под хвастовством рекламу агентства… Но главное, Кирилл был воплощением творческого начала. Понимаете, Антон, дети – это самые творческие люди на земле. Они рисуют, лепят, сочиняют стихи, объясняют мир, выдвигают идеи без оглядки на взрослые оценки. Они еще не зажаты, не подчинены критериям «хорошо – плохо», они просто творят в свое удовольствие, и все. Это потом жизнь их обломает, скажет «ты дурак, ты бездарность», заставит зажиматься, таить все лучшее в себе… Взрослые очень зажаты, Антон, понимаете? А чтобы выдвигать нестандартные идеи, которые сработают в рекламе, нужно иметь смелость, нужно снять все зажимы. Кирилл отлично умел это делать! Вспомнить только, как мы играли в бумажные снежки…
– Снежки? Бумажные?
– Да! – На этот раз Таня засмеялась искренне, вспомнив что-то по-настоящему веселое. – Это такое упражнение для развития креативности. Сначала нужно скатать из бумажки шарик, пользуясь только тремя пальцами – большим, средним и указательным… Вот так!
Танина тонкая ловкая рука без труда продемонстрировала то, что было сказано на словах. «Видно, немало тренировались», – отметил Антон. Его некреативные пальцы, привыкшие нажимать курок и крушить челюсти, вряд ли справились бы с такой ювелирной работой.
– А потом, – свернутая бумажка клюнула Антона в грудь и отскочила, – побросаться ими… Ну давайте, не спите! Теперь вы мне бросайте!
Антон поймал бумажку, не долетевшую до стола, и запустил в Таню. Та снова запулила в него этим микроскопическим снежком… Через полминуты таких упражнений Антон поймал себя на том, что улыбается.
– Ага, подействовало! – торжествовала Таня. – Антон, вы, должно быть, думаете, что мы все здесь ненормальные…
– Ну почему же ненормальные…
– Ну, по крайней мере, глупостями занимаемся. Разве не так?
– Ну…
– Да вы не стесняйтесь! Со стороны, конечно, выглядит глупо, но ведь детские игры тоже кажутся глупостями. Задача этого и подобных упражнений заключается в том, чтобы растормошить ребенка в себе.
Как бы утомясь от этого напряжения, Таня, в последний раз поймав шарик и точным баскетбольным броском отправив его в мусорную корзину, упала на стул. Лицо ее подернулось тенью, на нем словно наметились линии, прочерченные лекалом разочарованности для будущих морщин. Тонкая рука машинально выдвинула верхний ящик стола, пошарила в нем и вынырнула пустой. Таким жестом курильщики ловят пачку сигарет – Антон не мог ошибаться. Она недавно бросила курить? И, должно быть, не только курить… Какие еще привычки оставила в прошлом эта молодящаяся женщина, похожая на мальчика?
– Кирилл был талантливым руководителем, – как бы в ответ на его невысказанный вопрос, призналась Таня. – Меня всегда считали перспективной, но только ему удалось по-настоящему высвободить мою креативность… растормошить во мне ребенка… Ну и… Стоит ли объяснять? Любовь – это ведь тоже детское чувство. Такое яркое, такое открытое… такое творческое…
– Вы были?..
– Нет, не то, что вы подумали. – Таня передернулась, точно задев болезненный порез, который начал кровоточить. – Мы не были любовниками. Нет-нет, совсем не так.
– А кем были? – впрямую, минуя галантность, спросил Артем.
Таня поежилась.
– Просто сослуживцами, друзьями… Нет, не так, все не так! Мне трудно это объяснить. Знаете, некоторые обстоятельства понятны только изнутри, а со стороны… Я чувствовала его внимание к себе… Да что там долго говорить, я была влюблена в него. И я очень надеялась, что он ответит мне взаимностью.
– Несмотря на то, что он был женат? – Антон прикинулся бестактным дурачком.
Таня слегка скривила губы. Сейчас она выглядела мальчишкой, который собирается сказать гадость.
– А что, разве мужчин когда-либо останавливало наличие жен?
– Ольга Легейдо – красавица.
– Да, этого отрицать нельзя. За экстерьер он ее и выбрал. – (Не родилась еще та женщина, которая проявила бы великодушие к сопернице!) – Но Ольга – никто, поверьте мне. Просто игрушка, понимаете, райская птица! Он ее выбрал потому, что у него долгие годы тянулось безнадежное влечение к какой-то Лене, чужой жене, а потом то ли влечение прекратилось, то ли решил, что надо круто менять жизнь, вот и женился на Ольге. Это я все знаю от его старых друзей, может быть, это сплетни… Но я знаю, что отношения у них с Ольгой были странноватые. Я не раз видела их вместе и отвечаю за свои слова. От любящей пары исходит тепло, вы, наверное, сами чувствовали. А тут – сплошной холод, хотя не ругаются, не дерутся, но лучше бы дрались, драка все-таки выражение того, что люди друг другу небезразличны… В общем, если бы он решил быть со мной вместе, Ольга его не остановила бы. Наверное, я ошибалась относительно Кирилла… и относительно себя. Если бы он видел себя в роли Пигмалиона креативности, а меня – в роли Галатеи, может быть, у нас бы что-то и произошло. Не знаю, не знаю. Но дело в том, что у нас все получилось как-то по-детски. Не миф, а сказка. Не Пигмалион, а Карлсон… Карлсон, понимаете, он такой непостоянный! В этом его очарование.
– Точно. Пропеллер в заднице. Был и улетел. – Намеренной грубостью Антон собирался вернуть эту женщину (девочку?) к действительности. Этот тип пудрил ей мозги при жизни, а после его смерти она продолжает пудрить мозги самой себе… Проснись же ты! Молодая, красивая, талантливая, неужели стоит тебе сокрушаться о том, кого больше нет, тратя свои драгоценные женские годы? Смотри, их ведь не так уж много остается! А дальше будешь старая, печальная, никому не нужная, и ничего, кроме воспоминаний, у тебя не будет.
Таня посмотрела на него глазами, превратившимися в трагические блюдца. Ну да, конечно, как же! Этот тупой мент (для нее он тупой мент) отмочил такое кощунство!
– Как вы способны!.. Как вы!..
– Способен, – жестко подтвердил Плетнев. – Вы, Таня, так расписываете покойного, – он выделил последнее слово, – что невозможно поверить, как это у какого-то монстра поднялась на него рука.
– Я же вам намекала… большие деньги…
Возмущение Тани было так велико, что она позабыла и о своей предшествующей конспирации, и о прослушивании. А верила ли она в прослушивание на самом деле? Плетнев симпатизировал Тане, но он прежде всего был на работе, что вынуждало к необходимости проверить все версии. Так ли безупречна, чиста и незапятнанна Таня, как хочет показать? Знаем мы этих влюбленных дамочек! Что-то надтреснутое чудилось Антону в изъявлениях любви к покойнику, рассказах о том, каким он был талантливым и необыкновенным. Что-то натянутое, чересчур, против смысла, эмоциональное – в том, как она сейчас настаивала, незаметно для себя повышая голос:
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
