Мертвое наследие (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич - Страница 20

Ответить мастер не успел, их разговор прервал Рейн, также успевший прочитать второе письмо.

— Если ты, Блурвель, планируешь отправиться в Пуёль, то я поеду с тобой.

— Об этом не может быть и…

— Не торопись, — беловолосый маг мягко перебил начавшую было тираду мать. — Подумай как следует, ведь в этом есть определённый резон. Рейну как будущему наследнику нужно зарабатывать политический вес. К тому же леди Ерина лишь немногим его старше. А учитывая нынешние отношения лорда Рейхарда со своей дочерью, это могло бы стать для нас неплохим вариантом для брака. В части её внешнего вида можете не переживать, я верну всё как было и даже сделаю лучше. Предпочтения будут?

С этими словами Блурвель подмигнул молодому парню, на что тот лишь скривил лицо.

— Я не за внешний вид переживаю, а за возможные проблемы с головой, — возразила Деневиль. — Десять лет мучительного ожидания смерти вряд ли прошли для неё бесследно. А судя по тому, на что намекает этот наёмник, то и подавно. Она ненавидит не только своего отца, но и тебя, Блурвель. Не забывай об этом.

— Зато будет благодарна императору, когда узнает, что это он настоял на том, чтобы я не доводил до конца начатое 10 лет назад. И вместе с благодарностью Первый хорошенько так запустит свою лапу в род Вестелин, ставя под угрозу баланс сил в Единой. Но если мы в качестве героя представим твоего сына, который и без моей помощи излечит бедное дитя лорда Рейхарда, то трижды окажемся в выигрыше. Император не получит власти в Пуёле, мы заручимся поддержкой наследницы дома Вестелин и получим информацию, которой она обладает. И если первые два пункта — дела будущего, то вот информация мне нужна прямо сейчас. Мои глаза и уши в Южных королевствах доносят интересные сведения. Скоро там развернётся настоящая гонка, а мы даже ещё не на старте!

— Ты готов поверить слухам и проповедям спятившего искателя, и ради этого рискнуть нашим положением? — глава рода Деневиль даже вскинула одну бровь. — Мы, кажется, об этом уже говорили.

В ответ мастер подхватил невидимым жгутиком силы второе письмо, пришедшее от некоего «ушастого друга», и подвесил его в воздухе прямо перед собой. Ткнув в него пальцем, он, чеканя каждое слово, сказал:

— Это. Уже. Не слухи.

— А с чего ты взял, что это не уловка одного наглого наёмника или и вовсе — ловушка, которую они организовали на пару с Рейхардом?

— Мазаю можно верить, — вдруг сказал Рейнлиен. — Он не нарушит условия сделки и не пойдёт на подлость, если, конечно, заказчик его не вынудит. Скорее всего, лорд Рейхард просто не знал, с кем связался.

— Ну допустим. Но как мой сын сможет излечить Ерину Вестелин без твоей помощи?

— Никак, — просто ответил маг. — Но ей об этом знать необязательно.

— Эй! Ты ещё кто? А ну выходи на свет!

Окрик солдата заставил Джебуса отвлечься от созерцания внутреннего убранства храма. Правда, ненадолго. Одетый в кожаные доспехи воин вдруг часто задышал, а потом и вовсе схватился за горло, будто пытаясь протолкнуть через него побольше воздуха. Однажды Джебус видел такое, когда, ещё будучи мальчишкой, пытался пересечь Барьер с востока на запад. Тогда это ему не удалось, а две третьих отправившихся в путь, включая его родителей, так и остались лежать на промёрзших скалах. Покинуть Дикие королевства он сумел лишь спустя долгих 5 лет, скопив достаточно денег, чтобы оплатить одно пассажирское место на тауронской галере до Торгового залива. Правда тогда он ещё не знал, что жители запада называют его дом «диким».

— Здесь душно. Выйди на улицу, и тебе сразу станет лучше.

Задыхающийся воин судорожно кивнул и на подкашивающихся ногах побежал в сторону лестницы, по которой только что спустился в подземный этаж храма. Конечно, дело было не в духоте или недостатке определённого газа, который необходим человеку для жизни. Просто Джебус не любил, когда его отвлекали.

Символы, выцарапанные на чёрной глянцевой поверхности перевёрнутого купола, уже не светились. Это если смотреть обычным зрением. Но если взглянуть на них иначе, то там ещё теплились остатки магии, которыми они были напитаны совсем недавно. Маг подвесил под потолком сгусток магического света, чтобы получше оглядеть рукотворную яму храма. А вон и дыра в самом её центре, откуда, по всей видимости, извлекли осколок зуба Пожирателя. Ни сам камень, ни сопутствующие знания не должны были достаться постороннему. Но они достались. И теперь Джебусу предстояло выяснить, как такое могло произойти.

После неожиданной смерти мастера Хирузена многие старшие слуги ковена метили на его место посвящённого. Но выбор почему-то пал именно на Джебуса, который к этому и не стремился вовсе. Его куда больше интересовали собственные изыскания в области магии преобразования, чем тайные знания и эфемерная заёмная сила. Может, поэтому патриарх и возвысил его? Ходило немало слухов о том, что Хирузен сам был не прочь возглавить ковен, сменив на этом посту задержавшегося на этом свете старика. Тот был настолько древним, что и имени его уже никто из нынешних слуг не помнил.

Но определённая польза в возвышении всё же была. Связь с Отрёкшимся позволила ему шагнуть на новую ступеньку, вплотную по силе приблизившись к пятому рангу. И его магия преобразования раскрылась по-новому. Но вместе с силой повелитель наделял своих посвящённых слуг и ответственностью. И его первым заданием в своей новой роли было отследить источник распространяемой ереси и крайне опасных знаний. А заодно завербовать союзника, посылающего такие однозначные и понятные лишь некоторым сигналы.

Вот только когда он прибыл на место и нашёл этот храм, было уже поздно. Кто-то явно его опередил, присвоив себе и осколок, и затеявшую всё это Ерину Вестелин. Кто же этот смельчак, посмевший бросить вызов одному из сильнейших родов Империи? И как много ему теперь известно? Это тоже предстоит выяснить.

Ферма, на которой мы ранее останавливались по дороге в Пуёль, в этот раз выглядела ещё более опустевшей. Как и боялся глава семейства, оставшиеся рабочие разбежались, лишив немаленькое хозяйство последней надежды. Но тем лучше было для нас.

— Пустишь на ночлег? — спросил я фермера, заявившись в полдень третьего дня, если считать с того момента, как мы чудом вырвались из ловушки в торговой слободе. — Ты говорил, что у тебя и дешевле и вкуснее.

— Так это… Я-то только рад… Но где все остальные?

Мужик растерянно и даже недоверчиво глянул ко мне за спину. На дороге было пусто.

— Скоро прибудут, — уверенно ответил я, держа под уздцы незнакомую лошадь, которую удалось раздобыть два дня назад. — Все разъехались по округе, торгуют привезёнными товарами, потом закупаться ещё будут. Здесь решили собираться, когда каждый дела закончит. Я вот первый управился, всё продал! Но, думаю, уже к вечеру кто-нибудь ещё подойдёт. Поэтому, если не против, то нам бы лучше отдельный дом или тёплый сарай для всей компании. Ну и место под пустую телегу и лошадей, когда все вернутся.

— Дом есть, вон тот барак, там работники жили. Он пустой сейчас, лишь один Космач остался, но он уже, считай, как член семьи. Так и быть, я его к себе под крышу заберу. Один хрен со старшей дочкой спит, курва. Но у меня и ещё пара комнат свободных найдётся. Так что, может, и ты лучше там пока?

— Нет, я со всеми. Чтобы не обижались. Так правильнее будет, и для общего дела полезнее. Да и говорю же, скоро все соберёмся уже. Так сколько тогда за постой?

— За барак? — мужик крепко задумался, пытаясь в уме нащупать грань дозволенного. — Четыре серебрушки в день за дом и по 20 медяков за каждую лошадь, которую поставите в стойло. Напоим и накормим и вас и их. Ну что, по рукам?

Глядя на эту наглую физиономию, я отрицательно покачал головой.

— Я знаю, что у тебя дела совсем плохи. Да и мы хорошо поторговали, не скрою. Но меня обдирать всё равно не нужно. За такие деньги мы бы всем обозом на окраине Пуёля разместились, и не пришлось бы тут место встречи назначать. Так что давай так, три монеты в день за всё, без всяких отдельных поборов. Но думаю, что дней десять мы у тебя точно погостим, а это считай три золотых выйдет, бо́льшая часть из которых тебе даром достанется. Сам же сказал, что барак пустует.