Хрустальная гробница Богини - Володарская Ольга Геннадьевна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/70
• Следующая

За эти «самогонные» месяцы Кеша опустился настолько, что перестал мечтать о лучшей жизни. Если раньше по утрам он ломал голову над тем, как вылезти из «задницы», в которой он очутился, то теперь занимало его только одно – где бы раздобыть серной кислоты, дабы плеснуть ее в Эвину рожу. Конечно, легче было бы убить ее! Выстрелить из обреза (у старухи был такой в сарае) ей в сердце! Но тогда она просто умрет, не узнав, каково это – жить и страдать! А вот если он обезобразит ее личико, тогда совсем другое дело! Даже если она не станет инвалидом, то уж красоты своей точно лишится. А значит, перестанет быть БОГИНЕЙ! К этому И-Кей и стремился. Об этом и мечтал! Он как создатель имел право отобрать у Эвы ее божественный статус… Как там говорил Тарас Бульба? «Я тебя породил, я тебя и убью…» Золотые слова! А главное, правильные! И-Кей так и поступит – убьет… Но не саму Эву. Он убьет порожденную им БОГИНЮ…

16 сентября 2002 года все газеты (и не только «желтые», но и вполне респектабельные, типа «Труда») разразились страшной новостью – на супермодель Эву совершено покушение. Красавицу пытались облить серной кислотой, но благодаря отличной реакции телохранителя, успевшего загородить звезду от злоумышленника, девушка не пострадала. Чего нельзя сказать о добросовестном бодигарде – вся порция кислоты досталась ему. Однако, к его счастью, вылилась не на лицо, а на тело, так что ни дыхательные пути, ни глаза не подверглись опасности. Однако правая сторона туловища оказалась сильно обожженной, и парня в бессознательном состоянии увезли в больницу прямо с места преступления. Злоумышленника (им оказался бывший Эвин продюсер И-Кей) взяли там же. Преступник пытался бежать, но его скрутил второй телохранитель Эвы, после чего сдал в руки милиции.

Последующую неделю журналисты мусолили эту историю. Затем начали копать, желая выяснить причину, побудившую И-Кея броситься на свою бывшую подопечную с банкой кислоты. Нарыли много интересного, благо за информацией далеко не надо было ходить – поднимай подшивки да читай. Начиная с откровенных интервью И-Кея в «желтой» прессе и заканчивая репортажами из зала суда, где проходил процесс по делу Иннокентия Станкова. Не обошлось без фотографий халупы, в которой в последнее время жил И-Кей, а также без опроса его друзей – запойных пьяниц, с которыми он бухал самогон у хозяйки на кухне. Короче говоря, газетный скандал удался на славу! Правда, как водится, он быстро затих. И об И-Кее все забыли. Вспомнили только через четыре месяца, когда состоялся суд, признавший Иннокентия Станкова виновным по двум статьям и приговоривший его к пяти годам заключения в колонии общего режима.

– Это Кеша? – ахнула Дуда. – Твой злой гений? Не может быть… Тот был заморышем, а этот… Ты посмотри, какая у него пачка…

– Это он. – Эва страдальчески сморщилась и отвернулась. – Точно он.

– Кто «он»? – обеспокоился Пол. – Объясните же…

– Иннокентий Станков. Бывший Эвин продюсер.

– Тот самый И-Кей? Ни фига себе…

– Ты слышал о нем? – удивилась Эва.

– Естественно…

– Почему же «естественно»? – буркнула Дуда. – И-Кей последние годы сидел в тюрьме, о нем давным-давно все забыли…

– Да, сейчас о нем мало кто помнит, но преданные поклонники Эвы знают, кто такой И-Кей… – Он потупился и немного смущенно добавил: – Я один из них…

– Вы мой поклонник? – благодушно улыбнулась Эва.

– Я восхищаюсь вами… С детства… В смысле, юности… Вы БОГИНЯ!

– Да-а, – протянула Дуда раздраженно. – Только признаний преданного фаната нам сейчас для полного счастья не хватало… Может, еще автограф попросишь?

– Не хами, Дуда, – одернула ее Эва. – Лучше напряги свою память и вспомни, когда мы его, – кивок в сторону покойника, – засудили.

– В ноль втором, а что?

– И сколько ему дали?

– Пять лет.

– Значит, он вышел полгода назад… – Она растерянно глянула на подругу. – А я думала, все еще сидит… Надо же, как быстро время пролетело!

– Интересно, где он полгода кантовался, что-то я о нем не слышала… – Дуда опять заглянула в лицо покойника. – Наверное, в своей родной деревне – вон какую харю наел.

– Напил, – поправил ее Пол. – Его лицо не полное, а одутловатое, опухшее от пьянства. Сразу видно, он несколько лет не просыхал.

– Может, его после смерти так разнесло, – неуверенно проговорила Эва. – Насколько я помню, Кеша не был любителем алкоголя. Травку покуривал. Иногда коку нюхал, а пил редко.

– Где ж он тебе в деревне коку найдет? – фыркнула Дуда. – Там только самогон.

– Кто его, а? – глядя на подругу широко открытыми глазами, спросила Эва.

– Не я, – по-своему расценила ее взгляд Дуда. – Клянусь тебе…

– Да, конечно, не ты…

– И, конечно, не я?! – воскликнул Пол.

– А вот это еще доказать надо, – процедила Дуда. – У тебя алиби есть?

– А у тебя?

– Мне оно ни к чему! Все знают, что я пацифистка!

– Я тоже пацифист. Я даже в армии не служил…

– Я в армии служил… ла, но людей я не убиваю. И животных тоже. Даже тараканов не травлю. Мирно с ними сосуществую!

– Это еще не доказывает твою невиновность, – не сдавался Пол, в ажиотаже не обратив внимания на странную оговорку. – Можно любить тараканов и людей, но ненавидеть одного конкретного человека.

– Ты хочешь сказать, что я ненавидела И-Кея?

– Вполне возможно…

– Да я плевать на него хотела!

– А я тем более! Я даже не был с ним знаком.

Повисла напряженная пауза, во время которой оппоненты сверлили друг друга хмурыми взглядами. Игра в гляделки закончилась после того, как Эва воскликнула:

– Я знала И-Кея и не сильно его любила, но я не убивала!

– Естественно, – поспешила успокоить ее Дуда.

– Естественно, – поддакнул Пол. – Кто угодно, только не вы…

– И не я, – напомнила Дуда.

– Хорошо, и не вы. Тогда кто? Кому понадобилось убивать спившегося зэка?

– Главное, ради чего? Я понимаю, когда мочат ради выгоды. С целью грабежа, например, или завладения наследством. Но с этого-то чего взять?

– Не все такие меркантильные, как ты, – устало проговорила Эва. – Очень часто убивают свидетелей, сообщников, давних недругов, шантажистов… А еще есть особая категория людей или нелюдей, которые режут, душат, топят первых подвернувшихся под руку…

– Ты сейчас о ком говоришь? – осторожно спросила Дуда.

– Ясно о ком, – проговорил Пол, многозначительно кивнув. – О маньяках!

Услышав это слово, Эдуарда испуганно выкрикнула: «Мама!» Она отличалась чрезмерной трусостью и богатым воображением – везде ей мерещились садисты, психи, а в каждой собаке, даже карманной, она видела бешеного волкодава. Крик получился чересчур громким, таким громким, что не проснуться, услышав его, было просто невозможно…

Но никто не проснулся! Только женщина с ближайшего кресла (судя по широкой спине, Матильда) перевернулась на другой бок, накрывшись с головой пледом.

– Не понял, – пробормотал Пол. – Не понял, почему никто не проснулся?

– Маньяк и их прирезал? – тихим голосом спросила Дуда. – В живых остались только мы?

– Что-то покойнички слишком громко храпят, – усмехнулся Пол. – Вы разве не слышите?

– Что-то слышу, – пролепетала Эдуарда.

– То есть все пассажиры, кроме нас, спят крепким сном.

– Я бы сказала, чересчур крепким, – поправила его Эва.

– Вы точно подметили… – Пол подошел к Матильде, склонился над ней, прислушался к дыханию, затем отдернул плед и пощекотал женщину за ухом. Та, вяло отмахнувшись, продолжала спать. – Все ясно! – воскликнул он, оставив фотографа в покое. – Их опоили снотворным.

– Их? – переспросила Эва. – А нас почему нет?

– Давайте рассуждать логически. Все спят, а мы нет. Значит, они выпили тот напиток, куда было добавлено снотворное, а мы нет… – Он сосредоточенно нахмурился. – Итак. Мы все сели в самолет. Заняли свои места. Взлетели. Затем стюардесса предложила напитки. Все они обычно стоят, – он указал рукой на столик, тот самый, где в графине с апельсиновым соком торчал нож для резки фруктов, – вот здесь. Соки, газировка, вода, вина… Я лично пил пепси. Баночное. Банку открыли при мне. Так и избежал снотворного… А что пили вы?

• Предыдущая
• 9/70
• Следующая