Заморский тайник - Тамоников Александр - Страница 10

– Икону у нас украли, – горестно поведал батюшка сторожу. – Ночью. Прямо из храма. Да не какую-нибудь, а Михаила Архангела. Такая беда…

– Да не может того быть! – ахнул сторож. – Как так – украли? Да еще Михаила Архангела!

– Вот так, – развел руками священник. – Взломали дверь ту, что с обратной стороны, и украли. Да ты погляди сам, если мне не веришь.

Старик, конечно, поглядел. И пришел в неописуемое отчаяние.

– Это все по моей вине! – горестно произнес он. – Караулил, да не укараулил…

– Вздремнул, должно быть, ночью? – спросил священник.

– Был такой грех. – Старик поник головой. – Умаялся за день, вот и сморило меня. Силы-то уже не те… Что же теперь мне будет? Какое наказание?

Священник ничего не ответил, да и что тут было отвечать? При чем тут наказание? Разве наказанием вернешь драгоценную икону? Не вернешь… Но что же делать? Доложить в епархию – это, конечно, само собой. Но ведь и это ничего не изменит. Разве станет епархия искать икону? Она ведь – не милиция…

Да, милиция… Надо обратиться в городскую милицию! Она ищет все украденное, там, должно быть, знают всех воров, вот пускай милиция и найдет икону!

Разобраться с кражей иконы было поручено оперуполномоченному Василию Кукушкину. Василий был молодым сотрудником и при этом с норовом и амбициями. Поручение ему не понравилось с самого начала, но ведь не скажешь об этом начальству! А вот тому, кто сообщил о краже, отчего бы и не высказать пару-тройку претензий? Тем более что, по мнению Василия, претензии эти были логичными и обоснованными. И он их высказал отцу Вениамину. Как только прибыл на место происшествия, то есть в храм, так сразу же и высказал.

– Насколько мне известно, – глубокомысленно изрек оперуполномоченный Кукушкин, – церковь у нас отделена от государства. Стало быть, и церковное имущество принадлежит церкви. А потому я, как представитель государства, не обязан его разыскивать. У вас его украли – вы и ищите. А если, скажем, я затею розыск, то это будет означать, что я, как представитель государства, вмешиваюсь в церковные дела – что, между прочим, запрещено законом. Ну и как же нам быть?

– Может, вы и правы, – сказал на это отец Вениамин. – Но с другой стороны – вы обязаны затеять розыск по всем правилам.

– Это как же так? – удивился Василий Кукушкин. – На каком таком основании?

– А на таком основании, – заявил священник, – что пропавшая икона – это не только икона как таковая, но еще и государственное культурное достояние. Уникальный, с точки зрения культуры, предмет – шедевр. Народное достояние.

– Что – икона? – не поверил Кукушкин.

– Икона, – подтвердил отец Вениамин.

– Она что же, у вас особенная? – не желал сдаваться юный оперуполномоченный.

– Можно сказать и так, – ответил священник.

– А вы это докажите!

– Одну минуточку, – невесело усмехнулся отец Вениамин.

Он куда-то отлучился и вскоре вернулся с какой-то бумагой в руках.

– Вот, почитайте, – сказал он, протягивая бумагу.

– Что это? – недовольным голосом спросил Кукушкин.

– Это заключение ученой комиссии из Москвы по поводу той самой иконы. В котором говорится, что икона – культурная ценность и потому она находится под охраной государства. Читайте, там все ясно сказано. И все печати тоже имеются.

Хотел того Василий Кукушкин или нет, но ему пришлось изучить содержание бумаги, причем самым внимательным образом.

– Действительно… – сконфуженно произнес он.

Дело представилось совсем в ином свете. То есть это была не просто пропажа церковного имущества, а самая настоящая кража государственной собственности. Так-то оно так, но, может быть, пропавшая икона какая-нибудь дешевка и ее цена пять рублей в базарный день? В этом случае, опять же, Василий может ее и не искать – в связи с малозначительностью принесенного государству ущерба. Закон это Василию позволял самым явным образом.

– Сколько же стоит ваша икона? – спросил оперуполномоченный.

– Не знаю, – пожал плечами священник. – Я не торговец иконами…

– Ну, а приблизительно?

– Наверно, несколько сот тысяч рублей, – сказал отец Вениамин. – А может, даже миллион. Или того больше…

– Сколько-сколько? – Василию показалось, что он ослышался.

– Икона очень древняя, – пояснил священник. – И чем она дороже, тем больше ее стоимость.

Да, дело поворачивалось совсем другой стороной. Сотни тысяч рублей, а то, может, и целый миллион! Да с Василия спустят шкуру вместе со штанами, лишь только за то, что он сдуру попытался уклониться от розыска иконы! А если он ее не найдет, то с него спустят и остальные шесть шкур! Потому что государству нанесен просто-таки непоправимый ущерб!

– Что же эта ваша драгоценность так плохо охранялась? – Усмешка у Василия получилась натянутой и кривоватой.

– Охраняли как могли, – ответил на это священник. – Кто же знал, что на нее позарятся?

– Ну да, – сказал Василий. – Кто же знал, что на нее позарятся… Все так говорят…

Он хотел сказать еще что-то, но передумал. Ну а что тут говорить? Тут нужно принимать меры: доложить начальству об истинном положении дел, затребовать следственную бригаду… И приступать к розыску.

Первым делом оперуполномоченный Кукушкин побеседовал с церковным сторожем Кириллом Авдеевичем. И вот тут-то выяснились весьма любопытные подробности.

– Каюсь, сынок! – сказал старик. – Потому как виноват я в пропаже иконки.

– Это почему же вы виноваты? – не понял Кукушкин. – С какого такого боку? Потому что уснули?

– Да ведь почему я уснул? – Старик горестно всплеснул руками. – Не по своей воле я уснул.

– Это как так – не по своей воле? – Кукушкин удивился еще больше. – А по чьей же?

– Не по своей, – повторил сторож. – А батюшке Вениамину я ничего о том не сказал, да оно и понятно, почему я не сказал. Совестно мне стало такое говорить батюшке. Ведь как он переживает оттого, что иконка пропала. Лица на нем нет! А тут еще я со своими признаниями… А вот теперь я мыслю так: надо мне рассказать всю правду. Потому что грех грехом не покроешь. Ты, сынок, послушай, как оно было на самом-то деле…

Со слов старика, на самом деле все было так. Вечером, еще до наступления темноты, он заступил на свой привычный пост – сторожить храм. Вначале все было как обычно: на город спускались летние сумерки, мимо храма проходили редкие прохожие, и, если они были Кириллу Авдеевичу знакомы, он перебрасывался с ними парой-тройкой слов.

А ближе к полуночи, когда совсем уже стемнело и прохожие пропали с улиц, к старику подошли два человека. Это были двое мужчин, которых Кирилл Авдеевич совсем не знал, а он, между прочим, знал почти всех жителей в городке.

– Значит, двое незнакомых мужчин! – насторожился Кукушкин. – И как же они выглядели?

– Обыкновенно выглядели, – пожал плечами старик. – Оба молодые, лет им по тридцать, ну, может, по тридцать пять. В темноте легко ли разобрать? Но, говорю, молодые. И нездешние.

– И что им было от вас нужно?

– Так ведь то же самое спросил у них и я. Что, спрашиваю, вы хотели, сынки? А они и отвечают: ничего мы не хотели, а просто – шли мимо. И захотели взглянуть на храм. Потому что, говорят, уж больно он у вас красивый! Как же, говорят, не взглянуть на него вблизи? Это да, отвечаю я им, храм у нас замечательный. Да вот только много ли разглядишь в темноте? Вы бы, говорю, приходили днем. Днем-то разглядеть красоту можно лучше. А не можем мы днем, отвечают. Днем мы шибко заняты. Чем же таким вы заняты, спрашиваю? Приезжие мы, говорят. Заготовители. И что же вы заготавливаете? А, говорят, всякую всячину. В основном – пух и перо. Это, говорю, дело, потому что в нашем городке почти сплошь подворья, а если так, то и хозяйство. Ну, а где хозяйство, там и всякая птица: куры, гуси, индейки… А где птица, там и пух с перьями. Это, говорю, вы удачно к нам приехали. Еще как удачно, отвечают. И смеются. Весело смеются, беззлобно…

Старик помолчал, припоминая события минувшей злосчастной ночи. А затем продолжил: