Исповедь бунтаря - Немцов Борис Ефимович - Страница 37
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
Не менее жестоко обращаются и с Михаилом Гуцериевым. У него не просто отобрали компанию. Его еще и объявили в розыск на следующий день после того, как у него погиб сын, очень славный и талантливый парень. Зачем? У человека сын погиб, оставьте его в покое.
Власть ведет себя по отношению к бизнесу как конкурент. Не как арбитр, устанавливающий правила и следящий за их соблюдением, а как игрок, причем игрок с замашками рэкетира. Захватывает компании, использует суды и прокуратуру для личного обогащения. В этих условиях заниматься бизнесом не просто опасно, а руки опускаются.
Это касается не только крупного бизнеса. На каждого Ходорковского есть свой Путин. На федеральном уровне Путин отбирает бизнес у Ходорковского. А в маленьком селе глава сельской администрации отбирает бизнес у владельца сельскохозяйственного кооператива.
Стоит ли удивляться, что и внутри себя бизнес устроен жестоко. Сколько вы думаете, получает страховки семья рабочего погибшего на производстве? 48 тысяч 900 рублей! Разве можно так оценивать человеческую жизнь? Если работающая женщина беременеет, ее сразу стараются уволить. Ей платят несколько тысяч рублей и пошла вон. Точно так же относятся и к людям в возрасте. Если смотреть правде в глаза, то в нашей стране женщинам, особенно одиноким, нельзя рожать, и никому нельзя стареть, если не хочешь умереть с голода.
В любой цивилизованной стране мира регулированием этих проблем занимаются независимые профсоюзы. В России профсоюзы входят в состав партии власти. И даже если вы захотите создать профсоюз на своем предприятии, если даже больше половины работников предприятия будут состоять в этом профсоюзе, работодатель по закону имеет право не заключать трехсторонний договор с вами и профсоюзом, а навязывать вам официальный и подчиняющийся власти профсоюз.
В большинстве случаев жестокость, которую постоянно проявляют россияне друг к другу, можно объяснить. Но объяснения получаются позорные. Тысячи бойцов ОМОН разгоняют митинги, состоящие из пары сотен безоружных людей, потому что власть до смерти боится даже призрака оранжевой революции. Городские власти не защищают инвесторов от произвола застройщиков, потому что повязаны с застройщиками круговой порукой. Детям и старикам не хватает лекарств, потому что половина средств, выделенных на лекарства, оседают в карманах медицинских чиновников. Для инвалидов не строят лифты и пандусы, просто потому что жизнь тяжелая и про инвалидов забыли.
Несколько лет назад ко мне на прием приходила девушка, представляющая организацию бывших наркоманов, которые стараются помочь друг другу избавиться от своей пагубной зависимости. В организацию входят несколько десятков молодых людей. И я был потрясен, когда узнал, что все, буквально все члены организации, и мальчики, и девочки, были изнасилованы в детстве отчимами или учителями. Вспомните, как часто в последнее время вы слышите об изнасилованных детях, пропавших детях, убитых детях. Не правда ли, все чаще и чаще? Статистика домашнего насилия в российских семьях удручающая. Каждый день, в каждой четвертой российской семье бьют женщину или ребенка.
Вообще бытовая жестокость стала для нас обыденным делом. Вы же не удивитесь, если увидите, как на улице один человек грязно ругает другого. Но вы удивитесь, если увидите, как прохожие склоняются к человеку, которому на улице стало плохо.
У нас жестокое кино, жестокое телевидение. Мы объясняем себе собственную жестокость и трусливую свою терпимость к жестокости других тем, что, дескать, мир вокруг нас жесток. Это позорное объяснение. Если мир жесток, надо попытаться его изменить, попытаться сделать жизнь вокруг хоть немного человечнее.
Дело не в том, какой кандидат победит на выборах: левый или правый, чекист, юрист или хозяйственник. Дело в том, чтобы очеловечить власть и общество, сделать их хоть чуть-чуть менее жестокой.
Как это ни банально звучит, начинать придется с себя. Давным-давно, когда я еще был губернатором в Нижнем Новгороде, мы начали там программу помощи одаренным детям. Тогда я считал эту программу хорошей, но неважной, теперь я считаю ее очень важной и продолжаю на собственные средства. Не потому даже, что одаренные дети превратятся в великих ученых и великих музыкантов, а потому что дети, их родители и те, кто им помогает, научаются относиться друг к другу по-человечески.
В конце концов, вот мы просто идем по улице и видим человека, которому стало плохо с сердцем. Вот человек упал на тротуаре, и если мы не подойдем к нему, заведомо считая его пьяницей или наркоманом, то мы не можем упрекать власть в жестокости и не можем требовать от власти, чтобы она гуманно относилась к своему народу.
Гуманизация России может стать хорошей национальной идеей, значительно лучшей национальной идеей, чем восстановление нашего былого ракетного величия. Национальные идеи типа возрождения великой России или создания многополярного мира плохи тем, что непонятно, как в эту национальную идею вписаться простому человеку. Понятно, что должен делать Путин для великой России и многополярного мира: газ перекрывать, ракеты перенаправлять. А простой человек для величия России что должен делать? Не понятно.
Если же мы пытаемся сделать свою страну человечнее, то понятно, чем именно должен заняться каждый человек ради этой великой цели. Государственные чиновники должны перестать заниматься бизнесом, не вмешиваться в дела судов, не мешать, хотя бы не мешать общественный организациям отстаивать права потребителей и чистоту воды в реках.
Губернаторы должны бороться за федерализм. Это сделает страну более демократичной и гуманной. Я встречался в Санкт-Петербурге с бабушкой-блокадницей. Она жаловалась, что три года ходит по кабинетам, не может доказать, что она блокадница, и соответственно, не получает причитающихся ей льгот и бесплатных лекарств. Я говорил этой бабушке, что губернатор Петербурга Валентина Матвиенко не выбрана блокадниками, а назначена Путиным. Поэтому губернатору не нужно нравится блокадникам, а нужно нравиться Путину.
В ельцинские времена налоги между регионами и центром делились пополам. Сейчас 70 % налогов уходит в Москву, и только 30 % остается в регионах. Отмена федерализма привела к тому, что регионы стали жить и развиваться втрое хуже, чем Москва. Региональные власти должны за восстановление федерализма бороться, потому что жестоко считать людей, живущих в провинции, людьми второго сорта.
Олигархи должны платить налоги, не давать взяток, не создавать неестественных монополий, не уводить деньги за границу, не банкротить искусственно предприятия, выгоняя на улицу тысячи людей. Я не думаю, что можно требовать от олигархов социальной ответственности бизнеса. Я понимаю, что от волкодава требовать помощи бедным бессмысленно, можно требовать, чтобы он не мародерствовал и не вел себя как шакал.
Журналисты должны говорить правду. Отмена цензуры ударила бы в первую очередь по наиболее зарвавшимся чиновникам. Очевидно, что при Путине взяток брать стали больше и наглее именно потому, что введена цензура, и назвать чиновника вором – это теперь считается экстремизм.
Простые рабочие и служащие должны войти в независимые профсоюзы, чтобы бороться за свои права и права своих товарищей.
Женщины должны прийти во власть. Это сделает власть менее жестокой. Я уверен, что если бы операцией по освобождению заложников в Беслане командовала женщина, она не смогла бы отдать приказ стрелять по детям из танков и гранатометов.
Любой человек, идущий по улице, и увидевший, как кому-то стало плохо, должен подойти и помочь. И мы не просто поможем человеку. Мы еще и получим право требовать милосердия от власти, если будем милосердны сами.
Одним словом, в деле гуманизации России каждому найдется место. Что касается лично меня, то я совсем уж было отошел от активной политической жизни, занялся виндсерфингом, детьми, друзьями и прочими приятными вещами. Но моя страна так жестока, что я решил, что должен вернуться и сделать хоть что-то, чтобы страна стала человечнее.
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
