Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 1

• 1/53
• Следующая

Ренат Георгиевич Мансуров, глава концерна «Россвияжэнерго», спокойно обвел глазами притихший зал и, поняв, что вопросов больше не будет, отодвинул от себя небольшую прозрачную папку с документами. Папка была немедленно перехвачена его первым заместителем и помощником Томилиным, с которым они проработали вместе добрых пятнадцать лет и научились за столь длительное время, изобилующее экстремальными ситуациями, понимать друг друга не только с одного взгляда, но и с одного жеста.

Собравшиеся в зале – а точнее, в небольшом, но зато в богато отделанном настоящими дубовыми панелями и неизбежным темно-вишневым бархатом зальчике – зашевелились, также сообразив, что встреча с одним из самых известных на сегодняшний, да и на вчерашний, день, в стране человеком завершилась. Народ здесь собрался далеко не глупый и, несомненно, опытный. Все сразу сообразили, когда пришло время расходиться, даже раньше, чем Ренат Георгиевич, сдержанно улыбнувшись в сторону нескольких телекамер, сгрудившихся слева от небольшой эстрады, поблагодарил всех «за внимание и понимание». Хотя если со вниманием действительно все было в порядке, то насчет понимания, как мельком подумал Томилин, – это вряд ли... Представители московского актива, настоявшие на этой встрече в закрытом клубе «Энерджи», вряд ли утешились, выслушав перечень причин, по которым некоторое время назад столица на несколько часов осталась без электричества...

Мансуров между тем поднялся из-за стола, сидя за которым он отвечал на каверзные вопросы, и огоньки телекамер начали медленно, один за другим, гаснуть. Последним нехотя исчез огонек камеры НТВ. К эстраде сквозь потянувшуюся к единственному выходу публику, ловко лавируя в небольшой толпе, уже пробирались телохранители Мансурова – Валерий Лавров и Сергей Качаров.

Томилин бросил искоса незаметный взгляд на своего шефа и друга и привычно удивился абсолютной невозмутимости его физиономии, нарушал которую разве что таившийся в глубине зрачков Рената Георгиевича ироничный огонек. Но огонек этот был запрятан так глубоко, что вряд ли его разглядели даже вездесущие телекамеры. Запечатлевавшие внешность Мансурова для потомков сотни и сотни раз за последние годы телекамеры все-таки не знали Рената Георгиевича так, как знал его Томилин... Да и сосредоточивались их объективы чаще всего на внешности Мансурова в целом – прямо скажем, было на чем: высокий, подтянутый блондин с абсолютно правильными чертами лица, ничем не выдающими восточного происхождения его хозяина, в неизменно строгом костюме, классической рубашке и не менее классическом галстуке, о стоимости которого свидетельствовала безупречность линий при некоторой естественной небрежности узла. Да, на голубом экране Ренат Георгиевич, безусловно, «смотрелся» при любых, даже самых патовых обстоятельствах!

Между тем Валерий с Серегой, телохранители Мансурова, достигли своей цели и, дождавшись, когда их хозяин в сопровождении Всеволода Ивановича спустится в опустевший зал – именно в опустевший, как предписывали правила, – двинулись впереди них на выход, за которым находился довольно просторный вестибюль с гардеробом и коридорчиком, ведущим в туалеты, а также изящная беломраморная лестница. Один из ее пролетов вел вниз – второй наверх. И там и там располагались основные помещения клуба, где, собственно говоря, и «клубилась» его почти круглосуточная жизнь. Хозяин «Энерджи», коротенький толстячок с бегающими глазками – третий из присутствующих на эстраде во время встречи, – сделал последнюю попытку залучить знаменитого гостя в ресторанчик, славящийся своей «почти домашней» кухней, и, получив вежливый и окончательный отказ, с недовольным видом затерялся в глубине закулисья.

Наконец все четверо – Валера с Серегой, как и положено, впереди, Мансуров с Томилиным чуть поотстав и между ними – вышли в вестибюль, тоже почти опустевший, на сей раз стараниями местной охраны, начальник которой, бывший майор милиции, маячил у выхода. Все, что случилось в следующую секунду, именно по секундам и восстанавливалось – с помощью немногочисленных свидетелей и камер видеонаблюдения – гораздо позже. А в тот момент Томилину, едва сумевшему осознать происходившее, показалось, что из дальнего полутемного угла под лестничным пролетом, ведущим наверх, то ли в кафе, то ли в ресторан, на них летит какой-то сине-красный мешок, лишенный любых иных деталей.

К «мешку» метнулся Лавров, кажется даже ухватил его, но тот сумел выскользнуть из Валериных лапищ, перед лицом окаменевшего на месте Томилина что-то сверкнуло в сторону Рената, почти одновременно просвистел огромный кулак бывшего боксера Сереги Качарова. Два звука слились вместе: один звонкий, металлический, второй смачный, чавкающий звук удара, затем тяжелый звук падения тела и лишь после этого, спустя еще секунду, раздался пронзительный женский визг: кричала замешкавшаяся после встречи дама – депутат Мосгордумы. И лишь после этого Всеволод Иванович автоматически шагнул влево, уже без всякой надобности заслоняя собой Мансурова, и увидел наконец всю картину в целом.

На полу, придавленный лежащим на нем Лавровым, валялся какой-то мужичонка, судя по почти наголо стриженному затылку (морда прижата к полу и оттого не видна), – молодой, возможно, и вовсе пацан, поодаль от него – не достигший своей цели (слава богу!..) нож, а может быть, и кинжал – в этом Томилин не разбирался – холодное оружие было какой-то странной, скошенной формы. От входа как-то слишком медленно – так ему показалось – бежит здешний начальник охраны, что-то кричит.

Всеволоду Ивановичу пришлось напрячься, чтобы расслышать, что именно:

– Не прикасаться к ножу! Не прикасаться!

«Никто и не собирается...» – почему-то подумал он: люди вообще ведут себя в экстремальных ситуациях странно и непредсказуемо. Томилин, например, внимательно понаблюдал, как начальник клубной охраны, осторожно опустившись на колени возле выбитого из рук убийцы кинжала, аккуратненько прихватил его носовым платком и опустил в неизвестно откуда взявшийся прозрачный пакет. И лишь после этого повернулся к Мансурову.

Ренат Георгиевич стоял чуть прищурившись, был немного бледнее обычного, но ни страха, ни особого волнения на его лице не читалось. Скорее легкое утомление... Всеволод Иванович невольно проследил за его взглядом: Лавров был уже на ногах – так же как и владелец кинжала, повисший в его ручищах. «Парню не больше двадцатника, – мелькнуло у Томилина, – бывший зэк?..» На эту мысль наводила малюсенькая головенка, стриженная под ноль, едва начавшая обрастать.

Несостоявшийся убийца вообще был неправдоподобно крохотным, тощим, почти утонувшим в своей красно-синей куртешке, из которой в данный момент торчала помимо стриженого затылка полубезумная, узкая физиономия с низким лбом, залепленным пластырем. Местные охранники, налетевшие теперь со всех сторон, перехватили лавровскую добычу, щелкнув на его запястьях наручниками.

– Уходим, – негромко произнес Мансуров над самым ухом Томилина, четко уловив момент, когда Серега Лавров сдал парня на руки бывшему майору.

В голосе Рената Георгиевича по-прежнему не ощущалось ни паники, ни волнения, это было обычное, рядовое распоряжение, понятое всеми: и Всеволодом Ивановичем, и Валерием с Серегой.

– Ренат Георгиевич, куда же вы? – Начальник местной охраны метнулся от своих подчиненных, столпившихся вокруг несостоявшегося киллера, в их сторону. – Сейчас милицейская бригада прибудет, мы вызвали!..

– Что-то случилось? – Мансуров слегка приподнял левую бровь, выражая недоумение. – Простите, но лично я спешу и помочь ничем не могу. Всего наилучшего.

Бывший милицейский майор так и остался стоять посреди холла с приоткрытым ртом, провожая глазами их компанию, слаженно двинувшуюся на выход в предписанном протоколом порядке: впереди двое секьюрити, чуть позади и в то же время между ними Мансуров с Томилиным.

Выход из клуба представлял собой стекляшку с широкими раздвижными дверями, поэтому начальник охраны «Энерджи» заполучил возможность увидеть всю мизансцену до конца.

• 1/53
• Следующая