Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 27

 Мои пальцы прозрачные, как стекло.

 – Мать… мама не сердится? – спрашивает вдруг Лайзо, не глядя на меня.

 Она плачет; ей больно.

 Но ему я об этом, конечно, сказать на могу.

 – Нет, не сердится, – улыбаюсь я мягко. – Но скучает. Твой подарок ей понравился.

 – Хорошо, – эхом откликается Лайзо. – Если будет беда, иди к ней. Уж сделать простой оберег или сплести ловец снов ей по силам… Жаль, что я не могу быть сейчас рядом с тобой, – вырывается у него.

 Я вспоминаю смертоносный туман, и две армии, и деревню, и дымки над трубами.

 Всё-таки никто не погиб.

 Чудо.

 – Значит, ты нужен здесь, – говорю мягко и склоняюсь к его губам.

 Он тянется навстречу…

 И тут лопается ещё одно зеркало – и вместе с ним трещина рассекает башню.

 Я очнулась за миг до поцелуя. Щёки у меня горели; на улице моросило, и воздух был таким влажным, что простыни и одеяла отсырели тоже.

 – Возвращайся скорее, – прошептала я, утыкаясь лицом в подушку, чтобы согнать румянец. – Возвращайся, пожалуйста, живым…

 По счастью, от неподобающих чувств не осталось и следа к тому времени, когда надо было спускаться к завтраку. По крайней мере, Клэр ничего не сказал. А может, он сам испытывал смущение после своей нечаянной исповеди накануне…

 «А может, ему просто привычнее спать до полудня, – пронеслось в голове. – Он ведь даже говорил, что по утрам всегда пребывает в дурном расположении духа. И всё-таки встаёт пораньше, чтобы позавтракать вместе с нами».

 Клэр украдкой зевнул, видимо, не удержавшись; я притворилась, что ничего не заметила.

 Мы с Мэдди прибыли в кофейню за час до открытия, но в зале нас уже ожидал Эллис – как всегда, полный кипучей энергии… и немного голодный, несмотря на солидную порцию пирога, от которого к нашему приходу остались лишь крошки и корочки.

 – Виржиния! У меня новости, одновременно хорошие и дурные. И у вас, похоже, тоже что-то есть, – и он взмахнул сложенной вчетверо запиской, той самой, что я отослала ему после разговора с леди Чиртон. – Я чудовищно тороплюсь, но побуду здесь ровно столько, сколько нужно, чтоб всё обговорить… Но сначала идите и выбраните вашего повара.

 – Мистера Мирея? – встревожилась я. – Зачем? Он снова затевал с вами ссору?

 Эллис закатил глаза:

 – Хуже. Он не замечал, как я затеваю с ним ссору! Так что отругайте его для тонуса, ему полезно. Некоторые люди совершенно невыносимы, тем и ценны, а стоит им исправиться – и пиши пропало… И, если уж вы идёте на кухню, то не спросите ли мистера Белкрафта о кофе, который он мне обещал?

 Полагаю, это был лишь предлог, чтоб остаться ненадолго с Мэдди наедине. Но я и так собиралась заглянуть на кухню, чтобы поприветствовать Георга. И Рене Мирея, разумеется, тоже; он не выглядел настолько подавленным, каким живописал его Эллис, но всё-таки держался чуть тише и скромнее обычного.

 – Осенью никому не избежать хандры, а от тумана болит голова. В такие минуты я скучаю по дому, да! – ответил Мирей, как мне почудилось, не вполне искренне, когда я осведомилась о его здоровье. – Пустяки.

 – Вам не снятся дурные сны? – осторожно поинтересовалась я.

 – Не дурней, чем обычно… Но, ах, ваша забота согревает мою одинокую душу! – произнёс он, прижимая руку к груди.

 Рука была испачкана в какао-пудре; на белой ткани остался коричневатый отпечаток, словно подсохшая кровь, прямо напротив сердца, и я с трудом подавила дрожь.

 Георг же держался куда спокойней, чем несколько дней назад. О происшествии в кофейне он уже почти не заговаривал, точно усилием воли спрятав воспоминание в самый пыльный и дальний сундук. Зато ворчать стал, как и прежде, если не больше… Забрав у него кофе для Эллиса и для себя, я вернулась в зал.

 – У меня попытались украсть посылку, которую граф Ллойд якобы приказал отправить ему перед смертью, – без предисловий сообщил детектив. Взгляд у него сиял торжеством. – И знаете что, Виржиния? Мы поймали их! Вернее, его. Увы, трофейного пленника пришлось передать «осам», но, вынужден признать, в осином гнезде ему и самое место. Маркиз предполагает, что между ним и тем неудачником-убийцей, который стрелял в мисс Белл, есть связь. Осталось только понять какая…

 – Алманский след?

 – О, его сейчас находят везде, – откликнулся Эллис саркастически, немного напомнив Клэра. – Даже и не представлял, какая Алмания, оказывается, могущественная и вездесущая держава, пока не началась война! Так что я бы не стал всё ставить на это предположение… Но, возможно, вы и правы. А что у вас за новости?

 Вкратце я пересказала наш разговор с леди Чиртон. Детектив ничуть не удивился – он только того и ждал.

 – Загвоздка лишь в том, как заполучить комнату с призраком хотя бы на полчаса – и без посторонних, конечно, – подытожила я.

 Он задумался.

 – Есть несколько идей… Попробуйте задержаться там хотя бы до семи вечера: за три-четыре часа я, разумеется, что-нибудь устрою. Да, и в любом случае сделайте вид, что совершенно не ожидали меня там увидеть! Прислуге ни к чему знать, что мы действуем сообща.

 – Могу и вовсе притвориться, что мы не знакомы, но о нашей дружбе, боюсь, газеты трубили в своё время слишком громко.

 – А, люди там слишком заняты, чтобы читать газеты, – отмахнулся Эллис. И тут же нахмурился: – Но, безусловно, у них всегда найдётся время посплетничать с кем-то, кто в курсе всех новостей… Кто-то очень умело распускает сплетни в клубе, как я уже упоминал: каждый раз, когда я возвращаюсь, показания немного отличаются, и вот никто теперь и вовсе не помнит правды. Чрезвычайно удобно для преступника, неудобно для меня, – вздохнул он. И глянул исподлобья: – Что ж, будем надеяться, что призрак на сей раз окажется более сговорчивым – и, если не вспомнит подробностей своей смерти, то хотя бы не откажется заключить с вами союз.

 «И что этот союз не будет нам во вред», – подумала я.

 Но вслух просто согласилась; достаточно и моих сомнений, не стоит смущать ещё и Эллиса.

 …Два дня пролетело незаметно, и вот подошло время снова навестить «Клуб дубовой бочки».

 Для визита я выбрала скромное тёмно-зелёное платье с коричневой отделкой и коричневый же с зелёным жакет – с удобными узкими рукавами без кружев и оборок. Главным образом потому что опасалась перепачкаться или подпалить себе наряд, разбираясь с жаровней. Кто знает, что за диковинку привёз кузен леди Уоррингтон?

 Но всё оказалось не так страшно.

 Самую тяжёлую и грязную часть работы на себя взяла горничная – высокая, мосластая, с жилистым лицом; её тёмные волосы на ярком свету отливали рыжиной, а глаза были светло-карие, в желтизну. Когда дворецкий привёл горничную, то обратился к ней «мисс Смит», и эта фамилия показалась мне даже не знакомой, а значимой… 

 А потом я вспомнила.

 Ну, конечно, Фрида Смит – та самая служанка с алманским именем, у которой украли нижние юбки в тот день, когда графа Ллойда застрелил таинственный убийца; и это она потом отстирывала со своей одежды кровавые пятна. Эллис рассказывал о ней, а ещё упоминал, что подозревает её в убийстве.

 Верней, считает, что она имела возможность убить.

 Не вполне то же самое, разумеется, но всё же вряд ли вы будете чувствовать себя так же непринуждённо, как с обычной служанкой, с особой, способной выпустить в человека несколько пуль с расстояния в пару шагов.

 – …вот сюда ещё угля, мисс Смит, пожалуйста. Нам нужно, чтобы песок прогрелся везде одинаково – и довольно сильно, – вслух произнесла я, не подав виду, что поняла, кто эта женщина. – Благодарю, вы очень мне помогли. Можете пока отдохнуть.

 Про себя я отметила, что надо бы потом спросить леди Чиртон, принято ли оставлять здесь прислуге на чай. Мисс Смит, вне зависимости от того, какие тайны она скрывала, заслуживала поощрения: с жаровней она управилась быстро и ловко, и теперь мне только и оставалось, что отмерить нужные пропорции воды и кофе – и погрузить медную турку в песок.