Ночь в тоскливом октябре (ЛП) - Лаймон Ричард Карл - Страница 33

— А! Ладно. Спасибо. Я думал, может, «Кристабель».

— «Мореход».

— Я должен был знать.

— «И мне на шею Альбатрос повешен ими был».

— Хорошее стихотворение для ночи, когда я совершил убийство.

Айлин сжала мою руку.

— Если он мертв, мы с этим разберемся.

— Как скажешь.

— Тем или иным способом.

— В каком смысле? — спросил я.

— Ну, придется посмотреть, какие варианты реальны. Может, получится его вывезти и выкинуть где-нибудь подальше за городом. Возможно, в Гунтерском лесу.

— Твоя машина на ходу?

— Поставила новый аккумулятор. Теперь все нормально. Я думала, может, нам вытащить его поближе к дороге, а я подгоню машину и засунем его в багажник.

Я представил, как мы тащим мертвого голого бомжа по дороге.

Без перчаток.

— Ну, не знаю, — пробормотал я.

— Там посмотрим, — сказала Айлин.

Сделав очень большой крюк, мы вышли на Старомельничный ручей в квартале восточнее от моста улицы Дивижн. Спускаясь по насыпи, я осознал, что уже довольно давно перестал волноваться о наших возможных преследователях.

«Никто за нами и не следовал» — подумал я.

Да ну?

Теперь я снова был встревожен.

Когда мы достигли берега ручья, я прошептал:

— Давай подождем минуту — надо убедиться, что никто не появится.

— За нами кто-то шел?

— Нет, насколько я знаю. Но чисто на всякий случай.

Слегка кивнув, Айлин прошептала:

— Здоровая доза паранойи не помешает, когда возвращаешься на место преступления.

Мы присели за какими-то кустами. Айлин положила руку мне на спину, и я почувствовал, как ее грудь прижалась к моей руке сбоку.

Щекоча дыханием мое ухо, она шепотом сказала:

— Если кто-то за нами шел, надеюсь, что это не один из твоих «ужасных духов ночных».

— Тоже надеюсь.

Какое-то время после этого, мы молча сидели и слушали. Я слышал ветерок в листьях деревьев вокруг. Слышал машину, но где-то довольно далеко. Время от времени чирикала птица. Ухала сова. Что-то мелкое шмыгнуло по земле, где-то выше по насыпи.

Я осознавал, каждое мгновение, что грудь Айлин касается моей руки. Я чувствовал ее тепло сквозь слои моей рубашки и ее толстовки. Чувствовал легкое шевеление каждый раз, когда она вдыхала и выдыхала.

Она это специально делает, чтобы подразнить меня?

По крайней мере, это помогает отвлечься от наших насущных проблем.

— Мне кажется, никого там нет, — прошептала она.

— Готова идти?

— Да, давай уже. Чему быть — того не миновать.

Когда мы встали, боковая сторона моей руки словно резко похолодела, лишившись тепла ее тела.

Я пошел первым. Мы двигались по тропинке вдоль берега ручья. Хотя мой фонарик был наготове, я не включал его.

Мы шли молча.

Вскоре, перед нами показался мост улицы Дивижн. Участок берега под ним казался абсолютно черным.

По крайней мере, на этот раз со мной фонарь.

Совсем недалеко от моста, я остановился и изучил местность. Поскольку мы приближались с другой стороны, все выглядело весьма похоже, но перевернуто, словно мы видели происходившее несколько часов назад в зеркале.

Но не только точка обзора изменилась. Теперь на парапете не было никаких влюбленных парочек. По мосту не проезжали машины. И подход к черноте под мостом был прегражден куда большим количеством растительности, чем с другой стороны.

Чтобы войти, нам придется пробираться через целые заросли кустов. Или пойти вброд через ручей.

Так или иначе, но нас наверняка услышат.

Я повернулся к Айлин и тихо сказал:

— Не хочешь забить на это все?

— Не хочешь сесть в тюрьму?

— Я просто думаю, что мы уже судьбу испытываем.

— Лучше подумай, как здорово мы будем себя чувствовать, когда разберемся с этим.

— Не знаю. У меня скверное предчувствие.

— Все будет хорошо. У нас есть фонарик.

— Ну да.

— Если там есть кто-то… кто-то живой… то просто свалим оттуда мухой, вот и все.

— Наверное.

— Все будет нормально.

— Я очень на это надеюсь.

— Может, дашь мне фонарь, и я пойду вперед?

— Да не, все в порядке. — не дожидаясь еще каких-либо предложений, я отвернулся и пошел в темный тоннель под мостом.

Внутри у меня все напряглось и потяжелело. Сердце гулко колотилось. Гениталии сжимались, словно пытаясь втянуться в тело. В кишках урчало.

«Плохая идея, очень плохая» — думал я.

Но все равно продолжал идти.

Быть парнем не всегда так уж здорово. Чтобы женщины не сочли тебя трусом или мудаком — и соответственно, не бросили и не возненавидели — приходится делать, что они хотят. Даже когда ты сам того не желаешь. Даже когда ты знаешь, что не стоит этого делать.

Я знал, что это плохая идея.

Но я уже озвучил свои возражения, и Айлин все равно сочла, что мы должны это сделать.

Ладно. Просто посмотрим.

Я начал пробираться сквозь густые заросли, кое-где доходившие мне до пояса. Они хлестали по моим джинсам, хрустели и трещали. Сухие листья шуршали под ногами. Щелкали мелкие ветки.

Нас за километр услышат!

Я остановился. Айлин положила ладонь мне на спину и встала сзади. Я включил фонарик. Его луч прорезал узкий, постепенно расширяющийся конус света в черноте, выхватил из нее землю, текущую воду ручья, тряпки и старые матрасы, раздавленные банки и битое стекло.

Но не показал голого человека, лежащего на земле.

Вообще никаких людей.

Пока я не повернул фонарик немного влево. У дальнего конца луча, в уже тускнеющем свете, на корточках сидели в кругу люди. Волосатые, грязные, окровавленные.

И все смотрели на нас.

Жевали.

Кровь стекала из их ртов.

За моей спиной, Айлин издала сдавленный стон от шока, отчаяния и ужаса, словно только что увидела, как обезглавили панду.

Я выключил фонарик, очень быстро.

Айлин прошептала:

— Что за пиздец…

Резко развернувшись на месте, я выдохнул:

— Бежим!

Они нас не поймали. Я не думаю, что особенно и пытались. Мы слышали, как они пыхтят и топают позади, но длилось это едва ли больше минуты. Когда мы взобрались по насыпи, они бросили преследование… очевидно, не желая рисковать встречей с людьми, которые могут оказаться на освещенной улице в столь поздний час.

Мы с Айлин продолжали бежать. Бежали квартал за кварталом, тяжело дыша, часто оглядываясь, громко топая подошвами по асфальту тротуаров и улиц. Несколько раз мы прятались где-то ненадолго, скрываясь от проезжавших мимо автомобилей.

Но в основном, просто продолжали бежать, почти без остановок. Я едва обращал внимание на то, куда мы бежим — лишь бы подальше от моста. Потом Айлин хлопнула меня по руке и указала на пустую парковку перед супермаркетом и прачечной самообслуживания напротив. Оба заведения были круглосуточными.

— Давай туда, — с трудом выдохнула она.

Пробегая через парковку, я, кажется, подумал, что хорошо бы сейчас зайти в какую-то из этих дверей. Зачем — чтобы скрыться с улицы? Может быть. Но потом я заметил наше место назначения: пару таксофонов между двумя входами в здание.

Узкая дорожка перед ними была пуста.

Как странно.

Хоть я и был на короткое время дезориентирован, но теперь точно определил, где мы. В этот магазин я и сам ходил неоднократно. И рядом с ним почти всегда ошивались бродяги-попрошайки, ковылявшие по тротуару с протянутой рукой, клянча деньги у посетителей.

Но сейчас их нигде рядом не было.

Впрочем, у меня были подозрения, где они прямо сейчас. У них небольшой полуночный перекус.

Вместо того, чтобы схватить трубку одного из телефонов, Айлин развернулась и прислонилась спиной к стене. Она задыхалась. Отдышавшись, вытерла лицо рукавом.

— Ты как? — прошептал я.

— Издеваешься? Госссподи! Ты видел, что они там делали?

— Кажется.

— Госсподи!

— Ну, мы их уже оставили далеко позади.