Назад в СССР: демон бокса 2 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 34

— Многие считают, что Петя не проиграл. Трудно сказать, сколько каждый попал, зал свистел в негодовании, когда золото отдали Стивенсону. В нашей сборной были уверены, что решение политическое, Советский Союз и так выполнил план в медальном зачёте, и шепнули судьям — нельзя обижать гордость Острова Свободы. Если бы Пётр хоть раз заставил бы его проехаться носом по канвасу…

— Правильно, это то, в чём я никогда не соглашусь с Коганом. Он — за «фехтование» по благородным правилам. Я — чтоб соперник вдруг обнаружил себя на полу. Победу нокаутом никто у меня не отнимет.

— Ты прав, но… Бывает жаль парней, что выпускают против нас, опытных. Ломаю ему не челюсть — жизнь. Виноваты, конечно, те, кто отправляет новичка на заклание по принципу: авось победит молодость.

— А ты победил Мохаммеда Али?

Высоцкий аж руками взмахнул. Его странные брови, щедро отмеченные шрамами рассечений, выстроили ироничный домик над мясистым чисто еврейским носом.

— Это не бой, а показательный спарринг! Как на мой ум, он куда сильнее Стивенсона, разнообразнее. Знаю, промоутеры всё пытаются организовать бой Али и Стивенсона, но кубинцы упрямятся, какие-то непомерные требования выдвигают. Не повторю это вслух на партсобрании, но если оба будут в хорошей форме, Теофило не выдержит и двух раундов.

На следующий день Высоцкий боксировал как бы за Мохаммеда Али. Жёстко наказывал за каждую мою ошибку, напоминая: в супертяжёлом почти каждый провал чреват падением на пол.

Он также вышел против Яковлева, специально прилетевшего из Ленинграда, как и я согласившись принять участие в охоте на Стивенсона. По результатам боёв собрался тренерский совет. Представитель «Буревестника» агитировал за ленинградца, даже предлагал устроить спарринг со мной. Высоцкий, опробовавший на зуб нас обоих, высказался необычно:

— У Вячеслава есть шансы против Валерия, пусть и немного. Но против Теофило Стивенсона практически ничего. Валера, по моему опыту, сегодня единственный в СССР, способный завалить кубинскую звезду.

— Надо не «завалить», а красиво победить! — пытался спорить кто-то из сторонников ленинградцев, но «Динамо», ведь Высоцкий тоже из наших, пересилило.

В конце концов, это не Олимпийские игры, а всего лишь один бой, товарищеский. Правда, у меня к товарищеским встречам своё отношение, чтоб дорогой товарищ по её окончании не тискал мне руку и не обнимался, а пытался свести расплывающуюся и двоящуюся перед глазами картину мира в одно изображение, и у него не получалось.

До марта я получил строгий наказ: никаких турниров, особенно по боевому самбо, тренировки только на поддержание формы, не рисковать, не переутомляться, с чем был отпущен домой. Через тёщу попытался для проформы протянуть руку дружбы тестю, ну, хотя бы пальчик, обещая билеты в спорткомплекс «Олимпийский» на проспекте Мира на посещение всего матча с кубинцами. Он заверил: сам при желании достанет такие билеты через ЦСКА, но уйдёт с боя супертяжей, если за Союз выступит Матюшевич.

Больно надо было!

Алевтина Павловна стойко выдерживала линию посерёдке, старалась не рассориться с мужем, но постоянно ездила к дочке и внучке, Оля вообще получила постоянную койку в Ждановичах, Вике они помогли очень серьёзно, особенно когда отец-заочник в отъезде.

Восьмое марта праздновали очень хорошо, я пригласил Стаса, расставшегося с прежней любовницей, в промежутке у ловеласа (лучше ловелаза — от слова «лазить» куда ни попадя) промелькнула ещё парочка подружек, и он разбавлял компанию, засыпая комплиментами Ольгу, та таяла от удовольствия, но чётко нарисовала «красную линию», предупреждённая мной, что это за фрукт. Хоть, быть может, я несправедлив, сойдётся с женщиной своей жизни и остепенится. Либо горбатого могила исправит.

Молодые и не совсем молодая тёща радовались обновкам, привезённым из московской «Берёзки», я расстреливал ещё афганские чеки, Стас поливал анекдотами, в том числе довольно смелыми политическими…

В перерыве спросил:

— Чего хмурый? Губы улыбаются, глаза — нет.

— Не высыпаюсь из-за Маши. Вот думаю: вас оставить, а самому давануть на массу.

Он сделал вид, что удовлетворился ответом.

На самом деле, на горизонте клубилась тёмная туча. Долго тянуть кота за хвост не получится. Рано или поздно окажусь в ФРГ или США, тогда открутиться от невозвращенства никак. И всё это дорогое сердцу: дом, семья, собака, останутся позади за железным занавесом.

Возможно — навсегда.

Конечно, разок стоит симулировать травму и сняться с сорев. Но «Вышний» и так полон подозрений, что всячески уклоняюсь от эмиграции. Начнёт прессовать, и я уверен, у него припасена масса неизвестных мне возможностей для влияния. Вот самая простая: в две тысячи двадцать четвёртом Маше будет всего сорок два, да и Вика далека от критического возраста, он запросто найдёт способ убить их обеих… Да мало ли! Он — мне не соперник. Точнее я ему — что моська слону. Если повезёт, у меня должен найтись какой-то шанс подгадить на финише исполнения его плана. Но — максимум один раз, иначе нам всем крышка. Отменит мою отправку в чрево матери в шестьдесят первый, Маша не родится, Виктория выйдет за Гошу и овдовеет с ребёнком-дауном на руках от хронического алкаша, а я вернусь побитой собакой, поджав хвост, под гневные очи ангелов тридцать третьей небесной канцелярии, уверенных, что самое важное задание я провалил исключительно по своей вине.

И как тут веселиться на празднике? Мне, прожившему тысячи лет, не удаётся наслаждаться текущим моментом, не задумываясь о будущем. Смертным из СССР стократ проще: они уверены, что всё закончится для них с первой и единственной кончиной, она неприятна, но неизбежна, лови секунду счастья, не задумываясь о вечной жизни и посмертной каре за грехи.

Ночью, когда очередной раз уложили Машеньку, я первый раз завёл серьёзный разговор с Викой о переезде на Запад. Не пугал пока перспективой невозвращенчества, завёл разговор издалека.

— Американские промоутеры предлагали Стивенсону пожить в США и боксировать с профессионалами, но кубинцы зарядили такие условия, что просто нереально. А у нас, Вик, в Госкомспорте ходят разговоры, что стоило бы согласиться. После финансового краха Олимпиады, огромных затрат на войну в Афганистане и падении цен на нефть деньги ох как нужны. Побью Стивенсона, и я — первый претендент на временный переезд в США.

— Временный — это насколько? — встрепенулась она.

— Года два-три. Но только втроём, без тебя и Маши не поеду. Подожди отказываться! Это совершенно иная жизнь. Дом в Калифорнии на берегу океана, яхточка, путешествия по всему миру, «мерседес» или «кадиллак» у каждого.

— А мама и Оля останутся здесь? Да и папа… Он не прав, что до сих пор против тебя, но он всё равно мой отец. И твои родители не молодеют. А бабушка и дедушка…

— Верно на все сто. Поэтому я не хочу рубить канаты и жечь мосты. Но кое-что ты не знаешь. Поклянись, что не скажешь никому. Даже родным. Малейшая утечка — лишимся всего.

— Ну… говори…

Приняв заверения, что речь не идёт о банальном бегстве, благоверная чуть расслабилась и зарылась в одеяло. Несмотря на моё враньё Стасу, Маша спала образцово и давала отдохнуть нам. Тем не менее, Вика предпочла бы отвернуться и засопеть. Через три месяца после родов я ещё остерегался предлагать ей утехи, у неё нашли какие-то осложнения по-женски, не хотел усугубить, как бы ни свербело.

— Советский Союз начнёт шататься примерно через три года, ещё через три — рассыпаться. У нас в КГБ прямо об этом не говорят, но информации циркулирует море. Андропов считает, что Брежнев распустил страну, мечтает взять её под контроль в ежовые рукавицы. Но у него ничего не выйдет. С очень высокой степенью вероятности прогнозирую кризис, а я в таких вещах не ошибаюсь. В момент обвала нам нужно находиться подальше и в тёплом местечке, чтоб не засыпало обломками.

Она подскочила как ужаленная:

— Не может быть!

— Ты не можешь видеть глубинных процессов. А они запущены и необратимы. Когда рухнет экономика, лозунгами «Народ и партия едины» уже ничто не скрепить. Как не защитить рассыпающийся от ветхости дом наклейкой новых обоев. Я не хочу, чтобы ты, а также твоя или моя мама бросали всё и неслись в магазин как на пожар, услышав «колбасу дают!», занимая километровую очередь, потому что полки пустые, эту колбасу распродадут прямо с колёс. Да, прикреплённым к закрытым распределителям чуть проще, но… Зарплаты особо не вырастут, а водка будет стоить десять рублей. Знаешь, сколько Гоше и дяде Паше придётся платить за водку ежемесячно?