Назад в СССР: демон бокса 2 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 2

— Смотри, как проводит ближний бой. Низкорослый, ныряет под руку противнику, обнимая того за корпус рукой, вяжется. При расставании обязательно бьёт апперкот, как только дистанция позволяет. А вот в живот сопернику не колотит, когда стоит вплотную, что странно. Очки таким макаром набираются.

Мой секундант таскает за собой увесистый видеомагнитофон и немедленно подключает его телевизору в гостинице. В отдельном чемодане катаются бобины с видеоплёнкой, очень неудобные, придёт время, обзаведёмся кассетником с VHS.

— Да, он не суетится в клинче. Хочешь достать его в ближнем? Тебе — сложно.

Папа Ким прав. Сближение даёт некоторые преимущества коротышу, то есть украинцу. В ближнем бою способен отбить мне ливер. Но если он сам не хочет использовать бонусы кроме как на отходе, я обязан ухватиться за этот шанс.

— Значит, нагнусь ниже. И первым ударю при разрыве дистанции. Надеюсь, ему не понравится.

Какую самому избрать манеру? Как универсал давно уже понял, лучшая — она же самая неудобная для соперника. Саченков натаскан на классику советского бокса, стиль американца, не сильно техничного, на московском ринге пришёлся украинцу не по вкусу, начало боя провёл в замешательстве «что это за хрень», только потом взялся за чернокожего по полной.

Я потоптался перед зеркалом. Побоксировал с воздухом. Надо испробовать домашнюю заготовку, отработанную в зале, но ни разу — на соревнованиях. Не право и не левосторонняя, линия плеч практически параллельна «линии фронта», как и в некоторых стойках каратэ. Но, конечно, больше с каратэ ничего общего, руки подняты, голова мотается то вправо, то влево, высовываясь из-за перчаток, попасть в такую подвижную цель непросто. Передвигаюсь шагами, ноги всегда твёрдо ощущают ринг, так обычно работают тяжеловесы. Задача — вывести из строя мощным джолтом или апперкотом в корпус на разрыве дистанции. Потом валить хуком слева, пользуясь, что соперник не пытается укрыть челюсть наглухо.

Когда руки высоко, брюхо открыто. Но с дальней дистанции он мне туда не засадит, надеюсь. А вообще, действуем по обстоятельствам, если получится.

Коган, будь он здесь, непременно завалил бы советами о необходимости учесть интересы сборной перед поездкой на Олимпиаду, возможно, пропустить Саченкова вперёд без боя, а самим согнать вес и перейти на категорию ниже… Ким Васильев в этом отношении без комплексов, если нужно мочить — мочи.

Формально оставаясь в минском «Динамо», я больше занимался с другими тренерами, что-то подсказывавшими, со стороны некоторые вещи виднее, но больше пытался прогрессировать сам, развивая универсальность до максимума — владения практическими всеми манерами боксирования. Несколько боёв провёл в правосторонней стойке и победил. Лез головой вперёд с опасностью для бровей соперника, получал предупреждения и снятие очков, затем победу техническим нокаутом, грязно, самому противно, зато результат достигнут. Коган со мной после этого неделю или две не разговаривал, демонстративно отворачиваясь, а я готовил себя к профессиональному рингу, где советское чистоплюйство вызывает только усмешки, побеждают только нарушители правил, хоть ухо откусывай. На Западе зрители не особо ценят эстетику и отточенную технику, им подавай кровавое шоу. Кто платит, тот и заказывает музыку.

Если всё же действительно сбегу из СССР, буду скучать, ей Богу, по джентльменским обычаям советского профессионального бокса, упорно маскирующегося под любительский.

В дверь постучали, тренер приоткрыл. Зря, конечно, потому что едва сумел её захлопнуть, со стороны коридора атаковала группка молодняка, намеревавшаяся получить автограф, для областного города чемпионат СССР по боксу — событие не рядовое. Тинейджерки и дамочки двадцать плюс без обиняков предлагают постель, дабы вдохновить меня на победу. Всенепременно и с удовольствием! Но после. Как бы ни бурлили гормоны на пике сексуальности, половой ажиотаж сублимируется. Спокойствие, только спокойствие, говорил Карлсон своему пропеллеру. В день ответственного боя ничего, кроме предстоящего боя.

На взвешивании Саченков на меня только косо глянул. Ни тени превосходства, всё же мой багаж боёв без единого поражения впечатляет. Не обошлось без визита в раздевалку помощника старшего тренера олимпийской сборной, принесшего бесценную идею: сняться с боя и пропустить украинца, за что мне обещано место в категории до семидесяти одного.

— Есть такое мнение, — возразил я, — что и во втором среднем Матюшевичу удержаться нелегко, рост увеличивается, а в полутяжёлый переходить не готов. Если Саченков — лучший, зачем вам переживать? Победит меня и пусть покупает билет Киев-Москва, согласен выступить его дублёром.

— Ну, всякое бывает, — заюлил толстяк, некогда выступавший в наилегчайшем. — Вдруг бровь рассечёт.

— Обещаю не бодаться. В остальном — пусть победит сильнейший. Здесь и в Москве.

— Судей они настропалят свистеть в одни ворота, — прокомментировал Ким, когда пухляш гневно стукнул за собой дверью. — Не бери до головы. Если бы всерьёз хотели твоего отстранения, пустили бы в ход весь административный ресурс. Теперь это выглядит как попытка для проформы. Предлагали — отказался, что с нас взять.

Мои грузинские болельщики убеждали впоследствии, что дело оказалось гораздо сложнее, на каких-то цековских посиделках в апреле этого года, пленуме что ли, Шеварднадзе зацепился языком с Щербицким. Украинский первый секретарь хвастался, что их бокс стоит на одном уровне с московским, а то и превосходит, привёл в пример нескольких своих и Саченкова в том числе. Тут Шеварднадзе, наслышанный уже, что мы с Кимом пару раз занимались с их боксёрами и его охраной, заявил: есть такой-сякой белорусско-грузинский самородок, он вашего зароет на два метра вглубь украинского чернозёма. Надо, чтоб они встретились на чемпионате СССР.

Полагаю, мои друзья сильно преувеличили. Шеварднадзе — личность дипломатическая, не могу представить, чтоб он предлагал кого-то «зарыть в землю», даже будучи навеселе или в ажиотаже. Тем не менее, факт: этой встрече никто не мешал, и жребий нас свёл аккурат в финале, с максимальным драматизмом.

— Бокс!

Саченков пошёл в атаку с первых секунд. Не бросился, именно пошёл, часто выстреливая левым джебом, словно авангард, расчищающий путь тяжёлым танкам, действуя ровно так же, как и во всех виденных мной боях — и лично, и в записи на видеомагнитофон.

В отличие от лёгких весов, каждый его джеб, попав в цель, мог свалить на ринг, тяжесть ударов в боксе неумолимо растёт с каждой категорией, а я ещё не успел врасти в семьдесят пять, использовать мышечную массу на все сто. Работал вторым номером, защищался. Странная моя прямая стойка его ничуть не вывела из себя. Украинец работал как машина: левый-левый-левый и сильный правый, обязательно левый после правого.

Поскольку практически всё внимание я уделил обороне, первые минуты ни разу не прилетало. Возможно, были касания головы сбоку, судьи, особенно «правильно» проинструктированные, запишут очки днепропетровцу, у меня пока ноль.

Маневрируя, прижал меня к канатам, обхватил, интимно прислонившись ухом к щеке, потом резко оттолкнулся и вдарил на отходе. Это был удар! Возможно, со стороны не видно, но ливер встряхнуло, перевернуло, и он улёгся на место кое-как, выдерживать дальше тактику от обороны стало намного тяжелее.

При повторном сближении я часто-часто замолотил апперкотами по его корпусу, больше попадая в локти, но что-то и пробилось к его телесам. Во всяком случае, выписать акцентированный прощальный привет он не сумел и отступил.

Смотрел сурово из-под насупленных рыжеватых бровей, без страха, ненависти. Робот какой-то, будто лишённый человеческих эмоций. В перерыве не опустился на стул, лишь кинул руки на канаты в своём углу.

— Устал не более тебя, — буркнул Ким и больше не лез с советами. Ясно же, задуманное не получается.

Во втором раунде я сменил стойку на правостороннюю. Джебы передней рукой перестали удаваться и у него, и у меня, а вот в сближении ему получилось неудобно. Ударил правым хуком, чтоб перейти в ближний бой, промазал, и я успел засадить кросс поверх его правой руки. Когда столкнулись головами, понял: он потрясён.