Раб и солдат - "Greko" - Страница 5

Попрощались с Розенами. Уселись в коляску с «персидским падишахом». Тюрбан небесного цвета из дорогущей газовой ткани с огромным пером был хорош!

— Ну, теперь про его подвиги подробнее! — обратился к жене. — Что за юбки он не пропускал?

— Все! — рубанула Тамара.

История была проста. Бахадур, воспользовавшись своим служебным положением, встал на «преступный» путь мздоимства. Весьма своеобразного. Так как к нему широкой рекой потянулись все дамы из круга баронессы, наивно полагая, что он сможет замолвить за них словечко (!), он, ни секунды не раздумывая, принялся их «топтать». Подобно единственному петуху в большом курятнике. (Строго говоря, петухом он и выглядел из-за причуд кутюрье-баронессы). И делал это с таким размахом, что вскоре среди обманутых мужей стал подниматься справедливый ропот, грозивший перейти в реальное «восстание» с непредсказуемыми последствиями. Тамара уже опасалась не только за его жизнь, но и за свою. Так что отъезд в Крым оказался, как нельзя, кстати.

Её рассказ часто прерывался моим смехом. К неудовольствию царицы. Надеявшаяся получить от меня полную поддержку, она не ожидала, что подвиги Бахадура, наоборот, развеселят меня и вызовут естественное чувство мужской солидарности.

— Все вы мужчины одним миром мазаны! — махнула рукой моя грузинка.

— Любовь моя! Я думаю, что Бахадур делал это не только из-за мужских привычек.

— А что еще тут может быть причиной? — возмутилась Тамара.

— Месть, — пожал я плечами. — Тонкая изощренная месть.

Тамара задумалась.

— За то, что баронесса выставляла его в таком виде?

— Ну, да. Ты разве так не считаешь?

— Может быть…

В общем, я сам не был уверен в своей версии. Совсем. Но хотел прикрыть своего верного друга и ослабить гнев грузинки. Вроде, получилось.

— И потом, — я продолжил. — Зная его, я уверен, что он, как и всякий восточный человек, не только в таком виде воспользовался своим положением. Наверняка же, были какие-то щедрые подарки. Вполне возможно, просто — деньги! Нет? Бахадур?

Алжирец, услышав перевод, расплылся в широкой улыбке. Кивнул. Потом неожиданно для меня, достал сбоку красивый ящик. Передал мне, по обыкновению, коснувшись руками сердца.

— Подарок? Мне?

Бахадур кивнул.

— Открывай! — улыбнулась Тамара.

Я открыл. О, Господи! Моя прелесть! Револьвер! Пара к моему. На замену тому, который я отдал Маршанию в обмен на свободу алжирца.

— Бахадур! — я не находил слов. — Это! Это! Спасибо!

Я обнял алжирца. Он был доволен.

— Вот черт! ­– вздохнул. — А я же ничего вам не купил в подарок. С этой беготней!

— То, что ты живой и вернулся, лучший подарок, любимый, — ответила моя мудрая жена.

Я уж был готов в очередной раз задохнуться от счастья. Но Тамара меня опередила.

— Но в Москве ты исправишь эту оплошность с подарками! — рассмеялась лиса.

— Ох! — я притворно вздохнул.

— Да, да, да! — Тамара была безжалостна. — Теперь рассказывай: почему тебя вызывает Император?

Оставшийся час я рассказал Тамаре про свои приключения. Как всегда, опуская жестокие подробности. То, что, скорее всего, мне светит очередная награда, Тому порадовало.

— Это очень хорошо!

— Да.

— Коста, любимый. Это хорошо не потому, что очередная награда. Нам нужно что-то решать. Как дальше жить? Где? На что? Мы не голодаем, конечно. И не будем голодать. Но…

Я задумался. Моя грузинка, как всегда, указала на самую важную проблему. Бегать в горах и получать награды — дело мужское, заслуживающее уважения и восторга. Но святая обязанность каждого мужчины, прежде всего, заключается в том, чтобы обеспечить достойное существование для своей семьи. Так меня учили дед и отец.

— Но об этом мы подумаем завтра! — вдруг высказалась Тамара словами такой же бестии, как и она, вытащив меня из тяжелых раздумий.

Я уставился на неё.

— Что? — Тамара удивилась.

Я молчал. В голове пронеслась мысль, что, может быть, Скарлетт — реинкарнация Тамары? Потом тут же мысль была признана идиотской. Скарлетт — выдуманный персонаж, а моя Тамара — вот она, сидит напротив, ждёт ответа.

— Коста? ­

Вместо ответа я поцеловал жену.

— Ты права. Подумаем об этом завтра. Сегодня будем веселиться!

…Попросил кучера остановиться метров за сто до таверны. Очень хотелось сделать настоящий сюрприз семье. Неожиданный!

Пошли к таверне.

— Странно, — удивилась Тамара.

— Тихо? — догадался я.

— Да. Очень. Они точно здесь справляют?

Упс! Я заволновался. А что, если все сейчас в Балаклаве? Нет, не может быть. Не могут они оставить все хозяйство на такие праздники. Когда гостей у княгини Голицыной, наверняка, навалом. Но почему гостевые домики стоят пустыми⁈

Открылся вид на таверну. Мы вздохнули с облегчением. Свет в окнах горел. Я заметил, как Тамара вдруг заволновалась. Выпрямила спинку. Собралась.

— Волнуешься?

— Конечно! — призналась жена.

— Зря.

— Нет, не зря. А вдруг…

— Не может быть никаких вдруг, — отрезал я. — Такая девушка, как ты, не может не понравиться!

Тамара расслабилась.

Подошли к дверям. Я остановился.

— Что? — недоумевала Тамара.

— Сейчас.

Подошёл к окну. Заглянул.

Вся семья была в сборе. Я застыл. Смотрел. Сдерживал слёзы. Я очень по ним соскучился.

Ваня, по обыкновению, разливал свои водки по рюмкам. Варвара — ворчала. Эльбида, обняв Яниса, кормила его с ложечки, целуя в макушку после каждой съеденной порции. Сальти весело шумел, кажется, подначивая Умута. Неожиданно к столу подошли Миша и Микри. Миша нёс громадное блюдо с бараниной. Следуя указаниям своей маленькой госпожи, поставил блюдо в центр стола. Все ликовали.

И только Мария, моя сестра, выглядела потерянной. Улыбалась через силу. Явно нервничала. Отвечала невпопад. Все время оглядывалась на дверь.

«Она чувствует! — догадался я. — Ждёт меня и чувствует! Сестра!»

Мария перевела взгляд от двери на окно. Наверное, не понимала до конца: точно ли это я смотрю сейчас на неё? Или её просто привиделось, потому что она все время думает про меня, ждёт, и хочет, чтобы я сейчас оказался за этим столом рядом со всей семьёй?

Вскрикнула так, что перепугала всех. Потом вскочила и побежала к дверям. Все, ничего не понимая, бросились за ней.

Я оторвался от окна. Подошёл к своим. Стал на шаг впереди.

— Готовьтесь! — предупредил. — Сейчас нас снесет греко-турецкая волна!

Дверь распахнулась. Сестра вначале застыла на пороге. Все-таки боялась, что ей показалось. Увидев меня, выдохнула. Губы задрожали.

— Братик мой! — бросилась ко мне.

Уже рыдала, всхлипывая, как ребёнок.

— Я знала, знала… — больше ничего вымолвить не могла.

Обещанной волны не последовало. Вся семья застыла, вылетев наружу вслед за Марией. Плач Марии и её детский лепет были настолько пронзительны, что все понимали: не нужно мешать. Пусть брат и сестра до конца переживут встречу. Так мы и стояли в полной тишине, обнявшись. Эльбида, Варвара и Микри тоже плакали. Мужчины улыбались.

Наконец, Мария оторвалась от меня. Вытерла мои слёзы. Утирая свои, посмотрела на Тамару.

— Ой! — выдохнула. — Тамара?

Я кивнул.

Мария бросилась теперь к ней.

— Здравствуйте! — Тамара только и успела произнести, после чего чуть не задохнулась в крепких объятиях сестры.

— Здравствуй, здравствуй! Добро пожаловать в семью! Какая же ты красивая!

Мария с гордостью обернулась ко всем.

— А? — спросила не без хвастовства.

Все, как ни странно, уже не обращали на меня внимания. Разглядывали Тамару. Жена смутилась.

— Ай-яй-яй! — Эльбида покачала головой. — Теперь все понятно. Если бы мы нашли даже тысячу Афродит, не помогло бы. Молодец, Коста! Такую жену взял!

После чего волна нас, наконец, снесла. Женщины все бросились к Тамаре. Мужчины ко мне. Бахадур, персидский шах, улыбаясь, скромно стоял в стороне.