Раб и солдат - "Greko" - Страница 27

— Это можно устроить!

… План похищения Сефер-бея был свёрстан вчерне, но имел многочисленные зияющие дыры. Их еще предстояло как-то закрыть. А посему нужно было разделиться.

— Дима! Я хочу тебя отправить по маршруту, по которому пойдет лодка. Все проверить. Подыскать убежища, на всякий пожарный. И главное! Связаться с хайдутами и добиться согласования совместных действий русского флота и морских разбойников. Корабль должен быть в нужной точке Эгейского моря и в нужное время. То есть тебе предстоит отправиться в Пирей и все организовать. Дело крайне опасное и непростое. Справишься?

— Буду жилы рвать!

— Ничего рвать не нужно. Действуй расчетливо. Продумывай все наперед. Больше никаких нянек. Считай, я тебя запускаю в свободное крейсерство. И доверяю, как себе.

— Я все понимаю, Коста. Я не подкачаю!

Мне нравился его настрой. Не горящий энтузиазмом юнец, но серьезный и вдумчивый исполнитель, готовый горы свернуть.

— Я надеюсь на тебя! Помни об этом. С тобой поедет Бахадур. Прикроет. Все же море — его стихия. Надеюсь, хайдуты смирятся с алжирским пиратом у них на борту. Мне же предстоит придумать, как обмануть Сефер-бея. Поэтому я возвращаюсь в Стамбул.

Мы извели кучу бумаги, просчитывая тайминг и выверяя по километрам и часам все этапы непростой операции. Наметили день похищения, учтя множество подводных камней. Я был уверен, что мой план Фонтону понравится. Лишь бы не подвела Малика. Ее реакцию мне заранее не просчитать.

Пришла пора разъезжаться. Мне на восток, Цикалиоти с Бахадуром — на юг. Консул прощался с нами так горячо, что можно было не сомневаться: нашего повторного визита он не переживет!

… Мое возвращение в турецкую столицу прошло без сучка, без задоринки. Никаких арнаутов и пехлеванов. Лишь споры с цыганами на почтовых станциях, чтобы сменить лошадь. Я не брал коляску. Отказался от жандармов. Ехал верхом, не особо жалея заемного скакуна. Торопился к Фонтону.

Феликс Петрович от моего плана в восторг не пришел. Но и не отверг.

— Не скажу, что затея пустая… Однажды Фридрих Великий запретил своим генералам играть в карты. Как-то раз за общим столом он видит, что офицеры то и дело передают друг другу червонцы. На вопрос Государя, что это значит, ему объяснили. На чей стакан муха сядет, тому червонец от других. На второй — два. Король засмеялся и сказал: «Я вижу, что для вас и с вами нет ничего невозможного». Так и с тобой, Коста, нет ничего невозможного! Как хочешь Сефер-бея вытащить из дворца?

— Элементарно!

— Вот тут поподробнее!

— Мне нужен мундир турецкого офицера и подложное письмо, предписывающее полковнику турецкой армии Сефер-бею отправиться в назначенное ему Портой место. В Базарджик.

— Толково! От неизвестного лица он письмо не примет. А тебя он знает. Если ты будешь с конвоем и документ не вызовет подозрений, может срастись. Мундир я тебе, конечно, организую. Насчет текста приказа еще подумаю. Но как быть с печатями?

— Подделать? — спросил я с надеждой.

— Непросто.

— Тогда буду просить жену Селим-бея, начальника румелийской разведки.

— С той, с которой встречался в Бююкдере? Ловко! Уверен, что получится?

— Нет. Но какой у нас выход?

— Не возобновить ли тебе знакомство с господином Стюартом? Из этого мистера можно пользу извлечь. Тебе не помешает рекомендательное от него письмо к Сефер-бею. Так оно понадежнее выйдет.

— Можно попытаться. Повод есть. Англичане мне прилично задолжали.

— Вот и ладушки! Ступай к нему прямо в мундире. Только ордена сними.

—?

— Чему дивишься? Заявишься бедным родственником, опричь худого ничего хорошего не жди. Заявишься гоголем, удивишь. Скажешь, что прикрываешься мундиром. В жизни не поверит англичашка, что ты на русских работаешь и чин уже имеешь офицерский.

… Постоялый двор, где Стюарт, «рыбий глаз», держал конспиративную квартиру, ничуть не изменился. Все те же лица во внутреннем дворике. Вернее, лицо. Ахмет!

Я, пародируя пехлеванов, слегка согнул ноги в коленях и, широко расставив руки, двинулся ему навстречу.

— Ба! Какие люди!

Ахмет принял мою игру сразу, ничуть не смущенный русским мундиром. Так же в раскачку пошел ко мне, радостно скалясь. Обнялись. Я был рад видеть этого громилу. И он не скрывал своей радости. Хлопали друг друга по плечам так, будто пыль выколачивали.

— Жена сказала, что ты в городе появился, — сразу отчитался он. — Все ждал, когда нарисуешься.

— Стюарт на месте?

— Где ж ему еще быть.

— Зайду?

Безусловно, я предполагал, что с Кавказа могли прийти письма, где моя персона оценивалась крайне неоднозначно. Белл не мог не волноваться из-за пропажи Венерели и моего исчезновения, а также груза с новейшими винтовками. Но, во-первых, навигация на Черном море только-только возобновилась, и корреспонденция могла еще не добраться в Стамбул. Во-вторых, мне было чем оправдаться. В конце концов, за штуцера отвечал Паоло. Где он и что с ним, меня не касалось. По моей версии, зиму я провел в Крыму. Не преступление с учетом того, что англичанам известно про мою родню и ее местопребывание.

Так все и вышло. «Рыбий глаз», одетый, как всегда, с иголочки, чуть не подскочил на стуле, когда меня увидел. Но не обрушился на меня с обвинениями. Лишь упрекнул.

— Куда же вы пропали? Мы с ног сбились, вас разыскивая. На письма не отвечали…

— Я получил лишь одно письмо в Бамборах, где вы писали об увеличении моей награды. Собственно, я как раз по этому вопросу.

— Деньги, деньги… — Стюарт сразу поскучнел.

— Конечно, деньги! Желательно в золотом эквиваленте. Вы же не думаете, что я рисковал своей головой за красивую идею? Что дозволительно князю Сефер-бею, не дозволено бедному греку.

— Сефер-бей не менее несчастен. Нам никак не выходит вытащить его из ссылки, — вздохнул Стюарт. Он слегка опешил от моего напора.

— Предполагаю, князь захочет меня увидеть. Узнать свежие новости из Черкесии. Политические расклады. Кто нынче из вождей чего стоит.

— Я бы тоже не отказался послушать.

— Решим нашу маленькую проблему, и я запою для вас как канарейка.

«Рыбий глаз» моргнул.

— Вы в русском мундире… — начал он.

— Не отвлекайтесь от темы! Мундир — всего лишь конспирация. Вам знакомы мои проблемы с османским правосудием. Посему бегать в наряде боснийца по старому кварталу мне вовсе не с руки. Итак, что с моим гонораром?

— От вашего имени приходили люди с векселями, — неуверенно начал он.

— Стоп! — решительно остановил я его оправдания. — Тему с векселями мне подсказал мистер Белл. Сразу обозначу: деньги были потрачены в интересах английской короны. Готов отчитаться за каждый пени.

Что-то неуловимое мелькнуло в глазах Стюарта. Какая-то интрига или живой интерес.

— Я не понимаю, — продолжил я его дожимать. — С отъездом мистера Уркварта что-то принципиально изменилось? Или практика обманывать своих агентов стала нормой на берегах Босфора. Рим предателям не платит?

— Ну, какой же вы предатель, мистер Варвакис! Вы наш ценнейший агент. О вас знает сам министр сэр Палмерстон. Действительно, с отъездом Дэвида случились серьезные перемены. Ныне в Посольстве завелись влиятельные персоны, которые не разделяют энтузиазма сэра Понсонби относительно Кавказа. Но мы продолжаем работать. И рассчитываем на ваши услуги.

— И?

Стюарт вздохнул. Вытащил из-под стола железный ящик. Раскрыл его и отсчитал мне сто фунтов.

— Я предполагал куда бОльшую сумму, — недовольно буркнул обманутый всеми Коста Оливийский.

«Рыбий глаз» невозмутимо подсунул мне бухгалтерскую книгу.

— Нужно расписаться в получении. И будьте любезны, заверьте списания денег по вашим векселям, которые мы выплатили турецким купцам.

Я принялся изучать гроссбух. Что-то не сходилось. Помнится, я писал, что торговцам нужно выплатить из расчета стоимости материи в Стамбуле, поскольку в Черкесии все считали в локтях турецкого ситца. Но в бухгалтерской книге были указаны цены, по которым материя продавалась в Черкесии. То есть в три-четыре раза больше.