Мытарь - Фролов Андрей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/70
• Следующая

Андрей застонал и откинул голову на спинку кресла.

– Ну, что такое? – Она сказала это так, как умела только она – нежно и в то же время сильно. Отличная из нее выйдет мать. – Расстроился?

Андрей не ответил, затекшими руками стараясь снять шлем. Комната наконец обрела четкость, голова перестала кружиться. Она помогла. Придержала шнуры и осторожно положила шлем на край стола. Прикоснулась прохладной ладонью к щеке:

– Ты долго сегодня...

Он снова не ответил, кивнул головой. Пошевелил пересохшими губами и дотянулся до маленькой, предусмотрительно ею поставленной под монитор бутылочки минеральной воды. Застонал довольно, жадно глотая холодную жидкость, левой рукой расстегнул ворот нейрокомбинезона. Она снова наклонилась из-за плеча, волосами касаясь лица, а губами проведя по уху.

– Я была в спальне, уже ложилась. Потом вдруг подумала, что хочу тебя дождаться, не засыпала... Потом устала ждать... пришла. Ты сердишься?

Он улыбнулся, отставляя бутылочку, и поднял руку, нащупывая над плечом ее щеку.

– Конечно нет.

Она поцеловала его в шею, провела рукой по груди, пальчиками перебирая вшитые в комбинезон провода, зашептала в ухо:

– Снимай эту гадость и мигом в ванную. У тебя пять минут. А потом я просто сплю, ясно, солдатик?

Все было ясно, и Андрей спешно поднялся, сбрасывая нейрокомбинезон и отстегивая остальные разъемы. Светка, более ничего не говоря, развернулась, легкая и невесомая в светло-бирюзовой ночной рубашечке, и уплыла на их кровать, весьма однозначно покачивая задом.

– Я проиграл, – бросил ей вслед Андрей, сражаясь с молнией, – нас с напарницей догнали на полпути...

Она обернулась на пороге спальни, обернулась, понимающе улыбаясь, и невзначай потянула пальчиком лямку рубашки, заставляя ее соскользнуть с плеча.

– Бывает, солнце мое, это бывает, ты только вот сейчас не опоздай... – Она улыбнулась и скрылась в спальне. – А то завтра обоим на работу...

Андрей взвыл, дергая заевший замок комбинезона. Лес на мониторе стал гаснуть, терять четкость и реальность.

Яна даже не толкнула – ударила в плечо, вырывая из такой мягкой и дружелюбной темноты сна. Андрей разлепил глаза, тут же снова зажмуриваясь от накатившей в голову боли, проморгался, поднялся на локтях, поправляя завалившийся за спиной рюкзак.

– Я заснул?

– Да! – немилосердно фыркнула Яна, осматриваясь по сторонам. – Когда я считала, что ты принимаешь решение, погрузившись в необходимые размышления!

– Ох, не надо. – Андрей помассировал лоб. – Сейчас что-нибудь придумаем... Мы же все равно решили сделать привал...

Она снова фыркнула, отвернулась, кладя обрез на колени, а Андрей потянулся, разминая гудящие ноги, и хрустнул пальцами. Поднялся с земли, потирая замерзшую задницу, и сделал несколько шагов, ощущая, как сильно устал и болит все тело. Присел несколько раз, помахал руками и подошел к знаку, еще раз внимательно вглядываясь в переплетение ветвей, металлических прутьев, перьев и костей.

Хороший был сон, добрый. Там стрельба была ненастоящей, а на лесных тропах не висели жуткие символики. В нем Светка еще не ушла, все было здорово и тепло. Одна спальня, одна жизнь. Она рядом. Хороший сон. А эта злючка, что сейчас даже в его сторону не смотрит, на самом интересном моменте...

Андрей протянул руку, осторожно касаясь вплетенной в железные жгуты мертвой птицы. Покачал головой. Принимаешь решение... Хм.

Яна сплюнула на землю, громко и демонстративно. Она еще не отошла, готова рвануть, словно мешок гексогена, но по виду отдохнула – дыхание после бега в норме, лицо не такое красное, даже вот кусается. Хотя она всегда кусается. Она повернулась к нему, упорно глядя мимо знака:

– Ну?!

Загну, хочется ответить. Но Андрей смолчал, продолжая трогать знак, словно так, через прикосновение, рассчитывал понять и прочувствовать сущность разумов, его создавших. Прочитать послание и настроение живущих тут людей. Или не людей.

– Значит, ты говоришь...

– Да, я говорю – мутанты, что в этом непонятного?!

Андрей пожал плечами и повернулся к девушке:

– Ну, допустим, я мутантов никогда не видел и даже не представляю уровня местных биологических изменений. У них что, четыре ноги, зубы на животе и они едят маленьких детей?

– Да вроде нет... – Яна бросила осторожный быстрый взгляд на знак – подвешенный между деревьев на тропе символ – железо и кровь, дерево и кость, и снова отвела глаза. – Просто люди... отличающиеся от нас с тобой. Живут вот в таких местах и не хотят, чтобы их трогали. У них с военными соглашения вроде существуют, что их на этих землях не трогают, а они их не покидают. У них там деревни, поля небольшие, но им, наверное, хватает.

– И чужаков они не любят?

– А ты бы на их месте любил?

Верно. Но, если вспомнить последние пару часов, выбора особого у них сейчас не было. Прорыв на север, свернули на северо-запад. Видели вертушку, потом она шерстила окрестные леса, заставляя вжиматься в канавы. А по их следу, оставляя за собой электронные маячки, наверняка шел не знающий усталости киберноид – недорогая и примитивная, но эффективная машина войны.

– Мы пройдем через эти земли.

Яна поднялась на ноги, и по ее виду сразу было понятно, что ждала она совершенно другого ответа.

– Ты же сказала мне, – Андрей подхватил рюкзак, – принимай решение. Вот оно. У нас нет ни времени, ни возможности делать крюк, обходя резервацию, какой бы маленькой она ни была. А земля мутантов наверняка вышибет патриотизм и рвение из некоторого числа наших преследователей. А то они и вообще решат, что мы не отважились пересечь леса резервации, да свернут. Источников радиации нет, фон в норме, опасность химического заражения повыше, но незначительна – это просто место, где живут странные люди. Мы прорвемся, быстро и незаметно, выйдем с другой стороны и свернем на запад, мимо Болотного, ясно? И прочь страхи.

– Ты... ты просто их не видел.

– Клыки на животе?

Яна стиснула зубы и отвернулась, возясь с лямками. Андрей поднял карабин. Четыре патрона, последние, это единственная (если не считать работающего через раз обреза) реальная огневая мощь, оставшаяся в их распоряжении. Вертолет, конечно, больше гонять не станут, а вот то, что по их следу идут люди, знающие местность и готовые стрелять, не оставляло сомнений. Плюс сержант блокпоста с ручным пулеметом.

Андрей стволом отодвинул в сторону подвешенный на жилах знак и ступил на тропу.

– Идешь? – Яна молча скатилась с пригорка и двинулась следом. – Держи направление.

Граница, какой бы она ни была – государственной или районной; морской или проложенной через дом, тем не менее всегда оказывает очень интересный эффект, если ты о ней знаешь. Вот ты прошел незримую черту, переступил, и все. Ты в другой стране, комнате, мире, земле. Ощущаешь это, чувствуешь. Это окружает тебя.

Казалось бы, что изменилось? Тот же лес вокруг, те же склоны и кусты, редкие ручьи, негустые заросли, поляны и овраги, но люди, не сговариваясь, пошли медленнее, стараясь не хрустеть ветками и осматриваясь по сторонам с удвоенной силой. Андрей шел впереди, иногда оглядываясь и спрашивая подтверждение на маршрут, но Яна только кивала – тропа шла в нужном направлении. Окружающая тишина стала более плотной и вязкой, напряженной, пугающей и чужой. Птиц и так не было, но отсутствие их четко ощутилось только сейчас – полная пустота воздуха, роковая мертвость неба.

Скорость снизилась, но ускорять шаг никому не хотелось. Холмы по правую руку от тропы стали выжидающе-враждебными, они, казалось, рассматривали чужаков, между собой решая, какой вынести дерзким приговор.

Прошли еще один знак поменьше, словно очередное, последнее напоминание – если вы не уверены, хотите ли идти дальше, может, стоит повернуть? Андрей вновь отодвинул висящий над тропой знак стволом карабина и двинулся дальше. Яна сопела за спиной, на этот раз отнюдь не горя желанием быть проводником и идти первой.

• Предыдущая
• 33/70
• Следующая