Бывшие. Твоё потерянное счастье, босс! - Каттен Лила - Страница 5

Я сажусь на диван и с какой-то там призрачной надеждой, вытаскиваю из сумочки телефон.

Однако…

Встаю и хочу пойти за девушкой, но она возвращается сама с ярким буклетом ресторана в руках.

– А можешь мне еще зарядку дать. Телефон вырубился, видимо, еще в больнице. Хотя, казалось, полная была батарея.

– Бывает, что заглючит и все.

Приносит мне зарядное устройство и садится в кресло.

Я подключаю устройство. Выжидаю пару секунд, и он быстро включается. Батарея показывает семьдесят процентов.

– И правда, заглючил. Говорю же, заряд был.

– Бывает, – жмет плечами Марина и отворачивает, начав быстро диктовать заказ.

Когда сеть начинает работать, я жду, что мне посыплются пропущенные звонки. Смс. Хоть что-то… Толика его не бессердечия, которая покажет, что это было настоящим, реальным. То, что скажет мне: «Он сожалеет, Олеся…»

Но проходят длинные, выжигающие в груди дыру минуты, а я пялюсь на яркий экран, с которого смотрим мы оба, счастливые. Только что окончившие университет и получившие дипломы.

Это было совсем недавно. Я и не подумала бы что началу августа нас больше не будет.

По щеке катится слеза и падает на «лицо» Захара, делая его размытым.

– Не позвонил? – спрашивает Марина.

– Даже чтобы узнать, как все прошло. Разве он всегда был таким бессердечным?

– Возможно, к другим, но не к тебе, Олесь. Наверное, это просто та тема, которая его пугала больше всего.

– Но разве я не боюсь? Разве я из титана сделана? И он… Мужчина, который должен был сказать, что все получится, что мы справимся. Он должен был многое сделать, а в итоге не сделал ничего, кроме сказанных слов. Разочаровываться в людях очень больно оказывается. Особенно в любимых.

Этот вечер был таким тягучим. Что ужин, что дальнейший душ и длительный просмотр фильмов по телевизору. Марина сидела со мной почти до двенадцати ночи, но потом ушла.

Я вышла на балкон и вдохнула приятный августовский воздух. Загазованный, но все же летние ночи полны своего очарования.

У нас их было не счесть. И теперь им присвоено прошедшее время.

Впервые за этот день я опускаю голову вниз и смотрю на свой живот. Впервые прикасаюсь и будто чувствую. Нутром или на каком-то ином уровне. Но я просто ощущаю это тепло. И я знаю, что поступила правильно. Мне ни о чем не придется сожалеть. А ему? Возможно, тоже.

Из-за того, что поздно легла, я проснулась аж в половине одиннадцатого. Марины дома не было, поэтому я отправилась хозяйничать сама.

Заварила ароматный чай. Нашла мягкие вафли, сгущенку и вдоволь объелась.

Бросила взгляд на скучающий телефон и решила, что самое большое разочарование в нем уже было вчера. Куда уж больше?

Собравшись, я уже почти вышла, как вернулась сестра Захара.

– О, привет, а ты все? Поехала?

– Да. Я даже маме с папой не звонила. Решила сначала с вещами разобраться. Не уверена, что смогу все забрать с собой, но и папу звать сюда не буду. Он у меня в этом плане конфликтный.

– Это как?

– Ну, пойдет разбираться и с Захаром, и с его отцом, не дай бог.

– А может, стоило бы? Пусть надерет уши обоим.

Мы смеемся и внезапно замолкаем.

– Он не звонил?

– Нет. Телефон так и молчит. И я решила, что это говорит так же много, как и он говорил мне вчера.

– Я уже говорила, что мне жаль?

– Мне было жаль, но, по сути, он меня потерял, а я осталась в выигрыше. У меня ребенок.

– Так ты расскажешь о малыше потом?

– Да. Но сначала девять месяцев покоя и морского воздуха.

– Я уже тебе завидую.

– Поехали со мной.

– Я обещаю приехать в гости, но вряд ли останусь. Мама сказала, чтобы я начинала работать в фирме отца.

– В смысле твоего?

– Да.

– А ты не хочешь?

– Я понимаю, что у них свои разборки. Но для меня он нас кинул. Вот и весь разговор.

– Понимаю.

– У тебя деньги есть? Может, на самолет надо или что еще?

– Нет, спасибо. Все в порядке. Может быть, с вещами попрошу тебя потом помочь. Не знаю. Или выкину старье.

– С тобой поехать?

– Не стоит.

– Ну ты звони, ладно?

– Конечно. Спасибо за гостеприимство.

– Было бы за что. Ну пока.

– Пока.

Я спускаюсь, как раз когда такси паркуется у многоэтажки. И назвав адрес, нервничаю весь путь.

И я была готова ко всему, что могла бы увидеть.

Но только не встретившую меня… ненависть, что явно читалась на его лице в глазах.

Да как он смеет так смотреть на меня?

Я игнорирую эту ненависть, которая льется патокой мне на голову. Только это скорее лава, пожирающая меня живьем.

– Я за вещами, – все, что мне удается сказать, да и большего не желаю произносить.

– Вовремя. Я уже начал их собирать.

Снимаю обувь и ступаю в спальню, предчувствуя что-то нехорошее. Но как только открываю дверь, передо мной картинка предстает весьма неприятная.

– Что это такое? Что ты сделал?

Оглядываю пол, усыпанный моими вещами и открытые шкафы.

– Собирал твои вещи, Олеся. Думаю, дальше ты справишься сама.

Поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в глаза. Я ошиблась, там была не только ненависть.

Боль?

Откуда?

В моих он не увидел ее, когда отправил на аборт?

– Какой же ты мерзкий, – чувствую, как по щеке катится слеза от обиды.

– Да, – невозмутимо кивает, засовывая руки в карманы. – Я именно такой, Олеся. Ты права.

Поджимает губы и уходит, оставляя одну с колотящимся сердцем.

Ну и плевать.

Я не стану выяснять, что заставило его вот так опуститься. Не после того, как он бросил меня одну и провел через ад, который мог меня сожрать живьем.

Снова глажу живот, в тысячный раз радуясь, что не совершила эту ужасную ошибку.

Сбор вещей длится долго. Я слышу, как Захар все это время в комнате для гостей. Он включил громко музыку, но вибрации от его перемещений до меня доходят.

Я укладываю вещи так, чтобы поместилось как можно больше в два моих огромных чемодана. Сворачиваю каждую "колбаской", и это почти спасает.

Но ведь у меня еще куртки и обувь.

– Проклятье, – опускаюсь на угол кровати и думаю, что делать. Затем вспоминаю, как мы сюда въезжали.

Нахожу в кладовой коробки, собираю их и распределяю габаритные вещи.

Смотрю на три штуки упакованных и замотанных уже скотчем.

– И все же, их стоит забрать сейчас, а не потом.

У меня не остается выбора.

Я встаю и, прошагав до двери, закрываю ее. Конечно, Захар не услышит мой разговор, но все же.

– Алло, пап.

– Привет, Олесь. Как ты дочь?

– Могу я попросить тебя? – с трудом сдерживаю слезы, которые едва высохли на глазах.

– Конечно. Что с голосом?

– Я в порядке. И знаю, сейчас сезон и ты не можешь кататься туда-обратно, но можешь приехать за мной?

– Приехать? – слышу, как он озадачен моей просьбой.

И мама, спрашивает в чем дело.

– Да. У меня много вещей, я не смогу их увезти сама.

– Не понял, вещи хочешь домой отправить? Или сама приехать?

– И я и вещи, папуль.

– Так, – басит его голос, переполненный гневом. – Что он сделал?

Узнаю моего папу.

– Прошу, пообещай никаких звонков, и никаких выяснений, это важно пап. Я серьезно.

– Олеська, ты мне не прикрывай его. Если он…

– Я не прикрываю. Я все расскажу сама. Но мне важно, чтобы ты не выяснял ничего у Захара.

Он пыхтит и злится, но я не могу обсуждать такую тему по телефону.

– Пап, умоляю.

– Ладно. Но расскажешь, пока будем в городе, чтобы я смог добраться до него и надрать ему не только уши, но и… – он прокашливается.

– Хорошо.

– Сейчас матери помогу и соберусь за тобой. Но только утром буду в городе тут полторы тысячи километров почти.

– Я и забыла, как далеко ехать.

– Давай садись на самолет ближайший, а вещи отправляй компанией по доставке.