Правила Барби - Аллен Селина - Страница 11

– Поплачь, как несправедлива жизнь, а затем попробуй стать мужчиной хоть на секунду, возьми свои яйца в кулак и скажи уже отцу, что тебе не нужна эта гребаная компания! – зарычал я. Брат смотрел на меня, раздувая ноздри, губы плотно сжаты, взгляд прожигал мою голову. Да он взбешен не иначе. И я просто не мог остановиться, ярость на мою семью, на Мейсона, на чертову девушку, что вырвала мое сердце, переполняла меня, и я знал, на ком могу сорваться. – Может если бы ты не был таким нюней, мне не удалось бы увести ее у тебя?

– Джефри! – воскликнула Джемма.

– Хватит, вы оба! – вторил ей отец. Но ни я, ни Мейсон не слушали их. Вена на лбу Мейсона пульсировала так яростно, что могла разорваться в любой момент. Он хотел броситься на меня, ударить, но смог совладать с этими эмоциями. Вместо того чтобы пуститься во все тяжкие, он вдруг улыбнулся, эта улыбка не тронула его глаз, а тело продолжало источать ярость.

– О, так ты настолько наивен, что веришь, будто увел ее у меня? Нет, Джефри. Когда ты имеешь дела с Барбарой, нужно признать, что правила устанавливает она. Ты ведь сам говорил мне. Она манипулирует и играет людьми, словно пешками на шахматной доске. Если ты думаешь, что между вами было нечто особенное, то ты ошибаешься, потому что она просто выбрала себе нового песика. В противном случае она не пришла бы вчера ко мне в комнату, – выплюнул он, внимательно наблюдая за моим лицом. Я чувствовал, как меня трясет от ярости, а руки так и чесались придушить гребаного Мейсона. Он провоцировал меня и, судя по блеску в его глазах, ждал, когда я сорвусь. – Я уже говорил, что у Барбары просто потрясающий ротик? Кто знал, что ей придется хорошенько потренироваться на моем старшем брате, прежде чем она сделает хорошо и моим яйцам. Ох, а киска у нее такая тугая, что мне даже было больно, но спасибо, братец, что распечатал ее для меня…

– Твою мать, ты покойник! – зарычал я, толкая Мейсона со стула. Брат повалился на пол и тогда я обрушил на него сразу несколько точных ударов, я слышал крик Джеммы, голос отца и хруст носа младшего брата, а еще впервые с того момента, как мое сердце раскололось, почувствовал каплю облегчения. И эта секунда торжества и растерянности, странного наслаждения и спокойствия стала моей брешью. Мейсон использовал очень грязный прием и нанес удар в мой кадык, одновременно сбрасывая меня с его напрягшегося тела. Я закашлял, мне требовалось несколько секунд, чтобы собраться и убить чертового Мейсона. Из его носа потекла кровь, но он улыбался, словно психопат, и только я собрался надолго стереть этот самодовольный оскал с его лица, как между нами встал Дэниел.

– Что вы устраиваете?

– Мейсон, – взволнованно защебетала Джемма, – дай проверить твой нос.

– Я в норме.

На секунды в кухне воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием. Каждый думал о своем. Я и Мейсон мечтали довести дело до конца – драться, пока не отключится один из нас, Джемма, возможно, пожалела о том дне, когда позволила мне остаться в их доме, Дэниел наверняка жалел о том, что не позаботился о предохранении в ту злополучную ночь. Но никто из нас не успел и слова вымолвить, ведь в холле послышался взбешенный голос Оливера Эванса.

– Где она? Где моя дочь? – он обращался ко мне, но я не понимал, о чем он говорит. Разве его дочь не должна быть дома?

И тут то мы узнали, что утром Оливер пришел в комнату Барбары, но не обнаружил ее, она сбежала, оставив своему отцу маленькую записку.

«Со мной все хорошо. Я начинаю новую жизнь, не нужно меня искать. Я надеюсь наконец стать счастливой»

– Все, как я и говорил, она ушла, – надломленным голосом бросил Мейсон, когда мы оба сидели за обеденным столом, пока Джемма, Дэниел и Оливер бурно обсуждали сложившуюся ситуацию. Мейсон держал окровавленную салфетку у своего носа, его взгляд был помутнен воспоминаниями, я не знал, что именно он проигрывал в своей голове, но то, как исказилось его лицо, говорило мне, что Мейсону больно. Не физически, ведь как оказалось, его нос был цел, опух немного, кровоточил, но точно не был сломан. Это была душевная боль.

Но его боль никогда не сравнится с моей.

– А знаешь, почему она ушла? Потому что в этом мире, единственный человек которым она дорожит – это сама Барбара.

Так что вот вам еще один факт о девушке, которую я когда-то боготворил – когда у нас все покатилось в бездну, она первым же делом дала трахнуть себя моему брату. И час назад, когда я увидел ее в своей прачечной, всю вывалянную в грязи, не мог не улыбнуться. Кто теперь дурная кровь?

– Джеф, ты не хочешь этого? – спросила Челси, вырывая меня из собственных раздумий. Удивленный взгляд блуждал по моему лицу, пока ее рука сжимала мой член, который никак не хотел приходить в готовность.

О сексе я думал в последнюю очередь.

Положение Барбары куда более печальное, чем я предполагал. Мейсон сказал, что ее выставили из дома. Но вместо того, чтобы уехать из города, снять себе номер в отеле, во время бури она пробирается в конюшню. Значит, выбора у нее нет. Барбара на мели и в полном отчаянии. Она не может отказаться от наследства и намерена во что бы то ни стало получить его. Если Мейсон не согласился брать ее в жены, то остается лишь один Фостер.

Челси продолжала поглаживать меня, ее тонкие пальцы скользили вверх-вниз, вызывая покалывание внизу моего живота. Она покусывала мою шею, что-то нашептывая, но я не понимал ни слова из ее тихой болтовни, ведь был поглощен мыслями о другой.

Хлопнула дверь, я вскинул голову, встречаясь взглядом с растерянными голубыми глазами Барбары. Она медленно дошла до середины кабинета и замерла. Ее взгляд блуждал по мне, а затем перебежал на Челси. Легкая тень отвращения появилась на бледном лице: она все верно поняла, рука ее подруги была в моих штанах, и с приходом Барбары Челси не остановилась, смотрела на подругу не прекращая двигать рукой по моему напряженному члену. И Барбаре это не понравилось. Однако уже через секунду на ее лице не было ничего, кроме холодной уверенности и скуки.

– Зачем ты здесь? – спросила Челси. Эта брюнетка ревновала меня к каждому столбу, а к Барбаре особенно, учитывая то, что связывало нас с Эванс в прошлом. Раньше меня злило такое собственническое поведение Челси, ведь я никогда не обещал ей чего-то большего, чем секс, но сейчас моими губами завладела маленькая довольная улыбка. Ведь как бы хорошо Барбара не прятала свои эмоции, ее в мгновение побагровевшее лицо выдавало ее.

Однако ревность Челси была безосновательна. Все, что я хотел сделать со светловолосой куклой, так это сломить ее волю, указав на ее положенное место. И, кажется, мой план начинал приходить в действие, ведь Барбара все еще не уехала. Она успела принять душ и переодеться. Даже волосы уложила и теперь они светлыми волнами лежали на плечах и груди. В этом была вся Барбара, она по уши в дерьме, но ее локоны будут сиять, как у тех девиц из рекламы шампуня.

Я обратил внимание на розовое платье с длинным рукавом. Тонкая ткань облегала ее грудную клетку, выпячивая вперед пышный бюст, выделяло тонкую талию и свободно струилось вдоль пышных бедер, однако было очень коротким. Мой взгляд упал ниже, замечая на ней серебристые туфли на огромных каблуках.

В восемнадцать Барби была слишком стройна, виднелись ребра, бедра были меньше. Но сейчас она была другой, части ее тела стали взрослее. Грудь налилась сильнее, была изящная талия и пышные бедра. Она стала аппетитнее, готов поспорить, каждому, кто видел ее, приходилось старательно сдерживать свой стояк. Лицо ее наоборот стало худее, исчезли подростковые щеки, маленький подбородок заострился, скулы стали более выражены, невинность пропала из ее глаз.

Любопытство почти сжигало меня до костей. Мне хотелось увидеть ее всю, без одежды, хотелось узнать, по-прежнему она нежно стонет, когда чужой язык касается ее горячих местечек, такая же она сладкая как была раньше? Почувствовал бы я полное помешательство от секса с ней, как тогда, в прошлом или нет? Ведь она была единственной, кто знатно расплавила мой мозг, при этом ей даже не пришлось ничего делать, лишь сжимать мои волосы в своих ладонях и извиваться под моими губами и языком.