Безнадежный пациент - Андерсон Джек - Страница 6

Выступление и аплодисменты резко обрываются – размещенное на сайте Американской психологической ассоциации видео с церемонии награждения заканчивается черной заставкой. Я выключаю экран телефона и выпрямляюсь на сиденье такси, пытаясь понять, долго ли еще ехать.

Раньше Монти Хан жил в двух шагах от офиса. Расстояние от нашего офиса до его дома было едва ли больше, чем метры, которые преодолевал лифт, поднимаясь наверх.

Отец Монти, Сан-Мин, уважаемый южнокорейский магнат недвижимости, приобрел здание и отдал в управление сыну в надежде, что серьезное дело поможет заблудшему агнцу наконец остепениться. Правда, по слухам, как только документы были подписаны, Монти передал управление частной компании, а сам поселился в пентхаусе и занялся превращением трехуровневых апартаментов в лучшую клубную площадку города.

С экономической точки зрения идея не выдерживала никакой критики: свободный вход, бесплатный бар. Бездонная яма, куда Монти регулярно выкидывал миллионы. Впрочем, по меркам самого Монти, слава, аура порочности и регулярные скандалы обеспечивали месту однозначный успех. Со слов моих коллег, сборища у Монти Хана имели бешеную популярность. Ночи в стиле знаменитых пиров Калигулы, где рекой тек дорогой алкоголь, предлагались новейшие синтетические наркотики и самые экзотические сексуальные утехи. Я видел тусовки в его логове, если засиживался на работе допоздна. Небо над офисом пронизывали танцующие лучи прожекторов, в окнах извивались силуэты многочисленных гостей, басы оглушительно бухали на весь Лондон, словно быстро бьющееся сердце.

Темная сторона Монти Хана начала проявляться далеко не сразу. Свидетелями его срывов становилась лишь горстка самых стойких гостей, продержавшихся всю ночь. Продрав сонные, кроваво-красные глаза, эти гуляки с изумлением обнаруживали, что вокруг не райский сад развлечений, а коробка из голого холодного бетона. Повсюду грязные матрасы, пустые холодильники, распростертые тела, которые, словно мебель, аккуратно обходят уборщицы.

А в центре всего этого – Монти. Он вставал раньше всех или вовсе не ложился. Он, пошатываясь, ходил между спящими, призывал продолжить веселье. Монти жаждал вернуть атмосферу ночного безумия, но в окна неумолимо светило солнце.

Мои коллеги вежливо откланивались, и во время долгого спуска на лифте каждого посещала отрезвляющая мысль: человек, решивший устроить из своего жилища ночной клуб, вынужден бывать там и днем. Несколько лет спустя один из легендарных кутежей Монти закончился тем, что беднягу вышвырнули из ночного клуба в Сингапуре. Очевидцы с радостью записали на видео перепалку между Монти и охранником клуба. Не успели зеваки убрать телефоны, как внедорожник, за рулем которого сидел орущий что-то нечленораздельное Монти, на скорости въехал на тротуар и прижал огромного вышибалу капотом к стене.

Когда на следующее утро Монти пришел в себя, ему сообщили, что пострадавший от вчерашнего наезда может навсегда остаться прикованным к инвалидной коляске. Однако Монти о вчерашнем происшествии не помнил вообще. Когда об инциденте стало известно, у моих коллег одновременно случился приступ амнезии, и они хором заявили, что ни разу не переступали порог пентхауса Монти.

Я рад, что парень перебрался в место получше, даже если теперь туда приходится ехать на трех поездах. После двух пересадок и часового путешествия на юго-восток я оказываюсь в пригороде Лондона. Там я сажусь в заранее заказанное такси и остаток пути проделываю по извилистой проселочной дороге. Пейзаж становится все более пустынным, лишь время от времени за окном мелькают автобусные остановки. Количество маршрутов, отмеченных на каждой следующей остановке, неуклонно сокращается. Наконец мы минуем несколько остановок, где ходит лишь один автобус. А вот и он, грохочет навстречу по узкой дороге.

Небо ясное, синее. Тебе бы понравился этот погожий денек. Представляю, с каким азартом ты сунула бы ноги в походные ботинки, чтобы побродить по прекрасным, усыпанным листьями лесным тропинкам, вдыхая чистый прохладный воздух.

Мы редко выбирались в лес. Мне почему-то всегда казалось, что пригород – это слишком далеко, и поездка туда и обратно отнимет полдня. Теперь, когда я изредка выбираюсь на природу, то с ужасом понимаю: от города сюда рукой подать.

– Здесь нормально?

– Прошу прощения? – Я выхожу из задумчивости и встречаюсь взглядом с водителем, который молча ждет ответа.

Машина не движется. Вокруг живописная британская деревушка.

– Приехали, говорю. Здесь нормально? – Таксист показывает в окне строение, которое в навигаторе значится как «дом Монти Хана».

Да, это совсем не Кэнари-Уорф. Перед нами очаровательный, словно сошедший с картинки, английский сельский дом. Невысокая печная труба оплывшей свечой торчит на покрытой мхом крыше. Стены из настоящего природного камня, положенного на раствор, как в старину, подъемные окна с белыми переплетами и ярко-красная входная дверь. Дом расположен в глубине прекрасного сада, утопающего в буйной растительности на многочисленных клумбах и шпалерах. Ты бы влюбилась в это место с первого взгляда!

Поблагодарив водителя, я выбираюсь из машины и шагаю к дому. На железной калитке приятно звякает щеколда. Под подошвами ботинок хрустит древесная щепа, я иду по дорожке под арками, увитыми многоярусными соцветиями глицинии, вдыхаю ароматы жимолости, герани и полевых цветов.

Я почти у красной двери, и вдруг желудок сворачивается в тугой комок. Не ожидал, что стану волноваться перед встречей, но мне почему-то тревожно. Иногда, думая о Монти, я высокомерно считал его эмоционально выгоревшим эгоистом, который разрушает все вокруг и безрассудно растрачивает деньги, словно напрашиваясь на раннюю смерть. Теперь, если принять во внимание мамины слова и глядя на новое обиталище Монти, складывается впечатление, что ситуация кардинально поменялась.

Торопливо накарябанная записка, подсунутая под дверной молоточек, гласит: «Если не отвечу на стук, иди на задний двор». Естественно, в ответ на мой робкий стук никто не отозвался, и я направляюсь к тенистой тропке, ведущей вдоль дома.

Тропинка приводит меня в аккуратный, отделанный камнем дворик, за которым, полого спускаясь вниз, простирается сад. Первым делом я замечаю ухоженную овощную грядку: она начинается с вершины и уходит далеко вниз, до каменной стены, за которой виднеется поле другого фермера. С обеих сторон склон обсажен вечнозелеными деревьями, которые придают саду ощущение уединенности. Пушистые сосны сохраняют хвою круглый год, закрывая участок от соседних коттеджей.

– Мать моя женщина, какие люди! Арти! Двигай сюда! Ну что, черт тебя возьми, как дела?

Над кустами картофеля, покрытыми защитной сеткой, возникает улыбающееся лицо: ослепительно-отбеленные зубы и сияющие карие глаза. Монти Хана просто не узнать! Мрачный иссохший наркоман, которого я в прошлый раз видел в зале суда Сингапура, исчез. Вечно нечесанные космы аккуратно подстрижены, ввалившейся челюсти вернулась упругость, под облегающей футболкой угадываются рельефные мышцы, которых, я уверен, раньше не было. Монти будто заново родился!

В голове мелькает мысль: интересно, а как в его глазах выгляжу я? Я уже полгода не был в тренажерном зале, и хоть отсутствие аппетита не дало мне располнеть, зато одежда теперь висит на мне мешком, как на огородном пугале.

Несмотря на то что Монти в восторге от моего приезда, мне трудно смотреть ему в глаза.

– Привет, Монти! Рад тебя видеть!

– Черт, дружище, и я ужасно рад, честное слово! – с искренним чувством произносит он. – Мы с твоим отцом буквально месяц назад виделись в Дубае! Хотел поздравить его с женитьбой, а потом узнал про… В общем, сам понимаешь.

– Про развод? – догадываюсь я.

– Точно! – ухмыляется Монти. – Впрочем, судя по всему, старик быстро оправился. Узнаю Малкольма!.. А как Дилайла? Она просто звезда, черт возьми, я всегда это говорил!

– Да, мама в порядке.

– Хорошо. – Монти умолкает, и это мгновение тишины меняет его настрой.