Хамелеон 5 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 25

Но основной кошмар ожидал немецких танкистов на следующий день, когда они уперлись в неприступные глубокоэшелонированные позиции третьей линии обороны, насыщенной бригадами ПТО, а им во фланги нанесли удар скрывавшиеся до поры до времени в лесах танковые дивизии РККА. Естественно, лишь в тех местах, где эти самые леса вообще существовали. И били ныне их не легкобронированные Т-26 с БТ-шками, а свыше десяти тысяч Т-34, Т-44 и Т-54, поддержанных мотострелковыми частями с их самоходными противотанковыми установками. Отчего потери в танках первого дня войны уже совсем скоро начали казаться командованию Вермахта откровенно легкими. К чему они уж точно не были готовы.

В Кремле царило напряженное ожидание. Еще начиная с 3 часов ночи, отовсюду посыпались доклады об обнаружении постами ВНОС военных округов и флотов приближение к границам СССР неизвестных самолетов. Не огромного количества, поскольку у немцев попросту не имелось достаточного числа летчиков, способных летать в условиях ночи, но практически одновременно показавшихся повсеместно, тем самым создавая ощущение великого множества. Что на былые разведывательные рейды отдельных самолетов никак не походило.

Спустя еще 7 минут пришли первые данные об открытии огня средствами ПВО Черноморского флота по одиночным немецким самолетам осуществлявшим постановку морских донных мин на фарватере военно-морской базы в Севастополе. А в промежутке с 3:35 до 3:55 звонки с сообщениями об атаках посыпались вообще отовсюду. Где пять, где семь, где девять немецких самолетов из самой первой волны наносили удары по аэродромам и расположениям советских сухопутных войск. При этом германская артиллерия уже в 3:15 открыла ураганный огонь по городкам пограничников и тем участкам УР-ов[1], до которых дотягивалась с мест своего сосредоточения.

В районе 5 часов утра, когда над городами, расположенными вдоль западной границы СССР, взошло Солнце, уже начали приходить сообщения о начале тяжелых авиационных сражений в небе над советской землей. Командующие Западного и Киевского военных округов даже успели доложить о первых прорывах вражеских механизированных подразделений через первую линию обороны, после чего связь совершенно прервалась.

Как бы в РККА ни готовились к началу этой войны, а немецкие диверсанты всё же умудрились нарушить все существовавшие линии связи, включая ВЧ, на некоторое время оставив правительство Советского Союза и высшее командование Красной армии без информации обо всём творящимся на линии соприкосновения войск. И сохранялось подобное положение дел на протяжении целой недели, всё то время пока немцы, не смотря на катастрофические потери в живой силе и технике, раз за разом предпринимали попытки прорваться вглубь территории СССР, поскольку в штабах их армий попросту не имелось иных приказов от Верховного командования Вермахта. Никто в Берлине банально не предполагал, что на востоке им придется столкнуться с ТАКИМ отчаянным сопротивлением! Вот и не озаботились созданием резервного плана на тот случай, если всё пойдет плохо. А оно пошло!

Впрочем, дабы быть до конца справедливым, следовало отметить, что предложившего нечто подобное перестраховщика не понял бы никто, тогда как сам он, несомненно, поставил бы крест на своей дальнейшей карьере. Вот и бились ныне германские войска лбом о железобетонную стену ровно до тех пор, пока имелось, чем биться. Тем более, что местами прорывы им всё же удавались. Так 3-я и 4-я танковые дивизии, пробившись в первый же день через советскую оборону в районе Бреста, буквально вырвались на оперативный простор и на протяжении последующих 300 километров пути вовсе не встречали никакого сопротивления.

Лишь на третий день войны их бодрое продвижение остановила советская штурмовая авиация, что принялась клевать растянувшиеся на десятки километров колонны, когда тем оставалось пройти до Гомеля каких-то 100 километров. Теряя от зенитного огня и действий вражеских истребителей-охотников одну машину за другой, что новейшие Ил-8, что старенькие И-153, раз за разом возвращались к избиваемым их пулеметно-пушечным огнем, ракетами и бомбами немецким механизированным частям. Аж два полнокровных штурмовых авиационных полка сточились более чем наполовину всего за два дня активной боевой работы по столь солидной цели. И вовсе прекратили свои налёты, когда в движках их боевых машин оказались сожжены до последней капли все неприкосновенные запасы авиационного топлива.

Да, как вдруг выяснилось, отнюдь не деньги являлись кровью войны. Ведь заправить топливные баки, что бумажными банкнотами, что золотыми монетами, не представлялось возможным совершенно. Самолетам требовался высокооктановый бензин. В огромных количествах! Точно так же, как запчасти или вовсе новые моторы для замены поврежденных вражеским огнем.

Однако дело своё авиаторы всё же сделали. Не менее трех тысяч грузовиков, тягачей, мотоциклов, танков, самоходок, легковушек, БТР-ов остались лежать обгорелым стальным ломом по обочинам ранее пройденных ими дорог. Только тут попали в окружение почти 20 тысяч солдат и офицеров Вермахта, когда обратную дорогу им преградила подошедшая с некоторым опозданием 205-я мотострелковая дивизия. Но те же самые проблемы, с которыми столкнулись в этих двух штурмовых авиаполках, к сожалению, являлись общими бедами для всех частей РККА. А кое у кого дела со снабжением всем потребным и вовсе обстояли из рук вон плохо, отчего сиюминутных невероятных успехов смогли добиться лишь редкие «элитные» части, которым вскоре предстояло стать гвардейскими.

Так, к примеру, практически сумев отрезать в Львовском выступе 6-ю и 26-ю советские армии, первая танковая группа Вермахта, оказалась практически растерзана фланговым ударом 15-го и 24-го танковых корпусов, вооруженных исключительно новейшими Т-44. Что ни говори, а 100-мм снаряды, даже осколочно-фугасные, являлись очень сильным аргументом при ведении «переговоров» с немецкими Т-IV и противотанкистами. Как и 100-мм лобовая наклонная броня, которую из 75-мм немецких пушек виделось возможным пробить лишь подкалиберным снарядом и то на дистанциях менее полукилометра. По сути, повторилась та же ситуация начала войны, о которой ведал лишь один единственный человек в мире. Только повторилась с точностью до наоборот — вместо не способных выдержать вражеского огня советских танков, ныне вспыхивали и взрывались немецкие, чья броневая защита оказалась совершенно непригодной для противостояния боевым машинам следующего поколения. А ведь, что Т-44, что Т-54М, именно таковыми и являлись, как ни суди.

Опять же, что было отнюдь немаловажно, в конце концов, германские войска оказались вынуждены откатиться обратно за государственную границу СССР, дабы закрепиться на впопыхах подготовленных рубежах обороны своих пехотных дивизий второй очереди, отчего вся подбитая в многочисленных боях техника или же вовсе брошенное вооружение оказались в руках советских бойцов.

Но бравурные рапорты было потекшие в Москву после восстановления связи, совершенно прервались на вторую неделю противостояния, поскольку все собственные попытки наскоро подготовленных контратак, оказались совершенно провальными. Факторов чему было множество.

Тут сказалась и катастрофическая нехватка боевого опыта у подавляющей части бойцов и командиров Красной армии, включая высший командный состав. И «неожиданно показали дно» склады с боеприпасами, из тех, что пережили вражеские бомбардировки. И не успели пополниться солдатами да техникой понесшие немалые потери дивизии всех приграничных округов. И в небе тоже все ж таки не вышло добиться подавляющего превосходства. Что всё вместе привело к затяжке приграничных боёв, в огне которых всего за три последующих месяца сгорели обе огромные армии, как немецкая, так и советская. После чего начались затяжные осенние дожди, и основным строителем будущей победы стал тыл. Поскольку именно от подготовки экономики, промышленности и народа отныне зависела судьба, что одного, что другого государства. И тыл сказал своё веское слово.