Если вы дадите миллиардеру невесту (ЛП) - Айнерсон Энн - Страница 48

Эверли прижимается головой к моему плечу.

Даже в кругу семьи я иногда скрываю свою неуверенность и истинные чувства по поводу своего шрама. Эверли — единственная, рядом с кем я чувствую, что могу быть собой. Как будто я стал ее доверенным лицом, так и она стала моей тихой гаванью. Однажды она спросила меня, верю ли я в родственные души, и я ответил, что не уверен. Теперь я начинаю думать, что они все-таки существуют.

— Кэш Стаффорд, ты чертовски сексуален. Шрам и все остальное, — пробормотала она, прижимаясь к моим бедрам. — И я буду повторять это так часто, пока ты не поверишь.

— В таком случае я никогда не поверю, и тебе придется остаться здесь навсегда.

Эверли наклоняется, чтобы поцеловать морщинистую кожу моего шрама, ее губы обводят неровные гребни и искаженный край моего рта. Мой пульс учащается, когда она прижимается ко мне, и я захватываю ее рот в свой, ухмыляясь, когда она стонет. Все эти эндорфины погружают меня в облако эйфории, и тлеющее желание, которое я до сих пор подавлял, вспыхивает, как фитиль.

Она запутывает пальцы в моих волосах, крепко прижимаясь ко мне, чтобы удержать рядом. В ответ я крепко сжимаю ее бедра, вдавливая большие пальцы в упругую плоть, втайне надеясь, что завтра на них появятся слабые синяки, напоминающие о том, что это реально…что она реальна.

Эверли проникает своим искусным языком в мой рот, отчего у меня перехватывает дыхание. Наша электрическая химия всепоглощающа, и я уже готов сорвать с нее одежду, когда она дергает меня за волосы, вызывая в голове мысль, которую я не могу проигнорировать.

— Эй, Эв? — Я говорю это как вопрос, отрываясь от ее пухлых губ.

— Да? — Она моргает и смотрит на меня.

— Я хочу, чтобы ты постригла меня.

Она бросает на меня озадаченный взгляд.

— Кэш, я спросила об этом не потому что думала, что ты должен их подстричь. Прости, что создала у тебя такое впечатление.

— Ничего подобного, — заверяю я ее. — Пришло время перемен.

— Я никогда раньше не стригла волосы. Давай я позвоню Августу и узнаю, кого он рекомендует в городе.

Я качаю головой. «Нет». Притягиваю ее ближе, мои руки надежно обхватывают ее спину.

— Я хочу, чтобы ты это сделала…пожалуйста, — добавляю я, чувствуя, что она может отказаться.

Эверли мягко улыбается, словно понимает, как это важно для меня.

— Хорошо, я сделаю это, но не жалуйся мне, когда в итоге у тебя будет неудачная стрижка.

— Я буду показывать ее с гордостью, потому что именно ты это сделала, — говорю я с игривой ухмылкой.

Час спустя я терпеливо жду на барном стуле на кухне. Подо мной расстелено несколько полотенец, а на мне надета накидка парикмахера, которая прилагалась к набору для стрижки волос, подаренному мне мамой на прошлое Рождество, — не слишком тонкий намек, если таковой вообще может быть. Я использовал ножницы, чтобы подровнять кончики, но по большей части они так и остались спрятанными в гардеробной.

Эверли прислонилась к стойке, ее губы зажаты между зубами в глубокой сосредоточенности. Она смотрит очередное руководство на своем телефоне, решив провести исследование, прежде чем приступить к работе.

Спустя еще несколько минут она откладывает телефон и смотрит на меня.

— Хорошо, я готова. Последний шанс отказаться, Стаффорд. — В ее тоне есть намек на нерешительность.

— Давай сделаем это, — говорю я, оглядываясь, чтобы ободряюще улыбнуться ей.

Эверли внимательно изучает содержимое набора, который я разложил на стойке.

Берет флакон с распылителем и встает передо мной, прикрывая рукой лицо.

— Закрой глаза, — предупреждает она.

Я следую ее указаниям, и, когда вся моя голова становится влажной, она проводит руками по моим волосам, приглаживая пряди. Разминает мою кожу головы небольшими круговыми движениями, с моих губ срывается вздох. Я теряюсь в ощущениях от ее прикосновений, напряжение тает, как лед, под теплыми кончиками пальцев.

— Хорошо, теперь можешь открыть глаза, — говорит она, заставляя меня пожалеть, что этот момент не может длиться дольше. Я бы не возражал, если бы она провела весь день, исследуя меня своими руками.

Мои глаза ненадолго встречается с ее взглядом, прежде чем она возвращает свое внимание к столешнице. Ее руки дрожат, когда она берет ножницы и зажим «крокодил».

Я протягиваю руку и ободряюще сжимаю ее запястье.

— Спасибо, что сделала это.

— Подожди благодарить меня, пока я не закончу, — поддразнивает она.

— Мне понравится, несмотря ни на что, — обещаю я.

Она подходит ко мне сзади и с помощью зажимов отделяет мои волосы. Осторожно берет прядь, делает глубокий вдох, прежде чем сделать первый надрез. Ее первоначальная нерешительность ощутима, но с каждой стрижкой ее движения становятся все более плавными, отражая растущую уверенность.

Я смотрю на растущую копну волос на земле — осязаемый символ катарсической разрядки, которую я откладывал до сих пор. Каждая упавшая прядь заставляет меня чувствовать себя легче и свободнее, чем до несчастного случая.

Я застываю в кресле, когда Эверли мягко сдувает волосы с моего затылка, ее дыхание касается моей кожи, вызывая мурашки по позвоночнику. Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не повернуться и не трахнуть ее, как я хотел сделать все утро.

Закончив с задней частью, она поворачивается ко мне лицом, наклоняет мой подбородок и направляет взгляд вперед, прежде чем начать спереди.

Я кладу руки на ее бедра, желая прикоснуться к ней, но она бросает на меня предостерегающий взгляд, прежде чем вернуться к задаче.

Мой взгляд переходит на ее сиськи. В таком положении они находятся всего в нескольких сантиметрах от моего лица, а ее розовые соски видны сквозь спортивный бюстгальтер.

Сдерживаю стон, когда она придвигается ближе, борясь с желанием стянуть с нее лифчик и взять один из ее сосков в рот.

Я позволяю своим рукам блуждать, скользя по ее спине к заднице.

— Стаффорд, — задыхаясь, предупреждает Эверли. — Ты хочешь, чтобы я все испортила?

— Не испортишь.

— Тебе стоит держать руки при себе, чтобы быть уверенным.

— Я не могу, — признаю я, сжимая ее задницу, чтобы доказать свою правоту.

Ее дыхание сбивается, но она не сводит глаз с моих волос, пока стрижет. Я занимаю себя тем, что мучаю ее, проводя рукой по внешней стороне ее ног, следуя изгибу бедра. По коже бегут мурашки.

Время от времени я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать выпуклости ее груди, выглядывающие из лифчика. Когда дело касается Эверли, я ничего не могу контролировать.

Как только начинаю проводить рукой по ее бедру, она отступает назад.

— Ладно, я закончила. — Ее голос задыхается. — Почему бы тебе не взглянуть. — Она двигается за мной, чтобы снять накидку, затем предлагает мне ручное зеркало со стойки.

Постукиваю ногой по табурету, и беспокойство проникает в меня, пока я смотрю на ее протянутую руку. Наши глаза встречаются, когда я набираюсь смелости и бросаю взгляд в зеркало.

Мои волосы спадают ниже ушей, но все еще достаточно длинные, чтобы провести по ним рукой. Единственная разница в том, что теперь мой шрам полностью виден и его никак не скрыть.

Я неподвижно изучаю свое отражение. Провожу рукой по шраму, начиная с левой брови, переходя к неровному краю щеки и заканчивая уголком рта.

Спустя пятнадцать лет некогда яростный красный цвет потускнел до розового, но это не делает его менее значимой частью моей личности.

Впервые за всю мою взрослую жизнь вид не вызывает чувства ужаса.

Каким-то образом он превратился из чего-то, что я когда-то считал отталкивающим, в обнадеживающее напоминание о том, что исцеление может принимать разные формы и что никогда не поздно начать все сначала.

И я хочу, чтобы Эверли стала частью моего.

— Ты в порядке?. — спрашивает она, крепче сжимая зеркало. — Если тебе не нравится, мы можем найти парикмахера, который все исправит.