Раз и навсегда - Макнот Джудит - Страница 44

• Предыдущая
• 44/94
• Следующая

Никто не может сравниться с тобой в верховой езде, Тори… Она вспомнила его первый стыдливый поцелуй, когда ей исполнилось шестнадцать. Если бы ты была постарше, хрипло шептал он, я подарил бы тебе не браслет, а кольцо…

– Лжец! – с глубокой горечью прошептала она. – Лжец! – Горячие слезы жгли ей глаза и катились по щекам, медленно капая на бумагу.

В салон вошел Нортроп и громогласно заявил:

– Лорд Филдинг хотел побеседовать с вами в своем кабинете, а лорд Кроули только что приехал и спрашивает, не могли бы вы уделить ему… – Голос Нортропа затих, и воцарилось молчание. Виктория подняла на ошеломленного дворецкого горестные синие, заполненные до краев слезами глаза; затем вскочила, закрыла лицо руками и выбежала из салона. До дворецкого донеслось лишь тихое, разрывающее сердце рыдание, когда она пробежала через холл и вверх по лестнице.

Встревоженным взглядом Нортроп проводил плачущую графиню, а затем машинально наклонился и поднял упавшее с ее колен письмо, чтобы выяснить, какая ужасная новость могла привести леди в такое состояние. Он прочитал текст и, сострадая, прикрыл глаза.

– Нортроп! – как гром среди ясного неба прогремел голос лорда Филдинга из кабинета.

Нортроп молниеносно явился на зов.

– Ты сказал мисс Ситон, что я желаю видеть се? Что там у тебя – приглашение от леди Фригли? Ну ка давай его сюда! – Джейсон протянул руку, и его глаза от нетерпения сузились, когда дворецкий очень медленно, выпрямившись, будто аршин проглотил, подходил к столу. – Какого дьявола, что с тобой? – рявкнул Джейсон, выхватывая письмо. – Что это за мокрые пятна на бумаге?

– Слезы, – пояснил Нортроп, отводя глада.

– Слезы? – повторил Джейсон, сосредоточиваясь на не очень разборчивых от влаги строчках. – Так это не приглашение, это…

Джейсон наконец разобрал, что читает. Закончив чтение, он со свистом вдохнул воздух и поднял разгневанное лицо:

– Он поручил своей матери сообщить Виктории, что женился на кузине. Этот безмозглый сукин сын! Нортроп сглотнул.

– Я испытываю такие же чувства, – хрипло промолвил он.

Впервые за все это время в голосе Джейсона не прозвучала злая нотка:

– Пойду поговорю с ней. – И, отодвинув стул, он пошел к Виктории в спальню.

Как обычно, она не ответила на стук, и, как обычно, Джейсон поступил по-своему и вошел без стука. На этот раз, вместо того чтобы плакать в подушку, она смотрела в окно; у нее было смертельно бледное лицо, а плечи – такие жесткие и прямые, что Джейсону показалось, что он сам ощущает ее отчаянные усилия выдержать нанесенный ей удар и не согнуться ни в прямом, ни в переносном смысле. Он закрыл за собой дверь и замешкался, рассчитывая, что она привычно сделает ему язвительное замечание насчет незваного гостя, но когда она наконец заговорила, ее голос был настолько спокойным и бесстрастным, что он встревожился всерьез.

– Пожалуйста, уйдите.

Джейсон пропустил это мимо ушей и подошел к ней, – Виктория, мне очень жаль.. – начал было он, но осекся, увидев, каким безумным гневом загорелись ее глаза.

– Не сомневаюсь! Но не беспокойтесь, милорд, я не намерена оставаться здесь и доставлять вам лишние хлопоты.

Он потянулся к ней, пытаясь привлечь к себе, но от его прикосновения они сжалась, как пружина, и отшатнулась, словно прикоснулась к пламени.

– Не притрагивайтесь ко мне! – зашипела она. – Не смейте трогать меня! Я не хочу, чтобы меня коснулся ни один мужчина, в особенности – вы. – И девушка сделала глубокий вдох, явно пытаясь совладать с собой, а затем, запинаясь, продолжила:

– Я думала о том, как позаботиться о себе. Я.., я не настолько беспомощна, как вы считаете, – храбро заявила она. – Я прекрасная белошвейка. Мадам Дюмосс, занимавшаяся моими нарядами, не раз упоминала о том, как тяжело найти трудолюбивых, знающих мастериц. Возможно, у нее найдется для меня работа…

– Не смешите! – резко сказал Джейсон, ругая себя за то, что назвал ее беспомощной, когда она впервые попала в Уэйкфилд, и злясь на нее, что она сейчас вспомнила об этом – в тот миг, когда он явился утешить ее.

– О конечно, ведь я смешна! – захлебнулась она от желания выговориться. – Я – графиня без шиллинга в кармане, без дома, без гордости. Я даже не знаю, хватит ли мне ума для того, чтобы продеть нитку в иголку…

– Прекратите! – сурово прервал он ее. – Я не позволю вам работать простой белошвейкой, и разговор об этом закончен.

Когда она попыталась спорить, он оборвал ее:

– Неужели вы отплатите за мое гостеприимство тем, что поставите нас с Чарльзом в смешное положение в глазах всего общества?

Плечи девушки поникли, и она отрицательно покачала головой.

– Хорошо. И давайте не будем больше говорить чепухи насчет работы у мадам Дюмосс.

– Тогда что же мне делать? – прошептала она, и ее глаза тоскливо и испытующе воззрились на него.

Странное чувство овладело Джейсоном, и он стиснул зубы, как если бы пытался сдержаться.

– Живите, как обычно живут женщины; – хрипло вымолвил он после долгой паузы. – Выходите замуж за человека, который будет в состоянии дать вам то, чего вы хотите. Чарльз уже получил полдюжины предложений от ваших поклонников. Выберите одного из них.

– Я не хочу выходить за человека, который мне безразличен, – возразила девушка, к которой снова на минуту вернулся былой задор.

– Вы перемените свое решение, – с холодной уверенностью сказал Джейсон.

– Возможно, мне так и следует поступить, – горестно согласилась она. – От разочарования бывает так тяжело. П-потому что, когда вас предают… О, Джейсон, скажите, что во мне плохого? – воскликнула она, глядя на него большими умоляющими глазами. – И вы ненавидите меня, и Эндрю…

Джейсон больше не мог сдерживаться. Он обнял ее и прижал к груди.

– Ничего плохого в вас нет, – шепнул он, гладя ее по голове. – Ваш Эндрю – безмозглый дурак. А я еще больший глупец, чем он.

– Он выбрал другую женщину, – плакала она. – А это так обидно.

Джейсон закрыл глаза и сглотнул.

– Это мне знакомо.

Она окропила его грудь горючими слезами, и от этого заледеневшее за многие годы сердце Джейсона начало оттаивать. По-отечески держа девушку в своих объятиях, он подождал, пока не затихли рыдания, затем коснулся губами ее виска и прошептал:

– Вы помните, как в Уэйкфилде спросили меня, не можем ли мы быть друзьями?

Она кивнула, невольно прижимаясь к его груди.

– Мне очень этого хочется, – хрипло пробормотал он. – Вы не могли бы дать мне еще один шанс?

Подняв голову, девушка с сомнением вгляделась в него. Затем кивнула.

– Спасибо, – поблагодарил он со странной улыбкой.

В последующие недели Виктория пережила все стадии чувств, которые обычно следуют за предательством любимого. Сначала она досадовала, затем злилась, и наконец в душе ее осталось глухое болезненное чувство утраты. Но она собралась с силами и была полна решимости принять случившееся как свершившийся факт и признать, что прошлое уже не вернешь. Она научилась горевать наедине с собой, оплакивая то, что осталось позади, а затем одеваться в свои лучшие наряды и с лучезарнейшей улыбкой встречать друзей и знакомых.

Ей удавалось скрывать свои чувства от всех, кроме Джейсона и Кэролайн Коллингвуд, которые, каждый на свой лад, стремились помочь ей: Кэролайн – занимая ее нескончаемыми визитами, приемами и вечеринками, а Джейсон – сопровождая ее на них. По большей части он относился к ней как опекающий старший брат, который вывозит сестру на встречи, в театр, оперу.., а там – дает ей полную возможность развлекаться с друзьями и подругами. Однако он не спускал с нее глаз и был постоянно готов прийти на помощь и при необходимости отшить любого ухажера, которого по тем или иным причинам не считал достойным своей протеже. И так случалось не раз. Виктории, уже наслышанной о его шокирующей репутации человека, который может позволить себе все, было смешно наблюдать, как Джейсон бросал ледяной взгляд на чересчур назойливого воздыхателя, вынуждая бедолагу испуганно бормотать извинения и поспешно ретироваться.

• Предыдущая
• 44/94
• Следующая