"№Фантастика 2024-162". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Крынов Макс - Страница 64

Гермиона ни разу не ревновала Люциуса к Нарциссе…

Может быть, потому, что не любила его? А может, потому что не видела их вместе? Ведь внутри этой изящной ледяной статуи пылает очень опасное пламя. Жутковатое пламя. Этот блеск в её глазах, который навсегда врезался в память Снейпа – часто ли он возникает?

Гермиона подошла к застывшему пруду: она и не заметила, как покинула лабиринт. Небольшой водоём заледенел и поблёскивал белоснежной поверхностью в лучах зимнего солнца, пробивающего пелену облаков.

Иногда человеку открываются странные вещи – и он потом не знает, как вести себя дальше. Вроде бы ничего особенного… Хотя… Странно так… Очень странно.

– Знаешь, Кадмина, порою приходится узнавать такие секреты и тайны, что даже мне становится не по себе. – Гриффиндорка вздрогнула и обернулась: одетая в тёмный плащ фигура Волдеморта стояла совсем близко, опираясь на покрытый снежными пятнами ствол дерева. И никаких следов, кроме её собственных, на чистом снегу на много ярдов вокруг. – Со временем я научился не показывать своих эмоций. Но когда работаешь… с людьми… применяешь легилименцию… Много всплывает.

– Ты знал об… этом?

– Конечно. Поверь, это только… вершина. Вершина бездны человеческой души. Используя легилименцию, нужно уметь не проваливаться в эту пропасть, а только смотреть – глубоко, до самого дна. Но самому стоять на твёрдой почве.

– Я не хотела.

– Понимаю.

– Я теперь…

– Нет, Кадмина! Твое отношение к Северусу Снейпу не должно меняться. Как и отношение к Нарциссе.

– Но я…

– Всего лишь заглянула за ширму. Я уже говорил тебе: Цисси Малфой очень загадочная женщина. Непредсказуемая. Собственно, она закрытая книга. Как и Снейп. Они нашли друг друга. И отношения их даже более занимательны, чем они сами когда-либо могли догадываться.

– Но Люциус…

– Безусловно, мисс Блэк не могла стать женой полукровки.

– И всё же…

– Кадмина, ты узнала кусочек тайны. Осознай его, пойми и запомни. Но это не твоя тайна – и она не должна на тебя влиять.

– Я попробую.

– Дорогая моя, – он подошёл к ней и обнял за плечи, – ты ещё такая… Юная.

– Скажи, почему ты так относишься ко мне? – Гермиона отстранилась и посмотрела глубоко в красные глаза Волдеморта. – Я привыкла, конечно, но это… Совсем не вяжется…

– Кадмина, каждый человек – всего лишь человек. Даже если носит имя Лорда Волдеморта. Даже если он – могущественный Чёрный маг. Просто некоторые не желают этого признавать. И оттого становятся уязвимы. Я всё же неглуп. И прекрасно осознаю, что я – человек. И ничто человеческое мне не чуждо.

– Так странно…

– Поттер не понял бы, верно?

Она усмехнулась. Грустно усмехнулась и устремила взгляд на медленно падающий снег.

– Что ты собираешься делать? – задумчиво спросила Гермиона. – Захватывать мир?

– Звучит глупо, не так ли?

Белоснежные хлопья ложились на заледеневшую гладь пруда.

– Тогда что? Жить тут? Просто так?

– Ещё глупее, не правда ли?

– Но что тогда?

– Вы с Генрихом изучали Чёрную магию, – тихо сказал Волдеморт. – Тебе было интересно?

– Конечно.

– Шесть с половиной лет назад, узнав о своей принадлежности к магическому миру, ты бы не захотела изучать её? Если бы было можно?

– Не знаю…

– Знаешь.

– Это было бы очень увлекательно, – признала она. – Наверно я бы… согласилась.

– Но тебе не дали. Чёрная магия – зло. Это справедливо?

– Я не совсем понимаю.

– Выбор, Кадмина. У каждого человека должен быть выбор. Это пункт Магического законодательства. Такой же пункт есть в законах магглов современного мира. Но ни мы, ни они ему не следуем.

– Не понимаю… К чему это?

– Я неплохой учитель, Кадмина. Видишь, ученики сами приходят ко мне. Когда-то Армандо Диппет и Альбус Дамблдор не дали мне преподавать. Да я и не смог бы профессорствовать в Хогвартсе.

– Школа? Школа Тёмных искусств? Наподобие Дурмстранга?

– Дурмстранг – жалкая пародия на школу Чёрной магии. Ты ведь понимаешь, Кадмина, что открывать школы… строить храмы... – он усмехнулся и развёл руками, – это для меня невозможно.

– Тогда что?

– Есть один очень древний обряд. Очень сложный. Я работаю над ним многие годы.

– Мне не положено знать о нём?

– Отчего же? Ты хочешь знать его эффект? Он даст мне шанс предоставить людям выбор. На какую сторону становиться. И над их выбором не будет висеть страх Азкабана. Чёрная магия – не зло, а сила. Сила, которую скрывают и запрещают, чтобы не потерять власть.

– Возможно ли это?

– Это очень сложно. Нужно много времени.

– Это… тяжело понять…

– Согласен. Сейчас моя основная цель – сделать это реальностью.

– А я?

– Что ты? Ты окончишь школу, выучишься: что ты там говорила? Исследование древностей?

– Есть ли что-то, о чём ты не знаешь?

– Больше, чем хотелось бы.

– А как же… Гарри? Обряд изменит и его?

– Сомнительно, – хмыкнул Тёмный Лорд. – Слишком запущенный случай.

– Но…

– Чем сейчас занят Поттер?

– Ищет Хоркруксы, – быстро ответила ведьма. – Поехал в Годрикову Впадину, на могилу родителей, потом собирался в Литтл-Хэнглтон.

Тёмный Лорд нахмурился.

– Что? – насторожилась молодая ведьма.

– Неважно. Ничего страшного. Поверь, Кадмина, Гарри Поттер пока не составляет опасности. Ты замерзла? Пойдём в дом. Сейчас тебе нужно побыть одной. И подумать.

* * *

Снег падал на литые перила балкона её комнаты. Гермиона сидела, укутавшись в плащ, и смотрела на них.

«Снег такой свободный. Свободна ли я? Теперь?

Власть…

Нужна ли?..

Нужна. И она, и всё остальное. Это мой мир, мой дом. Здесь я счастлива…»

Пальцы неосознанно играли серебряным кулоном на шее. Она не имела чёткого понимания о том, как Хоркруксы действую на человека, с которым находятся в постоянном контакте. Наверное, можно было бы догадаться на примере Джинни – но рыжая ведьма упоминала лишь о том, что находилась, словно в дурмане. Гермиона же воспринимала действительность вокруг, как никогда ясно, как никогда прочувствованно.

Её удивляли собственные порывы, она поражала саму себя – в особенности первое время. Но артефакт не давал сделать соответствующие выводы и связать факты.

Он не мог бы разбудить того, что не было присуще носителю хотя бы самую малость. Но в любые пороки впивался клешнями, раздувая их до абсолюта. Так всё то, от чего многих ограждают воспитание, нормы морали, личный кодекс чести, разгоралось, мутировало, заполняло собой, вытесняя прочее и забивая слабые эмоции. Ненужные эмоции. Лишние и не интересные Хоркруксу – вину, совесть, жалость, сострадание. Разумеется, не полностью. Разумеется, всё это тоже оставалось в носителе, и иногда проклёвывалось. Заставляло поражаться самим собой.

Но артефакт не давал понять. Не давал заподозрить себя во вредительстве.

Он и сам привыкал к носителю. Породнялся с ним.

Любил – в той или иной мере.

Не порабощал, если не хотел того. Видоизменял. Оттачивал нужные грани и приглушал себе не интересные, тушил до едва тлеющих угольков...

Гермиона встала, возвратилась в комнату. Тут было хорошо и тепло. Но сейчас ей нужно было нечто иное. Совсем другое тепло.

Ведьма отбросила плащ в сторону и скрылась в ванной комнате.

Через полчаса, одетая в пеньюар, она вышла в коридор. И вскоре была у нужной двери.

Откинув назад распущенные волосы, Гермиона постучала. Потом ещё раз.

Дверь отрылась. Облачённый в тёмно-зелёную шелковую пижаму Люциус Малфой холодно посмотрел на неё.

– Да? – с показной учтивостью спросил он.

– Ты… позволишь войти? – растерялась Гермиона.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Но…

– Да? – вопросительно повторил старший Малфой.

– П… почему?

– У меня выходной.

– Что?!

– Кадмина, а ты не думала отдохнуть?

– Собственно…

– Сама отдохнуть? – уточнил он.