Ланс (СИ) - Фирсова Светлана Дмитриевна - Страница 13

Рыжий тихонько засвистел. Я закрыла глаза, наблюдая за пространством.

– Надо выше брать. Тоньше.

Он исправил тональность. Теперь было хорошо. По очереди каждый продемонстрировал мне свой свист.

– Рыжий, у тебя имя-то есть? А то набрали себе клички как у собак, самим не противно? – Интересно мне посмотреть на реакцию Рыжего. Совсем тупой или есть пара извилин?

– Рандом я, – буркнул Рыжий. А прыснула. Генератор случайных чисел. Афигеть! Но, вероятно, этот прикол пойму только я. Вряд ли они знакомы с таким понятием.

– И что смешного в моем имени? – Мгновенно окрысилися Рыжий.

– Остынь. Я не над тобой. Просто воспоминание с детства. Забей.

– Кого забить? – Не понял Рыжий и недоуменно посмотрел на меня.

– Никого. Так просто. Выражение такое слышал. Означает что-то типа «не бери в голову» или «не обращай внимания».

– Ясно, – расслабился Рандом.

– Рандом, распределяй своих ребят. Дежурят по двое, сидят спина к спине. Первая половина зала контролируется одним, вторая – другим. Слабый в паре с сильным. Наиболее сильные дежурят во второй заход. Обращайте внимание на звуки в том числе. Т.к. зрение может подвести. В одну точку не смотреть – глаза устанут и будет мерещиться то, чего нет. Самое лучшее, если зрение вообще расфокусируете. Тогда боковым зрением всегда уловите движение.

– Мерин с Оглоблей первые, – я не удержалась и хрюкнула, сдерживая смех. Рыжий на меня зыркнул и поправился: – Первые Неш и Зорин, вторые Шепард и я.

Я и вторая пара легли медленно и аккуратно поудобнее на камни. Сконцентрировалась на сети и на носу. Если будет движение – я проснусь от чесотки носа.

Первая половина прошла почти нормально. Лишь несколько раз мне пришлось самой толкать ногой прикорнувших дежурных, обращая внимание на шевеление змей. Затем дежурные сменились. Периодически во второй половине ночи приходилось толкать уснувших охранников и будить, начинающих храпеть предыдущих сменщиков.

Ближе к подъему я проснулась. Сеть сообщила, что к нам спускаются люди.

– Подъем, Рыжий, буди своих, – я пнула смотрящего в одну точку Рыжего. Он очнулся, – Сюда идут.

Рыжий растолкал всех. Мы сели спина к спине. Змеи снова начали шевелиться, но мы не стали их успокаивать. Наконец в камеру вошли охранники. Один из них дотронулся до амулета и змеи с шипением стали уползать в стену.

– Ба! Да тут пятеро целых. Ну что, потащили в лазарет? – Спросил один из охранников.

– Нет. Положено по уставу проверить, – возразил второй охранник и подошел к нам, – Назовите Ваше имя, имя капрала и как вы себя чувствуете.

– Ланс, капрал Василей. Чувствую себя хорошо. Готов к тренировкам.

То же самое повторили мои сокамерники. По мере повторения удивление на лицах охраны все возрастало.

– Как же вам удалось? – Спросил один из них.

– Сами не знаем, – закосив под дурачка, ответила я, – Просто сидели и все, старались не бояться и не шевелиться, т.к. змеи реагируют на движение.

– Мдааа, во дела. Вы ж теперь будете местной легендой. А с теми все? – Они направились к покусанным.

– Двоим конец. Один выжил. Причем, кажется, тоже в своем уме. Его в лазарет. А вы свободны. Подъем через полчаса будет.

Мы вышли из камеры и направились в душ. Благо что в большом пятидесятиместном душе четверым можно разойтись, но все равно, я чувствовала себя не ловко. Быстро помылась и оделась. На выходе меня догнал Рыжий:

– Ланс, погоди. Я… – немного помялся, а потом как в омут с головой нырнул и глядя в глаза произнес: – Я был не прав. Тебе не стоит опасаться меня или моих ребят. Ты нам жизнь спас. Я твой должник.

– Забей. Никакой ты не должник. Все в равных условиях были, – вот еще, нашелся должник, тоже мне. Стало вдруг как-то не ловко так и странно. Как-то не привыкла я, что в этом мире кто-то признает свои ошибки или извиняется. За все это время – одни гадости да подлости встречались. Как-то растерялась. Но потом взяла себя в руки. Я не в том положении, чтобы доверять кому-то.

– В любом случае, не стоит меня опасаться с этого момента. В спину не ударю и добро помню. Я знаю, что ты одиночка, но, если надумаешь в мою команду – буду рад.

– Хорошо. Учту, – ответила я и пошла в столовую.

Конечно, я не поверила. Жизнь в этом мире научила осторожности, и я была аккуратна. Подозревала все и всех, спала вполглаза. На тренировках постоянно следила за окружающими. Было очень тяжело. К физической нагрузке добавились еще и умственная и психологическая. Я в нормальной жизни на Земле старалась анализировать свои поступки и поступки окружающих. Даже бессонницей мучилась – мысли не давали уснуть никак. А здесь это все превратилось не просто в паранойю, в образ жизни. Я постоянно ждала удара в спину, или другой подлости. Всегда проверяла еду, свою постель, мыло, одежду. Несколько раз выявила, что в мыло добавили смертельную дрянь. Каким-то образом эта постоянная осторожность и проверка стали просто еще одним постоянным процессом организма и перешли, наверное, на подсознательный уровень. Ведь во сне сознательно невозможно что-то контролировать. Я потому и сигналку себе сделала от сети координат. Она постоянно работала, даже когда я спала. Постоянная ежесекундная проверка и анализ всего и вся проходила как-то в фоновом режиме отдельным потоком сознания. Стало немного легче. И если бы не постоянное ожидание смерти от товарищей и будущего – было бы терпимо.

Вероятно, нервное напряжение, постоянная осторожность, граничащая с паранойей, огромная нагрузка как физическая, так и психологическая принесли свои результаты. У меня начала развиваться интуиция. Я даже спиной могу чувствовать направленный на меня взгляд, направление, откуда исходит опасность, напряжение пространства чувствую практически всей кожей на физическом уровне. Иногда даже волосы на коже дыбом встают. Я была постоянно на чеку, никому и ничему не верила. Не верила дробилке, которая постоянно пыталась меня сломать. Не верила ночи, которая обещает спокойный сон и отдых, потому что именно ночью меня всегда пытались убить. Не верила сослуживцам, спокойно обедающим в столовой. Не верила собственной постели, не раз обнаруживая на ней яд или ядовитое насекомое. Не верила своему одиночеству, постоянно чувствуя ненависть зверей, которых называю своими сослуживцами. Не верила своим новым учителям, зная, что скоро отправлюсь туда, откуда не возвращаются, и им будет плевать на мою смерть. Да, это неимоверно выматывало. Не представляю, что бы со мной было, если бы не отдушина в виде танцев с Карелом, наполняющих меня энергией и вымывающих последствия напряжения на психику.

К концу второго месяца я проходила дробилку за полчаса, как сам Василей. Благодаря тренировкам с ним и Карелом, я могу на равных с сослуживцами владеть клинками. И даже чуть лучше. Ведь от этого моя жизнь зависит напрямую. В то время как у остальных просто уменьшилось количество травм. После карцера заметила, что дробилку перед сном стал проходить и Рандом. Пару раз в начале он ночевал в лазарете, но затем втянулся, и больше часа в лазарете после дробилки не находился. Хотя до меня ему было еще далеко.

В начале третьего месяца моего пребывания в лагере, Карел объявил нам всем:

– С этого дня вы делитесь на пятерки со своим старшим. Из вас выбрали пятерых лучших, которых вы обязаны слушаться. Они повышают ваши шансы на выживание. Итак, старший Ланс. Пятерка: Вербен, Неш, Рамек, Долар, Шон. Старший Рандом, пятерка: Шелих, Зорин, Шепард, Норк, Траст…

О как. А что теперь с ними делать то? Может соревнования между командами будут? Пряма пионеры с октябрятами. Детский сад «Ромашка». С другой стороны, это логично. Уверена, что на прорыве на передовой с нами не будет старших и, следовательно, их можно назначить из самих смертников. Без руководства, как ни крути, шансы на выживание в бое уменьшаются. Значит, нас пять командиров. А Лом-то тоже, оказывается, имеет имя! Робен значит. Почти как Робин Гуд, благородный разбойник, ага.