Круть - Пелевин Виктор Олегович - Страница 9

– 5 —

…раз повторил, что моя решимость стать суфием секретнейшего из орденов непреклонна. Ж. сказал, что я не знаю, о чем прошу – и убегу в ужасе, когда пойму.

После моей повторной просьбы посвятить меня в тайну Ж. на некоторое время пропал. Через неделю он появился и сообщил, что хочет показать мне одно место.

Мы выехали из… на рассвете на двух ослах и к вечеру добрались до каменистой пустоши. Ж. показал мне скалу, покрытую множеством прямоугольных дыр. Это были отверстия древних шахт – такие в Каппадокии не редкость. Ночь мы провели в поле. Сон в античной каменной нише оказался на редкость освежающим.

Ж. спросил, что мне снилось. Я не помнил и смог только улыбнуться, сказав, что сон был приятным. Ж. улыбнулся в ответ и заметил, что это одно из испытаний – добрые инны и джинны, стерегущие место, проверяют всех гостей, поэтому в первую ночь их укладывают спать под открытым небом.

Мы вооружились электрическим фонарем и нырнули в одну из шахт, вырубленных в желтоватом камне.

Это было нелегкое путешествие. Спустившись по квадратному колодцу в подземную пещеру, мы перешли к другому колодцу (ими был покрыт весь пол), потом повторили то же пятнадцатью футами ниже, и так несколько раз.

Заблудиться в каменном лабиринте ничего не стоило. Я даже не пытался запомнить последовательность нужных нор на ярусах, освещенных прыгающим светом.

Ж. рассказал, что давным-давно здесь было жилище людей.

– Как давно? – спросил я.

– Еще тогда, когда в Египте строили пирамиды.

Я не поверил, но не стал спорить. Мне было известно, что в Турции подобные пещеры и подземелья образуют настоящие тайные города, и в них действительно жило когда-то множество людей. Но с датировкой, подумал я, мой гид ошибся на пару тысячелетий.

Наконец мы добрались до яруса, откуда вниз уже не вел ни один новый колодец.

Это была большая круглая комната, высеченная в камне с великим тщанием. В центре ее возвышался куб алтаря, единый с полом, и аккуратностью отделки место действительно напоминало о египетских храмах. На стенах видны были фрагменты древней росписи.

– Что это? – прошептал я изумленно.

Ж. приложил палец к губам и погасил свой фонарь.

Мы оказались в полной темноте.

Мне тут же почудилось, что вокруг появились незримые во тьме люди. Я слышал их перешептывания – или был в этом уверен. Несколько минут я боролся с подступившим ужасом, а потом заставил себя успокоиться, начав особым образом дышать. Когда испуг исчез, стих и странный шепот.

Ж. снова включил фонарь и испытующе на меня посмотрел.

– Я буду выключать свет время от времени, – сказал он, – надо сберечь заряд батареи для подъема. Теперь можно говорить. Но тихо.

– Мне показалось, что рядом были люди.

– Духи героев, умерших в этой комнате, пришли на тебя поглядеть.

– Что это за комната? – спросил я.

– Могила Парижа.

Я нервно засмеялся – и напряжение спало.

Действительно, трудно было представить что-то более противоположное Парижу, чем эта каменная нора. Если у городов могут быть погребальные камеры, выглядеть они должны примерно так.

– Я не был в Париже много лет, – сказал я, – но не знал, что он умер. Хотя сейчас там немцы, а они умеют опошлить все.

– Я не про французскую столицу, – ответил Ж. – Я про троянского принца. Мы говорим по-английски, и его имя звучит как французский город. Но в действительности его звали Александр. Вот здесь когда-то стоял его саркофаг.

Ж. повернул луч на куб в центре комнаты, и я заметил высеченную на нем стрелу.

– Этой камере столько же лет, сколько древней Трое?

– Древних трой было много, – сказал Ж. – Если мерить по европейскому летоисчислению, эта камера была вырублена в скале в двенадцатом или тринадцатом веке до нашей эры.

– Здесь сохранились какие-нибудь надписи?

– Совсем немного. Мы не можем их прочесть. Но есть рисунки.

Он подвел меня к стене, направил на нее луч, и я увидел двух гоплитов, черного и красного (краска сохранилась только в нескольких местах). На них были высокие шлемы с гребнями. В руках они держали расписные щиты. Скрестив мечи, воины глядели друг на друга круглыми рыбьими глазами в прорезях шлемов. В другом месте опять были изображены воины. Один стоял на коленях, сложив руки перед грудью, другой поражал его копьем в спину.

Потом я увидел пробитого стрелой героя; рядом стоял длинноволосый лучник.

Эти фрески сохранились значительно хуже первой. Игривая волнистая манера рисунков напоминала не то о детских художествах, не то о кносских росписях, найденных сэром Артуром Эвансом.

– Да, – сказал я, – это древние изображения. Или очень искусная подделка.

– Они настоящие, – ответил Ж.

– Кто эти люди?

– Ахилл и Парис. Они сражаются, и Парис побеждает Ахилла.

– Это там, где стрела?

– Да.

– А кого убивают копьем?

– Париса, – ответил Ж. – С его согласия. По специальному ритуалу.

– Про это в «Илиаде» ничего нет.

– В какой из них? Я пожал плечами.

– Если под словом «Илиада» понимать отчет о древних событиях, – сказал Ж., – илиад было несколько. Некоторые передаются только устно.

Он посветил на меня фонарем и улыбнулся.

– Хотите, я кратко перескажу одну из них?

Ту, что связана с этим склепом?

– Да, – сказал я.

– Но вам придется выслушать рассказ в темноте.

– Я готов.

Ж. погасил свой фонарь. Мы сели на каменный пол у алтаря, и Ж. начал говорить.

Перескажу то, что я понял и запомнил. Человек, известный истории как Ахилл, был не просто великим и умелым воином. Он был по-настоящему непобедимым бойцом. Стал он им во время мистерий. В своем священном путешествии он попал в мир чудовищ и позволил их царю войти в свою душу. Этот царь был древним джинном, существовавшим так долго, как море и земля.

Царь джиннов лишился телесного воплощения много эонов назад, когда небо уничтожило мир чудовищ – и с тех пор обретал его лишь несколько раз по недосмотру богов. Каждый раз Земля была на волосок от катастрофы. Последний раз это случилось, когда джинн вселился в воина Ахилла.

Я спросил, сколько всего было таких воплощений. Ж. ответил, что это ему неизвестно, но Ахилл не был первым. Давным-давно, еще во времена Атлантиды, тем же путем шли другие воины. Они практиковали безумие, принимая священный яд и танцуя между костров. Им грезилось, что они становятся могучими зверями с зубами больше мечей. Души этих зверей входили в них и делали непобедимыми. Главным среди этих духов был великий джинн. Тот, что вошел в Ахилла и с тех пор зовется среди людей его именем.

Я спросил, откуда взялся этот джинн.

Он один из великих столпов зла, ответил Ж., царь над джиннами и невидимым миром. Он подобен высшим из ангелов в том смысле, что владеет волшебными силами. Он может мгновенно соединять любые точки пространства. Он способен чудесным образом менять реальность и наводить морок. Он может находить предметы, спрятанные на другом конце земли, и так далее. Но для этого он должен прежде воплотиться.

В борьбе с таким могуществом ни у кого нет шансов, сказал я.

Не все так просто, ответил Ж. Инны и джинны были наказаны Аллахом и его ангелами. Свобода их была ограничена множеством священных печатей, и история о заключенном в лампе джинне как раз об этом. Могущество Ахилла (так мы отныне называли великого джинна) ограничено тоже.

Его всесилие по воле Аллаха и ангелов обременено оковами особых правил. Джинн может войти в искуснейшего из воинов, сделав его неуязвимым. Но воин должен согласиться на это сам. Мало того, перед этим он обязан выбрать человека, который сможет его победить. Мертвых людей назначать на эту роль нельзя – победа над злом должна оставаться возможной. Это тут же проверяют ясновидящие ангелы. Мало того, захватив душу воина, джинн обязан оставаться в ней до его смерти.

Я сказал, что это разумно.

В небесных установлениях было разумно далеко не все, вздохнул Ж. В своем споре с небом джинн выторговал себе еще одну кондицию. Если одержимый им воин будет побежден в бою и убит, джинн сможет перейти в победителя. Ангелы изменили это условие на «обязан перейти в победителя», но сделали условием то, что воля победителя останется при этом свободной.

Так продолжился древний спор между небом и адом. Ангелы верили в людей, а джинн не сомневался в своей способности подчинить себе любого. Печать была поставлена. Вот только конца этому процессу положено не было. Это, конечно, стало ангельской ошибкой. И, осознав ее, ангелы начали думать, как исправить ситуацию.

Что случилось дальше, спросил я.

Войдя в Ахилла, джинн попросил ахейца назвать человека, который сможет его победить. Ахилл, по словам Ж., решил пошутить – и сказал, что одолеть его сумеет тот, кто наставит рога царю Менелаю (такого человека тогда не было, потому что Елена была верна своему мужу). Но это было возможно, и небо согласилось. Джинн обрел воплощение и стал готовиться к тому, чтобы переделать землю в дом чудовищ. Многие чудеса были тайно сотворены демоном Ахилла. Например, он волшебным образом перенес греческих воинов внутрь стен Трои. Для этого он использовал свою магию. Воины прятались в деревянном коне, напомнил я. Нет, ответил Ж. Никакого коня не было. Демон Ахилла построил из корабельных досок подобие своего тела в древности. Ахилл хотел устрашить защитников города.

Илиада рассказывает о коне, сказал я.

Возможно, чудище получилось немного похожим на лошадь, объяснил Ж. Еще вероятнее, что жители Трои просто не знали, что перед ними за животное, и сочли его лошадью. И уж конечно, первым делом они проверили, что у деревянного уродца внутри – они же не были идиотами. Греческие воины попали в город не в чреве статуи. В этом не было нужды.

Я спросил, означает ли это, что Илиада сообщает неверную информацию. Ж. сказал, что внешняя канва событий примерно повторяла описанную Гомером, но смысл событий был иным.

Когда джинн овладел Ахиллом, древние суфии узнали от ангелов про его уязвимость и стали готовить священного воина, готового погибнуть для спасения земли. Это был царский сын Парис, согласившийся пожертвовать собой. Красавица Елена была посвящена в тайну. Царь Менелай тоже. Выполняя условие Ахилла, Елена изменила Менелаю с Парисом. После этого Парис смог победить Ахилла, поразив его из лука стрелами.

Почему он тогда целил в пятку, спросил я. Дело не в пятке, ответил Ж., он просто плохо стрелял. Вообще, Парис попал в Ахилла много раз, потому что ему помогали ангелы. Но главное началось после этого.

Когда Ахилл умер, Парис стал вместилищем джинна сам. Вот только он сделался не его рабом, а тюрьмой, потому что воля его оставалась свободной. Он провел остаток жизни в подземелье, связанный кожаными ремнями, претерпевая страшную муку. Вокруг него день и ночь стояло кольцо жрецов, певших священные заклинания. Демона удерживали на месте ангельские печати. Небесные силы вынуждали его выполнять условия договора, и он не мог покинуть тело Париса, пока тот был жив.

Когда Парис состарился, его поразил копьем другой воин-жрец, подготовленный для того же великого подвига. Он стал победителем, и джинн вынужден был перейти в новую тюрьму. И так продолжалось с тех пор.

Уже много веков грозный джинн переходит из одной живой тюрьмы в другую. Именно этого духа и стережет Орден. Прежде его членов называли мистами, затем суфиями – но сама их древняя миссия не изменилась. Это скрытые защитники человечества.

Завершая рассказ, Ж. сказал, что теперь я знаю, почему действия Ордена покрыты тайной. Он спросил, готов ли я принести себя в жертву подобным образом. Если да, то мистерия произойдет в этой самой комнате. А потом, когда мое тело состарится и более не сможет быть тюрьмой, я стану одним из живущих здесь духов сам.

Признаюсь, я испугался. Первой моей мыслью была такая: эти люди, видимо, практикуют меняющие сознание ритуалы. Возможно, с использованием наркотических веществ. Они искренне верят в эту легенду, находят ей подтверждение в видениях – и приносят себя в жертву своему страшному мифу. И так длится уже много веков.

Подождав несколько минут, Ж. включил фонарь.

Видимо, он ощутил мой страх и сказал, что у меня будет время подумать – а сейчас следует немедленно уходить, потому что моя нерешительность оскорбляет духов.

Поднявшись на поверхность, мы вместе вернулись в… Через неделю я попытался связаться с Ж. по обычному каналу, но не смог. Больше я не встречал его ни разу.