Развод. Ты не уйдешь (СИ) - Ярина Диана - Страница 21

Я сопоставляю факты.

Машина? Новая машина? Это та самая, которую Глеб выбирал с Марией?

Моя подруга видела их вместе, но все неверно интерпретировала?

Все еще пребываю в шоке…

Не могу поверить, что свекор и Мария… Нет, не могу представить!

Он же так сильно сдал в последнее время, но до этого был, как он сам говорил, крепким мужчиной, хоть куда. Он и бизнесом до последнего занимался, только год назад как полностью отошел от дел и передал бразды правления Глебу…

— Дай сюда телефон! — гремит голос Глеба.

Он хватает пальцами запястье Марии и крепко сжимает. Она роняет телефон, Глеб прикладывает ее палец к экрану и ищет всюду снимки и компромат.

— Где? — рявкает он. — Где? Отвечай! У тебя был уговор с отцом, что ты помалкиваешь, получаешь машину и сваливаешь в закат. Не заикаясь! Но тебе стало мало… И тогда он попросил меня довести дело до конца. Где ты припрятала фото? Ты разинула пасть раньше времени, ты не усидела в дыре, откуда вылезла, дрянь продажная! Не думай, что наши уговоры все еще имеют силу! Где фото?!

Глеб в ярости выглядит очень страшно.

Мария испуганно падает в кресло.

— Нет. Нет никаких фото… Вы тогда с облака все удалили, — блеет.

— Я заберу это и проверю!

Глеб прячет телефон в карман.

— Извините, — обращается к собравшимся. — Прошу всех помалкивать об услышанном.

Воцаряется тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Марии и причитаниями, что беременную нельзя вгонять в стресс…

Вот же…

У меня нет слов!

Первым приходит в себя нотариус, собирает нужные подписи, оформляет все должным образом.

— Глеб, у нас с вами еще одно дело, — говорит он. — Персонально для вас.

Тетя Лариса и друг отца собираются потихоньку, видно, что они в шоке от услышанного. Но первой выскакивает Мария:

— Я этого так не оставлю! — грозит напоследок.

Мы все смотрим, как она сбегает, цокая каблуками…

Я медлю. Но тоже хочу уйти, просто отойду немного от шока.

Уточнив, где находится туалет, направляюсь туда, пошатываясь.

Меня тошнит, выворачивает съеденным. Самочувствие оставляет желать лучшего. Выхожу из кабинки с трудом и замечаю Глеба.

Стоит возле раковины, напряженный и побледневший, смотрит на меня с беспокойством.

— Как ты? Сильно полоскает?

— Неслабо, — соглашаюсь я, умываясь у раковины, привожу себя в порядок.

Глеб протягивает мне мятную жвачку.

— Когда ты ходила с Тамарой, тебя тоже сильно тошнило. С Ванькой такого не было. Может быть, у нас снова девочка будет?

— Помолчи, пожалуйста. Не делай вид, что ничего ужасного не случилось! Как… Как это вообще возможно. Бред! Бред, я же видела, как ты с ней…

— Я расскажу тебе все позднее. Дождись моего визита к нотариусу, это не займет много времени. Но если говорить совсем кратко, забегая немного вперед, то я не мог позволить этой гадине очернить память отца после его смерти.

— И предпочел… чтобы все решили, будто ты сам с ней… интрижку крутишь? Или все-таки крутишь?! У тебя с ней... было?!

Глеб

В глазах Оли плещется недоверие. Не верит она мне, не верит, хоть убей!

Могу ли я винить ее в этом? Нет, разумеется! Сам же сделал все, чтобы о гнусной интрижке моего отца с молоденькой девушкой никто не узнал.

— Я не был с Марией. Ни разу.

— Но она терлась вокруг тебя.

— Да, терлась, — вздыхаю. — На ней пробы ставить негде. Думала, найдет в моем лице нового спонсора, — качаю головой.

— Глеб. То есть это правда? Как же так?

Оля хватается за стену ладонью. Я спешу приобнять жену и усадить на диван.

— Вот только обморока твоего нам не хватает!

— А что? — улыбается слабо. — Или ты готов только сиськи Маши спасать от падения?

Несмотря на то, что Оле стало плохо, она сильно злится и бьет меня кулаком по плечу.

— Ты порхал возле этой шлюхи, подлец! Даже на похоронах! Ни на шаг от нее не отходил. Думаешь, я забуду?!

— Оль, она хотела на похоронах заявить, что от моего отца беременна. А я… Я отцу дал обещание, что улажу всю эту грязь. Прошмандовка взяла его за мошонку.

— Не могу поверить. Нет, не могу поверить! Папа так любил свою жену, горевал.

— Горе превращает мужчин в ослов.

— Или в чудовищ.

Оля смотрит мне прямо в глаза, меня заживо сжигает стыдом.

— Если папа, действительно, от горя умом тронулся и все это сделал… То ты точно сын своего отца!

— Да уж, сейчас я этим не то, чтобы горжусь. Еще и слухи пойдут, — отмахиваюсь. — Разберусь. Как ты? Плохо себя чувствуешь?

— Справлюсь.

— Оля. Давай без самодеятельности, а? Олька… — повторяю.

На душе полегчало, что она знает. Еще не все знает, но… мне значительно легче, что не надо таиться. Груз чужих грехов оказался непомерно тяжел. Меня им чуть не раздавило.

Я, в каком-то смысле, потерял отца дважды.

Первый раз, еще при его жизни, когда он позвонил и рассказал мне о той неловкой ситуации, в которой оказался.

Второй раз я потерял его, когда он умер.

Сначала он умер для меня, как кумир, как тот, на которого я всегда хотел равняться, и лишь потом он умер для меня, как человек…

— Все хорошо, Глеб. Иди. Тебя нотариус ждет.

— Не уходи, слышишь? Дождись меня, поговорим.

Оля растерянно кивает. Такая трогательная сейчас, с задумчивой поволокой в глазах. Не сдержавшись, я обхватываю ее лицо ладонями и целую в губы.

В ответ мне сразу же прилетает пощечина.

— Я тебя не простила, Глеб. Даже если ты с этой шлюхой не кувыркался, это ничего не изменит.

Ее слова — как обухом по голове.

— Что?

Смотрю на жену с шоком. Не могу поверить!

— Оль… Оля, я не спал с ней. Не притрагивался даже. Измены не было, Оля. Услышь меня!

— Может быть, и не было. А еще знаешь, чего не было?

Жена приближает свое лицо к моему и выдыхает почти в самые губы:

— Не было доверия, Глеб. Мы с тобой много лет женаты. Мы муж и жена, у нас… семья. Я думала, у нас не бывает секретов друг от друга. Ты просто обязан был мне рассказать! Слышишь?

Оля бьет меня кулачками по плечам.

— Должен! Должен был рассказать, слышишь? Но ты предпочел промолчать! Ты промолчал и делал вид, будто у тебя с Марией отношения. Более того, не опроверг ни разу! А твое поведение? Ты… Ты повел себя чудовищно! И я хочу с тобой развестись. В любом случае!

Я цепенею после ее тирады.

Как невыносимо больно слышать эти слова.

— Олька… — хриплю. — Не мог я рассказать тебе! Отец с меня слово взял, что я никому не расскажу. Понимаешь? Ни одной живой душе… Тем более, тебе. Стыдно было… И я…

Хватаюсь пальцами за голову: какой же я кретин! Болван настоящий.

На меня столько тогда навалилось — откровения отца, которые я предпочел бы никогда не слышать, крушения моих идеалов, переживания, подозрения… Как вовремя подсуетилась Мария с этими фотками, обвинив моего отца в интрижке с Олей. Они хотели сделать мне сюрприз, а я заподозрил самое нехорошее. И потом… В особенности, потом, когда заметил в урне ЕГО дома тест на беременность, словно совсем крышей двинулся, и меня понесло. Меня несло… Где-то в глубине души я отдавал себе отчет, что меня несет, но сил остановиться не хватило.

— Тебя ждет нотариус, — тихо повторяет Оля.

— А ты? Ты подождешь?

— Подожду. Правда, не знаю, что еще я могу услышать. Но подожду… Не хочу ждать такси и тратиться.

Вот и дожился, докатился, Глеб Алексеевич. Теперь ты для любимой жены предпочтительнее в роли бесплатного извозчика, и только.

***

— Готов выслушать, что еще учудил отец, валяйте, — предлагаю нотариусу.

— На вас возложена обязанность заботиться о ребенке Марии. Отец перевел на отдельный счет деньги и обязал вас выделять суммы на ежемесячное содержание Марии.

— Да чтоб тебя, старый!

Не сдержавшись, я виртуозно и грязно выматерился, ничуть не стесняясь в выражениях.