Скрывая улики. Компиляция (СИ) - Розенфелт Дэвид - Страница 87

Утро было солнечным и ярким, однако в кабинете судьи было темно и мрачно, как всегда. И снова Дилан приехал туда раньше нас с Кевином, что начинало меня раздражать. Судья не должен говорить с одной стороной в отсутствие другой. Я мог бы просветить Топора на этот счет — или промолчать, или остаться в живых, и предпочел последнее.

Впрочем, тут же выяснилось, что их встреча с глазу на глаз инициирована Топором.

— Мистер Кэмпбелл решил не препятствовать вам, — объявил мне судья.

— Хорошо, — сказал я.

— Вы получите досье к концу рабочего дня.

— Хорошо, — сказал я.

— Это все, джентльмены.

— Хорошо, — сказал я.

Так что Дилан не произнес ни слова, а я произнес только одно, приятное, целых три раза. Через несколько секунд мы с Кевином вновь оказались в машине.

— За каким чертом надо было нас звать? — возмутился Кевин.

— Видимо, перед тем, как мы пришли, Топор вынес ему строгое предупреждение, — предположил я.

— И Дилан так просто сдался? — недоверчиво буркнул Кевин.

— Тебе Топор, похоже, никогда не делал предупреждений. Если он действительно надавил, Дилан бы и первенца своего на заклание отдал.

Я позвонил Эдне, и она сказала, что получено важное сообщение от Маркуса. Он просил меня о встрече и назвал адрес где-то в трущобах. Кевин согласился поехать со мной, и через двадцать минут мы добрались до места, оказавшегося заброшенным многоквартирным домом. Рядом был заброшенный кинотеатр, а через улицу ютились несколько заброшенных магазинов.

Мы вышли из машины и принялись озираться по сторонам. Через несколько минут послышался голос:

— Сюда, наверх.

Маркус смотрел на нас сверху, выглядывая из окна, одного из немногих неразбитых.

— Поднимайтесь, — сказал он. — Шестой этаж.

Я застонал, потому что лифт в этом здании наверняка не работал, а у меня ноги все еще были как ватные после вчерашних гонок за собакой. Но деваться было некуда, и мы с Кевином потопали к зданию, а потом совершили поистине альпинистское восхождение по лестнице.

Когда мы добрались до шестого этажа, я обнаружил, что не ошибся насчет лифта. Он действительно не работал, в чем нетрудно было убедиться: в пустой шахте лифта висел человек. Он висел на плечевых ремнях безопасности, выпучив от страха устремленные на Маркуса глаза. Тот стоял поблизости, поигрывая огромным ножом, готовый перерезать ремни и отправить несчастного в последний полет с шестого этажа навстречу гибели.

Я потерял дар речи, но Маркус был спокоен и невозмутим, словно мы встречались в бассейне, чтобы выпить по бокалу «Пина-колады». Как воспитанный человек, он представил нас друг другу:

— Энди Карпентер, Кевин Рэндалл, это Задница. Задница, это мистер Карпентер и мистер Рэндалл.

Вот почему, сообразил я, он позволил запихать себя в шахту. С таким именем трудно развить в себе чувство собственного достоинства.

Маркус сообщил, что висящий человек хочет кое-чем поделиться с нами. Похоже было, Кевина сейчас удар хватит — он явно не ожидал стать участником подобной сцены. Да и я чувствовал себя несколько некомфортно. Поэтому я уговорил Маркуса поставить несчастного на твердую землю. Маркус нехотя согласился, после того как тот пообещал говорить стоя так же честно и без утайки, как если бы продолжал висеть.

Покинув шахту лифта, парень немного успокоился, и я узнал, что у него есть и другое имя — Митч. По-видимому, Митч был мелким жуликом, приторговывал информацией и был сущим мешком дерьма. Маркус мог быть очень убедительным, и он уговорил Митча поделиться с нами некоторой информацией бесплатно. Ремни безопасности и шахта были дополнительным аргументом в переговорах.

Митчу удалось пролить немного света на царство темных делишек Дорси, однако это было немного не то, что мы искали. Дорси, как и предполагалось, принимал весьма активное участие в криминальной деятельности семьи Петроне. Однако, если верить Митчу, он был всего лишь распорядителем общака, хоть и крупным; настоящая власть и покровительство Петроне принадлежали тем, на кого работал Дорси. Митч ничего не знал о том, кто бы это мог быть, но точно знал, что главная функция самого Дорси состояла в сборе денег и передаче основной их массы наверх.

Это вполне совпадало с тем, что Селия сказала о другом лейтенанте, с которым был связан Дорси. Был ли этот лейтенант выше Дорси в организации Петроне или просто работал с ним на одной ступени, ясно одно: кто-то в департаменте очень хотел, чтобы Лори было предъявлено это обвинение.

Мы отпустили Митча с искренней признательностью и предупредили, чтобы он держал ухо востро и докладывал Маркусу, если еще что-то узнает. Он поклялся, что именно так и будет поступать, однако мне почему-то казалось, что Митч предпочтет не оставаться в том же полушарии, что и Маркус.

Топор Хендерсон был из тех судей, чьи приказы всегда выполняются, а Дилан не выказывал готовности стать тем юристом, который нарушит эту традицию. Когда мы с Кевином добрались до дома, остаток досье Дорси был уже переслан нам, и мы немедленно приступили к его изучению.

Самый интересный период в биографии Дорси начинался с обвинений, выдвинутых против него Лори. Они были здесь приведены. К досье прилагался рапорт Отдела внутренних расследований. Он был не столь обширен, как доклад Комиссии Уоррена,[6] но подтверждал обвинения Лори и основывал на них дальнейшее расследование.

Дорси вел дела с Домиником Петроне в различных областях нелегальной деятельности, преимущественно в криминальном ростовщичестве, проституции и наркоторговле. Его роль в этих делах, по существу, сводилась к тому, чтобы ограждать эти сферы от посягательства полиции. Иногда его участие было даже более активным и непосредственным, однако ясно, что его ценность для Петроне состояла в службе в полиции.

ФБР фактически вмешалось, чтобы сохранить за Дорси его должность, два года назад, и конкретным вмешавшимся лицом был специальный агент Дарен Хоббс. Невероятно, но Хоббс дал полиции не больше информации, чем мне, — он просто сказал, что идет важное расследование ФБР, которое будет сорвано, если сейчас всплывет дело Дорси. Хоббс сказал, что эта операция не имеет никакого отношения к Дорси, она направлена на «элементы организованной преступности». Власти Паттерсона вряд ли гордились тем, что покорились федеральному вмешательству. Этот факт скорее всего и был той причиной, почему нам так долго отказывали в доступе к этой информации.

В обмен на неправдоподобно мягкое наказание в виде выговора Дорси пообещал воздержаться от незаконной деятельности в будущем. Были несомненные доказательства того, что он сдержал свое обещание, но на очень непродолжительное время. Примерно полгода назад Отделу внутренних расследований стало известно, что Дорси снова занялся нелегальным бизнесом, и обвинения вновь подтвердились.

Хоббс был проинформирован о ситуации прежде, чем были предприняты какие-либо действия, но на этот раз ни он, ни кто-либо еще из ФБР не вмешался. Дорси вот-вот должны были арестовать, когда он исчез, а неделю спустя было обнаружено тело, которое, как утверждалось, принадлежало Дорси.

Было досадно получить информацию, которой мы так добивались, и обнаружить, что в ней нет ничего полезного. Она не открывала новых направлений для расследования и не давала никаких новых фактов, на основе которых можно было бы выработать стратегию поведения в суде.

Следующим гвоздем в наш юридический гроб был звонок Ника Сабониса. Он сообщил мне, что не обнаружено никаких признаков того, что Дорси может быть до сих пор жив. Дело пока остается открытым, однако, по мнению его коллег, Дорси мертв. Он допускал, что Лори не лгала, рассказывая о телефонном звонке, просто ее ввели в заблуждение с помощью фальшивки, дабы оказать давление на подсудимую.

Я был готов закипеть от досады.

— Ничего, если я задам тебе вопрос, Ник? Как получилось, что ты стал следователем по делу Дорси?