Скрывая улики. Компиляция (СИ) - Розенфелт Дэвид - Страница 79

На следующее утро к семи часам я уже встал и успел принять душ, и тут явилась Эдна. Я увидел ее в окно; она принесла булочки и кофе рано собравшейся прессе и раздавала их. Видимо, в моих инструкциях о том, как надо общаться с прессой, не было нужды; чудо-женщина научилась этому сама.

В девять утра мне позвонила судебный пристав и сообщила, что большое жюри предъявило обвинительный акт против Лори. Дилан работал быстро. Также она сообщила мне, что назначен судья, который будет вести дело, и в течение часа он ждет меня на встречу в своем кабинете. Я начал было протестовать против такой поспешности, когда она сказала, что судьей по этому делу будет Уолтер Хендерсон по прозвищу Топор.

Я перестал спорить. Топор мог точно так же дать мне десять минут на то, чтобы приехать на встречу, и выразить свое презрение, если я опоздаю. Это был деспотичный, отвратительный и легендарно трудный для всех юристов судья, хотя, уверен, Дилан боялся его не меньше, чем я. Топор вел дело Миллера, и я был доволен — читай: ошеломлен — компетентностью и честностью, которые он продемонстрировал, ведя это дело.

Когда я уезжал, Лори повторила свое требование, чтобы слушания назначили как можно скорее. Довольно распространенное желание для обвиняемых, особенно тех, кто обвинен ложно. Это так мучительно, так страшно и унизительно, что потребность покончить со всем как можно быстрее становится всепобеждающей.

Когда я явился в офис Топора, Дилан уже был там и вылизывал судье зад, восхищаясь тем, как здорово тот похудел благодаря новой диете. Юристы инстинктивно стараются вылизать Топору зад, и хотя он действительно усох в результате диеты, лесть не помогала. Топор не уважал юристов, готовых лизать ему зад. А еще он не уважал юристов обвинения, юристов защиты, выдающихся юристов, посредственных юристов и вообще юристов как таковых.

— Доброе утро, судья, — сказал я.

— Давайте обойдемся без светских разговоров, джентльмены. Нам предстоит вести дело.

— О, — сказал я, — а я-то испугался, что мы снова меняем адвоката на переправе.

— Нет, — ответил Дилан, — мы собираемся просто устранить одного конкретного адвоката на длительный срок.

Я рассмеялся.

— Дилан, я тебе сейчас рыло начищу.

Топор отругал нас обоих за непрофессиональное отношение к работе. Затем он достал календарь и официально открыл обсуждение даты начала суда.

— Я предлагаю четырнадцатое июля, ваша честь, — сказал Дилан.

— Ваша честь, для защиты это неприемлемо. Мы призываем удовлетворить наше право на скорое правосудие. Просим назначить суд на середину мая.

Для Дилана это был сюрприз, поскольку спешка никоим образом не могла быть мне выгодна; общеизвестно, что время всегда на стороне защиты. И еще: в деле Оскара меня устраивало 14 июля. Однако у Дилана не было выбора: мы использовали свое конституционное право.

Дилан считал, что разработка версии обвинения займет две недели, а я выразил сомнение в том, что нам вообще придется строить защиту, но если потребуется, недели хватит.

Топор сосредоточенно посмотрел в календарь, затем уставился на нас.

— Двадцать восьмого июля я ухожу в отпуск.

— И я надеюсь, ваша честь прекрасно его проведет, — кивнул я.

Дилан еще раз вернулся к вопросу о залоге, как я и ожидал. Я очень опасался, что Топор аннулирует залог и посадит Лори в тюрьму.

— Я бы не принял такое решение, как судья Тиммерман, — сказал Топор. — Это решение заставляет меня чувствовать себя неуютно.

— Потому что это неверное решение, — согласился Дилан. — И почти беспрецедентное в стране.

Спорить с Топором я не мог; все, что можно было тут сделать, — это предложить на его рассмотрение другую точку зрения.

— Я не собираюсь оправдывать решение судьи Тиммерман, хотя это определенно решение, которое меня устраивает. Однако необходимо учесть новые обстоятельства дела.

Он уставился на меня сквозь очки.

— А есть новые обстоятельства?

— Ее приказ выполняется, и никаких негативных последствий нет. Мисс Коллинз находится под домашним арестом, электронным наблюдением и охраной полиции. Общество в безопасности и будет оставаться в безопасности, и нет никакого риска побега. При всем моем уважении, сэр, отмена приказа судьи Тиммерман не принесет пользы никому, а только помешает мисс Коллинз содействовать своей собственной защите.

Дилан попытался поспорить, но Топор не слушал. Он обдумывал вопрос. У меня так стучало сердце, что я боялся оглушить Топора.

Наконец через две минуты, показавшиеся мне двумя месяцами, он кивнул.

— Если обстоятельства не изменятся, я склоняюсь к тому, чтобы приказ судьи Тиммерман продолжал исполняться. — Затем он повернулся ко мне. — Проследите, чтобы обстоятельства не изменились.

Топор отпустил нас, и, уходя, я не преминул адресовать Дилану снисходительную улыбку. Сейчас я был в выигрыше, хоть это и не продлится долго, и я хотел, чтобы Дилан знал: я наслаждаюсь этим.

Кевин, как договаривались, ждал меня на середине лестницы перед зданием суда. Он проводил меня в небольшое кафе, куда должен был прийти Маркус Кларк. Я просил Лори и Кевина составить каждого свой список детективов, которые могли бы присоединиться к нам в этом деле, и только имя Кларка наличествовало в обоих списках.

Пока мы ждали опаздывавшего Маркуса, Кевин рассказал, что в самом начале карьеры этого детектива представлял его интересы. Вскоре после того, как Маркус стал детективом, Кевин представлял его интересы: он разбил нос какому-то парню в потасовке в баре. Кевин выиграл дело, доказав, что обвиняемый не превысил пределов самообороны, и считал это дело одной из своих лучших побед. Он сказал, что я пойму почему, когда увижу Маркуса.

Минуту спустя Маркус подошел, и я действительно оценил виртуозность Кевина. Какая там самозащита! Трудно вообразить себе того ненормального, который решился бы напасть на этого тридцатилетнего афроамериканца атлетического сложения, ростом около пяти футов десяти дюймов и с абсолютно лысой головой, сверкающей не хуже посадочного огня на аэродроме.

При всем том у него была столь свирепая физиономия, что Майк Тайсон, пребывая в ярости, рядом с Маркусом выглядел бы как ласковый котенок.

Маркус пару раз кивнул, когда Кевин представлял нас; прошло несколько минут, затем он изрек:

— Ржаной тост.

— Да, сэр, — поспешила ответить официантка.

Могу предположить, что если бы в кафе вдруг не оказалось ржаного тоста, она вышла бы в поле, смолотила рожь, смолола муку и собственноручно испекла бы хлеб для тоста.

Я в общих чертах изложил Маркусу ситуацию, в которой оказалась Лори, и, когда я закончил, он сказал просто:

— Она хороший человек.

— Да, она очень хороший человек, — энергично закивал я в знак согласия.

— Я возьмусь за эту работу, — добавил он, раньше чем я успел это предложить. — Сотня в час плюс расходы.

— Отлично, — сказал я. — Но раз уж мы в одной команде, расскажите мне, как вы работаете.

Кажется, он не понял, что я имею в виду.

— Мой стиль? — спросил он.

— Именно, ваш стиль.

Маркус повернулся к Кевину.

— Он серьезно?

Кевин, который за всю встречу не сказал и двух слов, удивился, что к нему обратились на этот счет. Нам с Маркусом пришлось ждать, пока Кевин прожует полтора фунта гамбургера. Мне иногда кажется, что Кевин запасает еду за щеками, как хомяк, на случай, если вдруг проголодается.

— Думаю, да, — сказал Кевин, пожав плечами, — ошеломляющее утверждение, несомненно, достойное нашего ожидания.

Маркус тоже пожал плечами и вновь повернулся ко мне.

— Мой стиль прост: вы говорите мне, что вы хотите знать, а я это выясняю.

— Как?

Его взгляд стал чуть более угрожающим, и я счел за благо смягчить вопрос.

— Ну, я имею в виду — в общих чертах.

— Я задаю людям вопросы, — сказал он. — А люди на них отвечают. Со мной очень легко говорить.

Исчерпывающий ответ. Лично я предпочел бы подвергнуться допросу эсэс, нежели поговорить с Маркусом. Мне хотелось бы кое-что оговорить, но Кевин и Лори настоятельно рекомендовали его. Что ж, он в этих вещах разбирается не хуже меня, а она так даже лучше.