Скрывая улики. Компиляция (СИ) - Розенфелт Дэвид - Страница 16

— Решайте, друзья, сами, — предложил я. — Если вы захотите выйти из игры, я на вас не обижусь.

— А ты остаешься? — уточнила Лори.

Я кивнул. То был не энергичный, исполненный энтузиазма кивок. Скорее это было похоже на то, что моя шея сначала безвольно ослабла, а потом с большим трудом вернула голову на место. Тем не менее выбор был сделан: я дал понять, что по-прежнему занимаюсь этим делом, причем исключительно ради Винса.

— В нашей практике уже были случаи, когда дело поначалу выглядело совсем плохо, — заметил Кевин. — Короче, я тоже остаюсь.

Мы оба посмотрели на Лори. Она прекрасно поняла, что Кевин намекал именно на ее «дело», когда против нее свидетельствовали чудовищные улики, но нам удалось их опровергнуть. С другой стороны, насколько я знал Лори, сама мысль о том, что придется помогать серийному убийце, приводила ее в ужас.

— Хорошо, — выдавила она наконец. — Я тоже остаюсь.

Я был несказанно рад, что мы по-прежнему вместе.

— А теперь давайте-ка попробуем это дело на зуб, — предложил я.

Спустя еще почти два часа коллективных умственных усилий я взялся в двух словах сформулировать стратегию, выработанную нами сообща. Выглядела она, прямо скажем, довольно хило, но это было все-таки лучше, чем ничего.

— Итак, одно из двух: либо Дэниел виновен, либо кто-то пытается его подставить. Поскольку первое предположение нас не устраивает, мы будем исходить из второго и придерживаться версии о существовании неизвестного злодея. Все, что нам нужно, это вычислить, кто он такой, и узнать, почему он пытается свалить вину именно на Дэниела.

Кевин, похоже, был не вполне согласен с моей формулировкой, что лишний раз доказывало, насколько он умен.

— Складывается впечатление, что мы ищем человека, который поймал первых попавшихся женщин, убил их и отрезал руки. Иными словами, какого-то психа.

Я понимал, куда он клонит, мне и самому не давала покоя эта мысль.

— …А псих навряд ли способен придумать и осуществить столь хитроумное преступление.

Лори, соглашаясь, кивнула:

— В противном случае, жертвы не были выбраны наугад.

Проблема заключалась в том, что у нас не было ни единого предположения, что общего могло быть у четырех погибших женщин. Юная медсестра, труженица панели, скромная старушка и кандидат в губернаторы. Было практически невозможно предположить, что этих женщин при жизни хоть что-то связывало. Но именно эту связь нам и надо было обнаружить в первую очередь.

Мы пришли к выводу, что сначала следует изучить каждое убийство в отдельности. Если мы сумеем доказать невиновность своего клиента хотя бы по одному из эпизодов, то таким образом снимем с него и все остальные подозрения. Мы старательно избегали разговора на одну щекотливую тему, а именно: если убийства на этом прекратятся, люди окончательно утвердятся в мысли, что Дэниел виновен. Иными словами, для того, чтобы выиграть дело, нам нужно, чтобы еще кого-нибудь жестоко задушили.

Кевин предложил привлечь к работе еще одного частного сыщика — Маркуса Кларка, который в свое время помог нам выиграть дело в защиту Лори. Методы его работы были настолько же нетрадиционными, насколько эффективными. Мы с Лори горячо одобрили эту идею, и Кевин вызвался разыскать Маркуса.

Кроме того было очевидно, что в нашем деле нельзя недооценивать роль общественного мнения, и эта часть работы целиком легла на мои плечи. Разумеется, я был не в восторге от такой перспективы, но важность этой задачи была несомненной.

Итак, два часа назад у нас на руках не было ничего. Теперь у нас есть стратегия и тактика, огромная куча информации, которую надо привести в систему, иначе говоря, вершина, которую предстоит покорить. Где-то очень глубоко внутри, настолько глубоко, что, возможно, это было всего лишь урчание в желудке, я почувствовал легкий позыв вступить в игру.

К участию в судебных делах я всегда относился как к захватывающей игре. Если в детстве я мечтал стать великим бейсболистом, то игра, в которую мне нравится играть сегодня, называется «уголовное право». Обычно она состоит всего лишь из одного гейма, и счет в ней не может быть, к примеру, четыре — семь. Победитель получает все.

Что ж, теперь я вполне готов. Мяч в игре.

Перед тем как дать согласие на три интервью, я просмотрел список из более чем тридцати предложений, который оставляла для меня Эдна. В течение всего дня каждая из программ, в которой я согласился участвовать, анонсировала мое будущее интервью как «эксклюзивное». Я согласился на такую постановку вопроса в том смысле, что буду беседовать с каждым из журналистов в отдельности. Разумеется, это вовсе не означало, что каждый услышит что-то особенное. Все понимали: то, что я скажу одному, я скажу и всем остальным. Теперь было бы неплохо придумать, что именно я собираюсь им сказать.

Я приехал в студию телевизионного центра в Форт-Ли, откуда передачи транслировались на всю страну с помощью спутника или еще чего-то в этом духе. Поскольку мы заранее договорились о том, что интервью должны проходить в одном и том же месте, своих представителей прислали сюда все три телеканала: Фокс, Эм-эс-эн-би-си и Си-эн-эн.

Хотя, по правде сказать, было бы гораздо лучше, если бы телеканал назывался «У!», а девиз его гласил: «Уклончивость». Или, скажем, телеканал «Для тех, кто спит», хотя я не уверен, что такие люди сегодня существуют.

Хотя среди моих собеседников и не было выдающихся звезд, каждый из них прилично владел своим мастерством. И каждый очень умело задавал вопросы, чтобы выпытать из меня улики, которые имеются в деле Дэниела Куммингза.

Кстати, я всегда получал огромное удовольствие от политических интервью и, как теперь выяснилось, не зря терял время на их просмотр. Основной трюк заключается в том, чтобы сказать то, что ты намерен сказать, совершенно независимо от тех вопросов, которые тебе задают.

Вот несколько наиболее типичных примеров.

Вопрос первый: Какую линию защиты предпочел ваш клиент?

Ответ: Он собирается защищаться так, как защищаются невиновные, потому что он невиновен. Мой клиент не сомневается в том, что суд его оправдает.

Вопрос второй: Какие улики против вашего клиента имеются у стороны обвинения?

Ответ: Пока об этом трудно говорить… Ясно лишь одно, что мы сумеем выстроить сильную линию защиты. Мой клиент не сомневается в том, что суд его оправдает.

Вопрос третий: Что вы ели сегодня на завтрак?

Ответ: Это хороший вопрос. Счастлив вам сообщить, что съел сегодня утром яичницу с беконом и блинчики. Ведь нам предстоит серьезная борьба, и мой клиент не сомневается в том, что суд его оправдает.

Последнее телешоу подразумевало, что я буду участвовать в передаче наряду с другими «экспертами», среди которых были и адвокаты, и представители прокуратуры. Все они проявляли чудеса красноречия, и было два момента, которые объединяли их всех. Во-первых, ни один из них не имел ни малейшего представления о фактической стороне дела и, во-вторых, никто из них не сомневался в том, что Дэниел будет признан виновным.

Потом перешли к ответам на вопросы телезрителей, и вот это было куда страшнее. В ходе всех моих предыдущих крупных дел общественное мнение, конечно же, придерживалось единой точки зрения и считало всех подозреваемых виновными. Но вокруг этого дела разыгрались особенно бурные страсти. Дэниела публика ненавидела лютой ненавистью, а вместе с ним ненавидела и меня.

Студию я покинул с огромным облегчением, после чего сразу поехал домой, где меня уже заждалась Лори. Она не на шутку расстроилась из-за того, что у меня пропал аппетит, хотя этот факт можно легко объяснить: в перерывах между интервью я от волнения съел никак не меньше тридцати пяти тысяч картофельных чипсов.

На протяжении всего обеда мы не сводили друг с друга глаз. Я таращился на Лори по причине ее несказанной красоты, от которой у меня буквально захватывало дух. Но поскольку Лори совсем не задыхалась, глядя на меня, то я заподозрил, что она таращится на меня по какой-то другой причине.