Измена. (Не) твои дети - Мендес Мария - Страница 5

– Глеб, что за бред ты несёшь? – шепчу с ужасом в голосе.

Хватаюсь за голову и просто отрицательно мотаю головой. До меня начинает доходить случившееся. Пазлы складываются. Яна сказала, что давно была влюблена в Глеба, и моё бесплодие, скорее всего, её рук дело… Вот только что мне теперь с этой правдой делать, когда у меня под сердцем уже растёт жизнь от того, кто предал? Что мне делать с правдой, что сестра тоже беременна от него? Господи, она всё подстроила, сделала так, чтобы нас разлучить и забрать Глеба себе. Вот только сильно просчиталась… Глеб всё равно её не выбрал…

– Кать, давай хотя бы сейчас не врать! Я своими глазами видел заключение твоего врача. Между прочим, того самого, которого я сам тебе нашёл. Это я так, напоминаю на случай, если ты решишь, что я не удосужился провести своё расследование! Просто хватит больше врать – ты обманула, я оступился. Предлагаю всё забыть и начать всё сначала.

– А с ребёнком Яны что собираешься делать?

– Если она действительно беременна, и если ребёнок действительно мой, то я заберу его. Мой ребёнок будет жить со мной.

– И я буду воспитывать твоего ребёнка от любовницы?..

– Нет. Посмотри на это с другой стороны. Ребёнка родит Яна, он и тебе будет не чужим… – устало выдыхает Глеб и присаживается рядом. А я понимаю, что это конец.

Мы долго молчали, каждый думал о своём. Я понимала, что могла прямо сейчас всё рассказать и доказать, что его обманули, только смысла уже не видела, после того как сестра рассказала о своей беременности. Она победила, смогла нас разлучить. Но вряд ли это поможет ей стать хозяйкой в этом доме и в сердце Глеба.

Мой муж слишком властный, и он действительно может забрать ребёнка Яны, а я никогда и ни за что не приму всё это. Если скажу ему о своей беременности, он и моего ребёнка захочет забрать. А я не смогу отдать, и даже если буду бороться с ним в суде, то проиграю. У него слишком большие возможности и связи. Что-что, но это я лучше всех знаю. Поэтому не буду рисковать ни ребёнком, ни своей жизнью. Уйду с маленькой тайной под сердцем. А они пусть сами тут дальше ковыряются в грязи. Не позволю ещё и моего малыша втянуть во всё это.

Устало повернулась к нему. Он, почувствовав мой взгляд, сделал то же самое, и я без каких-либо эмоций выдала всё, что крутилось на языке:

– Пошёл ты к чёрту, Воронцов! Пошел к чёрту со своими тараканами и Яной вместе. Я на такое никогда не подпишусь. А что касается моего бесплодия… Можешь подтереться той самой бумажкой, которую тебе Яна показала, потому что тебя развели, как самого последнего дурака. Я здоровая женщина, могу забеременеть, вынести и родить здоровых малышей. И я обязательно стану мамой, только уже не твоих детей!

– Катя! – зарычал он мне в губы, притянув ближе к себе. – Никогда, слышишь, никогда такого не будет! А что касается сложившейся ситуации, то я предлагаю обследоваться в нескольких клиниках, и тогда посмотрим, кто из вас двоих мне врёт!

– Это надо было предложить до того, как ты залез на мою сестру! – я отвернулась от него, давая понять, что мне неприятна его близость, и продолжила говорить: – Мне сейчас абсолютно всё равно, кому и чему ты веришь. На этом наши пути расходятся, сегодня же подам на развод.

– Не подашь!

– Подам!

– Хорошо! Давай так. Ты дашь мне время до вечера. Я навещу клинику и твоего доктора, пообщаюсь с ними ещё раз… – оскалился на последних словах, будто собирался кого-то до смерти избить. – И если то, о чём говоришь ты, окажется правдой, то я отпущу тебя, не стану удерживать, и всё будет так, как ты скажешь. Но если выяснится обратное, ты примешь все мои условия!

– Заманчивое предложение, но я тебе больше не доверяю, ты уж извини, – ответила, повернувшись к нему.

Воронцов поджал губы, но всё равно нашёл компромисс.

– Хорошо, имеешь право. Тогда поедешь со мной.

***

Мне не стало лучше, голова кружилась и тошнило сильно. Но про последнее я максимально старалась скрыть, что бы Глеб ничего не заподозрил. Поэтому поездку пришлось отложить.

Я уже знала, что будет дальше. Если Глеб дожмёт моего врача, то вся правда вылезет наружу, однако меня это больше не радовало. И для меня такой исход ничего не менял.

Муж и сестра предатели. Родители тоже, а мне в моём состоянии некуда уходить, даже если получу развод. Единственным человеком, на кого могла ещё рассчитывать, была бабуля с маминой стороны. Она жила в маленьком посёлке, и я могла бы попробовать к ней переехать. По крайней мере, мне ничего больше не остаётся, кроме как к ней податься, а там будь что будет.

– Екатерина Валерьевна, Вас зовёт Глеб Владиславович. Он просил спуститься в его кабинет, – услышала я голос прислуги.

– Хорошо, спасибо.

Что ему ещё надо от меня?! Мне вот вообще не до него сейчас… Бубня под нос, как сильно его ненавижу, поплелась в кабинет мужа неторопливо, придерживаясь за всё возможное по пути.

Когда открыла дверь, испугалась – мой врач, тот самый, который мне поставил диагноз, видимо, за деньги, стоял на коленях перед моим мужем. А когда увидел меня, кинулся в ноги и, завывая, начал просить прощения.

Он признался во всём: и как ему Яна предложила большие деньги и обещала защиту, и как купился и нарисовал нужную справку…

Я отошла, не желая, чтобы он прикасался к моим ногам. А после Глеб дал знак охране, чтобы его вывели.

Нас оставили наедине. Я, не моргая, прожигала его взглядом, гордо подняв голову.

– Ну что, Воронцов, ты получил свою правду. Не знаю, как ты будешь жить дальше с этим знанием, меня это больше не касается. Выполни своё обещание, отпусти меня…

Он медленно начал наступать, а я отступала, пока стена не остановила меня. Глеб навис надо мной и протяжно втянул запах моих волос.

– Я не смогу без тебя…

– Ты сам во всём виноват…

Он отстранился и молча ушёл, не дав мне окончательного ответа.  Я осталась стоять с разрывающими чувствами внутри, а после медленно осела на пол и дала волю слезам.

– Что мне делать с этой болью?! Что?

Глеб

Ушла. Смогла уйти…

Думал, что не сможет. Не уйдёт, переболеет и останется. Но моя девочка оказалась сильнее, чем я думал.

Думал удержать, надавить и ограничить в средствах, лишь бы осталась, но сдержался. Не хотел ещё ниже опускаться в её глазах и в этом вопросе.

Она оставила обручальное кольцо на туалетном столике, рядом со шкатулкой, где лежали все её драгоценности. Ничего не забрала, даже одежду. Ушла от меня, как только я дал согласие отпустить.

Я был разбит и практически уничтожен. Всё похерил из-за одной профурсетки, которая почему-то вздумала, что я выберу её.

– Глеб, хватит заливать себя беленькой. Ты уже третьи сутки беспрерывно пьёшь. Мама волнуется за тебя. Если не думаешь о себе, хотя бы её не заставляй нервничать, – брат забирает у меня новую порцию и выливает в раковину.

Он уже устал заезжать ко мне утром и вечером, чтобы проверить. Не одобряет то, что делаю, и осуждает за сделанное, но прямо не может мне об этом сказать, ведь он должен мне всем, что у него есть. И от этого становится паршиво. Деньги меняют всех, а большие деньги лишают самых дорогих. Вот и брат не может постучать мне кулаком по столу и сказать всё, что думает. Деньги – это преграда.

– Олег, уходи. Матери скажешь, что всё со мной в порядке.

– Не уйду! Не в этот раз.

– Что?

– То, что слышал! Завязывай уже! На тебя смотреть тошно! – стоит на своём Олег.

Я удивлённо смотрю на брата. Он впервые позволил себе со мной так дерзко разговаривать, но я даже этому рад. Это говорит только о том, что ему не всё равно, и деньги не всё решают.

– Не поверишь, но мне самому тошно. Да так, что даже смотреть на себя не могу.