Сытые годы (СИ) - Тарханов Влад - Страница 13

Причём озвучил этот вердикт с лёгким кавказским акцентом, мерно прохаживаясь по кабинету, в котором проходило совещание. В конце концов, каждый заслуживающий уважения деспот и самодур, пардон, самодержец имеет право немножко похулиганить. А кроме того, мы же с товарищем Сталиным в некотором роде земляки, оба с Кавказа и оба, ненавязчиво, просто-таки демократично, умели высказать своё мнение и убеждать присутствующих в необходимости его поддержать. И так, построенный «Опыт», несмотря на весьма скромные размеры, не превышающие 120 метров, мог похвастаться максимальным количеством новинок. Алюминиевые шпангоуты, два основных двигателя мощностью по около 170 лошадиных сил и два аварийных электромотора, наблюдательная гондола, бинокуляры и прочие приборы наблюдения с отменной цейсовской оптикой, фотоаппаратура, телефонная внутренняя связь, электрическое освещение, обогрев и вентиляция, гелиограф, парашюты и прочее.

Мыс Святой Нос. Маяк (район Губы Лопское становище)

16 декабря 1889 года.

Офицер по особым поручениям при Его Императорском Величестве Александре Михайловиче, Полковников

Не могу сказать, что выход нашей экспедиции в точку проведения операции был простым и не изобиловал приключениями и неожиданностями. Север, особенно с приставкой Крайний — это вам не Стрельня, тут прогулок не бывает. Суровый он, Батюшка-Север, ошибок и глупостей не прощает. А мы прем вперед на каких-то допотопных калошах, которые держатся на воздухе каким-то чудом, а уж движение их — это вообще нечто фантастическое. Да, я человек совершенно другого времени, это правда. И поэтому все эти заклепочные извращения моих нынешних современников навевают на меня мистический ужас. Я не понимаю, как эта хрень все ещё не развалилась! Но нет, мы всё-таки упрямо движемся к цели и почти-почти её достигли. Проблема в экспедиции основная одна — это механик. Кондратий Васильев человек со светлой головой и золотыми руками. Это верно. Но при этом он пьющий. Крепко пьющий. И есть у него талант — доставать спиртное просто из воздуха. Вот нигде выпивки нет, а у него всегда пожалуйста. Я уже думал, что меня самого тут Кондратий хватит, как не схвачусь, а механик лыка не вяжет. Удивительное дело, даже в состоянии «лыка не вяжет» Васильев умудрялся настроить механизмы и привести их в полный порядок. Ничего не понимаю! Думал, в милях двухсот от Архангельска, что экспедиции каюк. Движок стал и не заводился. Кондратий — в стельку. И тут два матросика (а на дирижаблях служат мореманы и порядки тут флотские) хватают механика под белы руки и тащат к агрегату. Глазам своим не поверил. Тот в полубессознательном состоянии прикладывает руку к механизму, что-то бурчит себе под нос. Потом хватает кувалду. Один удар! Только один удар! И мотор заработал! И не останавливается, бля! Как это? Нет, вы мне скажите, КАК это???

Потом пришло охренительное радио со шхуны «Сергей Радонежский», которую прикомандировали к нашей спасательной экспедиции. И гласило сообщение, что на совершенно безжизненном берегу они подобрали человека и будут идти уже с ним. На мой закономерный запрос: какого дьявола они подбирают кого ни попадя, если идут в секретную миссию, получил ответ, который меня привёл в бешенство, но потом я вспомнил, в каком времени нахожусь, и успокоился. А ответ был такой: «Дык это ж Иоанн Кронштадский был, как яво не подобрать?». И вот тут не могу передать степень своего охренения. Это мало того, что тут оказывается какой-то дядька из Кронштадта, так его, оказывается, на поморской шхуне кажная собака знает[8]!

И вообще, складывалось у меня впечатление, что это не секретная миссия, а какой-то торжественный выезд аристократии на охоту в Гатчинский парк –все знают, что медведя привезли и из клетки выпустили. Хорошо, хоть не на каждом углу меня останавливают, и, как в известном мультфильме спрашивают: «Марио, ты идешь грабить банк?». Не иду я банк грабить! И царя-батюшку спасать тоже! Я тут за бабочками охочусь. Королевскими махаонами! Бл…!!! Только бы слухи о моей экспедиции не дошли до того, кому про неё знать не надо! А третьего дня при ревизии имущества на вверенном мне аппарате выяснилось, что команда умудрилась один из парашютов распустить на лоскуты. А что? Хороший ведь шёлк, такой на ярмарке днём с огнём не найти! Конечно, не найти! Спецзаказ! Бля!!!

Кстати, по поводу парашютов. Внимание и патронаж со стороны правящей фамилии в лице отца и сына Дюма, пардон, шутка, — Романовых, позволила продавить организацию серьёзных прикладных исследований в этой сфере. А поскольку наши императоры были продуктами, или, скорее — жертвами перестройки, лихих 90-х и прочих экстремальных процессов, не сумевших сломить, но напротив закаливших волю двух убеждённых «гомо советикусов», то… Ну да. имелись у них определенные навыки в борьбе без правил, вот они и ухитрились немножко заработать, а заодно и дезинформировать научную общественность ближнего и дальнего зарубежья. Во-первых, в парках обеих столиц, а за ними и в иных крупных городах Империи, как грибы после дождя выросли парашютные вышки. Причем, они возводились в двух вариантах: для взрослых и детей. Второй вариант представлял собой обычную горку для скатывания, но жёлоб не доходил до земли, а обрывался на высоте около двух метров. В целях максимальной безопасности, наверху площадка была разделена на два участка. На первом собирались желающие совершить прыжок, а второй представлял собой своеобразный тамбур, в котором на ребёнка пристёгивали подвесную систему с небольшим парашютиком, который в свою очередь крепился тросиком к жестко закреплённой стреле. Поле короткого скольжения по жёлобу следовало мягкое приземление под куполом. Конструкции для взрослых, хотя и уступали по всем параметрам Эйфелевой башне, но выглядели достаточно монументально и изготовлялись по типовым проектам высотою в тридцать и пятьдесят метров. В первом случае жаждущие пощекотать свои нервы подымались наверх по лестнице. А во втором, к их услугам был лифт со скрипом. Скрип — этот тот максимум удобств, которые мы могли предоставить на этом уровне нашего технического могущества желающим полетать.

С первого же дня этот необыкновенный аттракцион стал сверхпопулярным, а учитывая чётко выраженную сезонность его работы, народ на протяжении вот уже нескольких лет продолжал осаждать билетные кассы. Если добавить к этому продажу специально изготовленных костюмов, фотографии, значки с указанием количества совершенных прыжков и строжайший контроль, и противодействие попыткам отдельных индивидуумов откусить кусочек от пирога, то доход выходил весьма недурственный. Правда, пришлось принять поистине драконовские меры по обеспечению техники безопасности. Прежде всего, посетители парка желающие совершить прыжок, но успевшие перед этим эпохиальным событием принять на грудь или залить за галстук, не взирая на статус и толщину портмоне отправлялись в пеший тур по лесу с элементами эротики.

Повод к такому резкому закручиванию гаек дал один молодой ухарь-купец. Разогревшись изрядной порцией хлебного вина и заполирав его шампанским, выпитым непосредственно из горлышка бутылки, его пузейшество возжелали-с слегка развлечься и заодно продемонстрировать лихость двум мамзелям из числа актрисок местного театра. А поскольку пьяному море по колено, то тридцатилетний повеса, по иронии судьбы бывший тёзкой как минимум трёх римских императоров и одного персонажа комедии Островского (имя — Тит), попытался шагнуть в пустоту, ещё до того, как на нем полностью закрепят все ремни парашюта. Жизнь этому несостоявшемуся Икару спасли два фактора: его огромное пузо, из-за которого он чуток подзастрял, да смотритель вышки, назначенный на сей ответственный пост из числа отставных боцманов Российского императорского флота. Морскую смекалку и ловкость, как и опыт действий на мачтах в условиях шторма, пропить невозможно. Да и не страдал Иван Фёдорович, так звали нашего героя излишним пристрастием к горячительным напиткам. А посему изловчился ухватить купчика за ворот и оттащив подальше от края (тут вспомнилась мне фраза про то, как это тащить бегемота из болота), ласково, по-отечески, можно даже сказать от души, вразумил убогого залепив ему затрещину. Бил, как говорится, сильно, но аккуратно. Прейдя в себя и чуток протрезвев, Тит Епифанович, воспылал желанием мести за попрание чести и достоинства, нанесенное купцу второй гильдии путём применения к оному оскорбительному действию со стороны отставного боцмана. Забыл дурилка картонная, что жизнь ему убогому спасли. Правда, жалоба оного городничему, то бишь, городскому голове, ничего не дала. Тот тоже был из отставных мореманов, а потому послал зарвавшегося купчишку домой, почти на чистом немецком (получилось типа «на хауз», только точнее).