Специалист технической поддержки 3 (СИ) - Якубович Александр - Страница 45

Я понимал логику действий молодого чеболя, но отказывался ее принимать. Выросшие с осознанием своей исключительности, в них не было ничего человеческого. Пак Сумин смогла избежать этой участи из-за гибели родителей и учебы за границей, она была паршивой овцой, брошенным ребенком и росла самостоятельно. Но вот Пак Минхо и Пак Хи Шунь имели с нормальными людьми столько же общего, сколько имел какой-нибудь муравьед. Или медведь. Даже собаки были человечнее, чем эти два ублюдка, которым признание папаши и статус следующего наследника корпорации Пак были важнее, чем банальное самоуважение. А ведь они на самом деле вели себя, как настоящие отбросы. Похищать собственную сестру, чтобы помешать ей попасть на собрание? Подсылать головорезов и угрожать расправой женщине, чтобы устранить охрану? Вместо того чтобы продемонстрировать собственные исключительные качества на поле бизнеса — а ведь именно этой изворотливости и решимости ждет от них Пак Ки Хун, если я хоть немного понимаю его мотивацию — они пытаются очернить одинокую родственницу. Вместо того чтобы самим быть лучше, они пытаются сделать так, чтобы все вокруг них были хуже.

Мне доводилось видеть подобных людей на родине. Паразиты, которые любое окружение превращают в ведро с крабами; им недостает личных моральных качеств для того, чтобы двигаться вверх самостоятельно, так что они просто топят всех вокруг. Если у одних людей для достижения вершин вырастают крылья, то другим для этого пути обязательно нужна гора из костей. Потому что все, что они умеют — это ползти, летать подобные твари банально неспособны.

Я размышлял и над действиями деда Пак Сумин. Старик был продуктом другой, менее человечной эпохи, но неужели он не видит, каким испытаниям подвергает единственную дочь своего погибшего младшего сына? И чего он пытается добиться подобными действиями?

Говорят, человека сложно сломать, что тяготы закаляют характер, делают людей тверже стали. Но даже сталь имеет свои пределы. Она может порваться, если перетянуть слишком сильно, или рассыпаться осколками, если из-за перекалки в горниле жизненных бед внутри металла создается слишком высокое напряжение. Я знал людей, про которых говорили, что они, как тот стальной прут — гнутся, но не ломаются, про тех, кто всегда возвращался в исходное состояние, чтобы на их долю не выпало.

Но такие люди были не стальными. Скорее, они были как стеклянные капли Принца Руперта. Пока ты бьешь по основной толстой части молотом, разбивается не капля, а проминается наковальня под ней. Все благодаря колоссальному внутреннему напряжению внутри стекла. Но если такую вещицу ухватить за слабый хвостик, то она разрывается на миллион осколков, без какого-либо усилия. Так же и люди, которых потрепала жизнь. Они могут держать прямой удар, пока ты не найдешь этот их самый «хвостик», потянув за который от человека остаются только бесполезные осколки.

Я опасался, что испытания, выпавшие на долю Пак Сумин, превратили ее в такую стеклянную каплю. Со стороны казалось, что она непробиваемая капризная девица, которая воплощает в своем высокомерии все смыслы, которые только можно вложить в титул чеболя. Но вечерами, когда я работал за компьютером, а годзилла смотрела кино, я видел только девушку, на чьи хрупкие плечи слишком рано рухнул груз взросления и одиночества. Он не сломал ее, закалил, но я даже представить не мог, какой груз внутреннего напряжения несет чеболька и еще меньше я хотел бы проверять, где ее предел. Потому что если она его достигнет, то на месте Пак Сумин останется только миллион блестящих осколков.

Пак Хи Шунь прогуливался по выставочному залу своей галереи вместе с арт-директором и планировал размещение экспонатов очередной выставки-аукциона.

На душе у молодого мужчины было тепло и хорошо: его план пришел в движение, и пусть гаденыш-ассистент остался жив, но своего он добился. Сестра торчала в больнице, а заседание совета акционеров бетонного завода прошло вчера вечером. Он позаботился о том, чтобы Пак Сумин была оповещена в последний момент электронным письмом, а управляющий, который был доверенным лицом Пак Сумин, случайно «забыл» позвонить девушке, решив, что это событие не стоит ее внимания.

Пока все складывалось как нельзя лучше. Проголосовали на заседании так, как было нужно Пак Хи Шуню: уставной фонд предприятия был увеличен на заранее оговоренную с акционерами сумму, достаточную для размытия доли Пак Сумин до ничтожных двенадцати процентов. Довыпуск акций — одобрен. Единственное, чего не смогли обойти акционеры и юристы — право приоритетного выкупа, прописанное в уставе, которое сохранялось за всеми участниками акционерного общества, но Пак Хи Шунь точно знал, что такой суммы у его сестры точно нет и за неделю, пока будет действовать ограничение, деньги она найти не сможет. Это было просто невозможно, никто в Корее не даст Пак Сумин двадцать миллиардов вон, а за границей контактов у сестры не было. И как только блок будет преодолен, он станет полноправным основным владельцем предприятия сестры и преподнесет эту добычу своему отцу в качестве трофея и доказательства собственных способностей. И это только первый шаг. Далее — расчленение и скупка всех больших и малых предприятий, основанных покойным дядей и замкнутых в один мини-конгломерат, которые он оставил Пак Сумин.

Как вообще старик Пак Ки Хун допустил, чтобы такая часть весьма ценных активов вышла из-под контроля семьи? Или тогда он был не так жесток и внимателен к тому, что делают его наследники? Когда Пак Хи Шунь открывал эту галерею, то буквально стер ноги по колено в поисках инвесторов и денег, ведь доступ к семейным финансам ему был закрыт. Как сказал отец, передав слова деда: «Хочешь открыть бизнес на семейные деньги? Значит сделай его частью конгломерата Пак». Делиться своим детищем с семейством Пак Хи Шунь не хотел, так что эти ограничения пришлось преодолевать. И это всего лишь галерея в центре Сеула! А у сучки Пак Сумин была целая мини-империя под рукой! Если бы она лично занималась бизнес-вопросами своего наследства, то уже через десять-пятнадцать лет смогла бы основать собственный клан и стать независимым, пусть и мелкого пошиба, чеболем! Очевидно, эта девица недостойна подобных богатств. Оставленное ей покойником должно вернуться в лоно семьи.

И раз уж все готово и сейчас нужно просто ждать, то самое время устроить выставку, которую ему и пришлось отложить. Сидеть без дела Пак Хи Шунь не любил.

Телефон в кармане мерзко завибрировал и Пак Хи Шунь увидел очередное оповещение о входе в аккаунт. Последние пару дней интернет шалит, но он проверял настройки и устройство было его, да и локация была не какая-то подозрительная, а Сеул. Времени показать аппарат кому-нибудь из красноглазых крыс-айтишников в головном офисе у него не было — нужно заниматься делами. Он точно знал, что его устройство надежно защищено паролем, он нигде не светил свой адрес электронной почты и никогда не открывал письма из сомнительных источников. По словам специалиста, который консультировал его по вопросам информационной гигиены, этого достаточно для того, чтобы на девяносто девять процентов исключить все возможные угрозы.

Все шло более-менее спокойно, пока на следующий день Пак Сумин не зашла в мою палату. Девушка тихо села на стульчик в изголовье кровати и, сложив руки на коленях, замерла, глядя в одну точку, на ней не было лица.

— Что случилось? — спросил я, налегая на химозное больничное желе.

В чем-то я понимал Мун Джина, который при мне точно так же лежал и уплетал эту гадость. Вроде и скрипит на зубах, чувствуешь, как язык меняет цвет из-за дешевых красителей, но остановиться не можешь.

— Кан Ён Сок, скажи, откуда ты всё знаешь? — расплывчато спросила годзилла.

— Знаю что? — продолжил я задавать вопросы.

Пак Сумин бросила мне на колени свой смартфон с разблокированным экраном. Взяв аппарат в руки, я увидел окно личной почты девушки. Ничего необычного, в основном в ящике лежали форварды рабочей переписки, которые я делал с корпоративного ящика на аккаунт годзиллы.