Что ты несешь с собой – часть II (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 33

С этими словами он попятился, позволяя двери захлопнуться, и мы снова остались в темноте.

Чалерм подался было назад, но оказалось, что я успела вцепиться руками в ткань у него на спине так крепко, что он не мог и дёрнуться.

— Вы… — Дыхание Чалерма снова обожгло мне губы. Сердце сорвалось с места и решило отстучать за всё то время, что стояло без движения, а мои руки сами собой напряглись сильнее, притягивая Чалерма ближе.

Я не понимала, что делаю, со мной такого никогда раньше не было, чтобы в темноте, наедине, в обнимку с человеком, который ко мне неравнодушен. Почему я так решила? Я не знала наверняка, но Чалерм относился ко мне как-то по-особому, как никто и никогда, словно видел во мне что-то большее, чем все остальные и даже я сама. Его морское дыхание манило, а от волос тонко пахло лотосовым маслом, и я хотела ещё этого, дольше, больше, я не могла просто так его отпустить, я хотела завернуться в него, как в сатику, и спрятаться от всего сложного и непонятного.

Не знаю, как долго мы стояли, замерев, прежде чем это безумие окончательно овладело мной, и я повернула голову так, чтобы встретить его губы своими. Они были холодными, словно он замёрз тут посреди духоты, и чуть влажными оттого, что он дышал через рот мне в щёку. На моей коже остался от этого влажный след. Губы Чалерма дрогнули в нерешительности — открыться? Закрыться? Я подалась вперёд, заставляя его принять решение. И он принял.

Резко оттолкнувшись от стены, Чалерм разорвал мои объятия и попятился. Мои руки упали вдоль тела, я даже ударилась мизинцем о стену. Пространство, где только что был другой человек, занял холод — предвестник поражения в этом бою.

— Пранья, — хрипловато произнёс Чалерм, возвращая меня с небес на проклятую гору. — Вы замужем за моим другом. Я не краду чужое.

Я внезапно рассмеялась так заливисто, что еле смогла остановиться, хотя мне было вовсе не весело.

— Вряд ли можно считать чужим то, что бросили на обочине и ушли.

Чалерм посмотрел в сторону, застыв в неловкой позе с едва отведёнными от тела руками, словно не знал, что с ними делать. Наконец он как-то сладил со своей осанкой, собрался, поднял голову и обратил ко мне уже совершенно спокойное лицо.

— Вам лучше подумать о том, как стать Вачиравиту хорошей женой.

Я даже не видела, как он дошёл до двери, заметила только, как полоса света расширилась и снова сузилась с глухим стуком. Постояв немного на месте, я тоже вышла из древодома. Не видя ничего вокруг, какими-то заячьими тропами вернулась к себе, где Буппа, отчаявшаяся меня дождаться, убирала со стола.

— Пранья! — воскликнула она, и проклятое слово хлестнуло по ушам, как кнут. — Так вы будете есть-то?

Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но слова не шли. Горло скрутило, а в груди словно проделали дырку, в которую утекали все силы. Я неловко опустилась на колени на подушку у стола, согнулась пополам и разревелась.

Уголок автора

Ицара: подозревает Чалерма во всех грехах

Чалерм: подозревает Ицару во всех грехах

Ицара: надо потыкать в него палочкой

Чалерм: надо потыкать в неё палочкой… ой… то есть… не в этом смысле!!!

И куда же Ицару теперь приведёт разбитое сердце?

И, кстати, ей бы не помешали ваши лайки )

День сменился вечером, а вечер ночью, и ничего не поменялось. Чалерм не пришёл с извинениями, объяснениями, что его лиановый дух попутал, что он увидел, как за нами подглядывают в щель, и сыграл на публику или ещё что-нибудь в таком духе.

Всё было взаправду. Я могла уже расслабиться и перестать ждать, что вот-вот грустная сказка станет весёлой. Не станет. И чего я вообще удивлялась? Даже не так: чего я вообще к нему полезла? Всё это время, прямо со дня моего появления на горе мысль о том, что я замужем и что-то там Вачиравиту должна, не укоренялась в моей голове. Вачиравит отдельно, я отдельно. Его это полностью устраивало. А Чалерма, вишь, не устроило, нравственного нашего! Если не собирался меня уводить у — смешно сказать! — мужа, зачем тогда все эти взгляды? Зачем за руки хватал, хвалил, заботился? Те пирожки с крабом встали мне комом в горле, как будто я их только что съела, а не неделю назад.

Дети, конечно, заметили, что со мной что-то не так, но им хватило тактичности не спрашивать. А я сжала зубы и провела уроки, не отвлекаясь на глупости. И до вечера у меня только раз губа задрожала, но я с собой справилась. Ицара Суваннарат — махарьятта, а не какая-то неженка-кананична, у которой вся жизнь вертится вокруг желанного мужчины. Не хочет — не надо, жила я как-то без Чалерма раньше, и дальше проживу. Вот на этой мысли губа и задрожала.

Буппа всё хлопотала вокруг меня, а что я ей скажу? Пранья расстроилась, потому что ей не дали мужу изменить? Я передёрнула плечами. Измены у меня и в мыслях не было. Я и целовать этого проходимца не собиралась. Он сам ко мне полез! Ну я растерялась, мне показалось, он что-то имел в виду… Если б не имел, мог бы не так близко лицо своё подсовывать, правда же? И тогда его никакой Вачиравит не смущал! А теперь что? Сидеть мне бобылём, пока Вачиравит от старости не помрёт? Я ведь больше не собиралась с ним расправляться… Эх, Ицара-Ицара, вот когда понимаешь, почему поспешные решения — не к добру.

Намаявшись глупыми переживаниями, заснула я без снов, и хвала небесным богам. Не очень-то хотелось бы узнать, что мне могло присниться после такого. А встала утром бодрая, свежая и полная решимости. И первым делом прямо на голодный желудок заглотила целую бутылку священной воды. Не такая уж она оказалась и мерзкая, если перестать думать о ней, как о мебельной пропитке. Ну солоноватая, горьковатая, как бывает в горячих источниках. Терпимо.

После воды в голове вроде бы прояснилось — ну или я сама себе это внушила. И первая ясная мысль гласила: чем я вообще тут занимаюсь? Какой Чалерм? Какие поцелуи? Я сюда пришла отстаивать честь своего клана. А теперь надо вообще чуть не весь мир спасать. И если Чалерму со мной мир спасать не нравится, мне до этого что рыбаку до горных вершин. Он, может, и не собирался мне помогать, у него свои какие-то игры, и меня они не касаются.

Я сжала зубы и решительно принялась за утреннюю разминку, которой пренебрегала чуть не всё время жизни на горе. Ицара Суваннарат — махарьятта, охотница и воительница. У неё есть цель, и в этой цели нет ни слова о вредных учёных. Это раньше, пока у меня в клане всё было хорошо, я могла себе позволить строить планы и писать списки возможных женихов. Теперь всё, сезон жизни сменился, и обратно, как было, ничего не откатится. Я верну надежду своему клану или паду на этом пути. Мало меня отец плетьми гонял? Ишь чего захотела — мужчина ей намёки какие-то делал. Да Чалерм бы пару дюжин лет с силами собирался, если бы решил у отца моей руки просить, а скорее всего, у него такого и в мыслях не было. Вот и всё.

Я вытерла нос рукавом в последний раз и закончила приседания. Вот и всё.

Зарядившись бодростью, я приняла позу для медитаций и постаралась сосредоточиться на своих задачах. Итак, что мы имеем?

Амардавика по-прежнему на пике. И я даже не знаю, могу ли я всё ещё к ней пройти. Помнится, я опасалась, что после моего проникновения вокруг пика поставят барьер посолиднее. Надо проверить.

Дальше. На турнире Саинкаеу скорее всего собираются проредить соперников при помощи проклятых снопов. Обратить их в кусты? Накормить спорами? Или просто убить? Да какая разница? Этому надо помешать. Но так, чтобы меня не заподозрили, а ещё чтобы не попасться на глаза Адульядежу. Значит, надо сделать вид, что я осталась в резиденции, а самой тихо улизнуть.

Однако если Саинкаеу полагаются на снопы для победы, а в итоге проиграют, то виновных будут искать с частым гребешком, а я не очень хорошо умею заметать следы. Значит, надо снопы у них отобрать, но при этом помочь им взять хоть половину наград. Детей я уже неплохо натаскала, но надо ещё, да и взрослых хорошо бы как-то подготовить. А заодно намекнуть им, чтобы не ругали амарда, авось что и вырастет из этого семечка… Тьфу! Ох уж мне эта Оплетённая гора…