Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав - Страница 15

— Дальше ничего интересного, Алексей Александрович. — Он протянул руку, в которую я вложил телефон. — Исполнение повторилось ещё три раза, потом господину Кузьмину, видимо, этот перформанс надоел, он раздал девушкам довольно крупные суммы во франках, прихватил двух понравившихся красоток с весьма впечатляющими формами и удалился с ними в номера. Бордель господин Кузьмин покинул только в районе девяти утра.

— Ясно, — кивнул я. — А от меня вы чего хотите, господин Бланзак?

Спецслужбист на секунду опустил глаза, а потом заявил:

— Алексей Александрович, вы прекрасно знаете, что «Марсельеза» запрещена на территории Франции.

— Монако не территория Франции, — спокойно парировал я.

— И тем не менее… Его величество решил не выносить сор из избы, однако посчитал нужным предупредить через вас, Алексей Александрович, господина Кузьмина о недопустимости подобного поведения впредь.

Я хмыкнул.

— И опять вопрос: почему предупреждать именно через меня? При всём уважении, но его величеству следовало бы сразу предъявлять свои претензии моему царственному деду.

Бланзак вздохнул:

— По нашим сведениям, самым большим авторитетом для господина Кузьмина являетесь именно вы, Алексей Александрович.

— Допустим, — опять хмыкнул я. — Даже не буду спрашивать, на основании сведений из каких источников вы сделали подобный вывод, однако заявляю, что с господином Кузьминым я разъяснительную беседу, конечно же, проведу, но пообещать, что подобное не повторится, не могу: у господина Кузьмина, знаете ли, очень непростой характер, что при его… талантах совсем неудивительно. При этом ставлю вас в известность, господин Бланзак, что та видеозапись, которой вы сейчас со мной поделились, до моих старших родичей не дойдёт. Вас устроит такой ответ?

— Более чем, Алексей Александрович. — Француз поклонился и тут же полез за убранным телефоном в карман.

Во время передачи данных я почуял, что французскому спецслужбисту от меня нужно что-то ещё, и решил его спровоцировать:

— Говорите уже, господин Бланзак. Я же вижу, что вам совсем не хочется заканчивать наш разговор.

— От вас ничего не скроешь, Алексей Александрович, — выдавил он из себя улыбку. — Дело в том, что… некая группа, состоящая из моих близких и дальних родственников… и не только, попросила меня некоторым образом пролоббировать у вас их финансовые интересы в создаваемых прямо сейчас в Монако проектах.

Я усмехнулся.

— Почему-то мне кажется, господин Бланзак, что Бурбоны не в курсе этой темы, а вы по собственной инициативе решили воспользоваться возникшей ситуацией с господином Кузьминым как прикрытием для разговора со мной?

— Вам правильно кажется, Алексей Александрович, — кивнул он напряжённо.

Я опять усмехнулся, продолжая раскачивать «барыгу от разведки»:

— Раз мне кажется правильно, то самое время нам с вами, господин Бланзак, подняться на яхту, где вы под диктовку небезызвестного вам господина Кузьмина собственноручно напишете подписку о сотрудничестве с органами государственной безопасности Российской империи. Как вам моё предложение?

— Вы так не поступите, ваше императорское высочество. — Напряжённый француз чуть поморщился.

— Почему?

— Ваша порядочность не позволит. Кроме того, ваши особые способности и способности господина Кузьмина позволяют вам двоим в любой момент выкачать из меня всю интересующую вас информацию и без всякой подписки о сотрудничестве.

— Это да… — протянул я. — Если в моём случае выкачка информации точно обойдётся для вас без вредных последствий, то вот в случае с господином Кузьминым… — Я вздохнул. — Боюсь, Иван Олегович может вам не простить того, что вы его мне так цинично сдали с этим походом в бордель.

Француз последовал моему примеру и тоже вздохнул:

— Это неотъемлемая часть профессиональных рисков. Не разведением цветов занимаемся, Алексей Александрович.

— Что есть, то есть… — не мог не согласиться я.

Темп…

Бланзак под контролем…

— Предложение о сотрудничестве с вашими родственниками является провокацией Бурбонов? — поинтересовался я.

— Нет, — равнодушным тоном ответил француз, глядя на меня остекленевшими глазами. — Я представляю интересы крупной финансово-промышленной группы, основными акционерами которой являются мой род и родственные нам роды.

— Каковы ваши полномочия?

— Мне дан полный карт-бланш.

— Откуда такая честь?

— Мой дядя, родной брат моей матушки — глава указанной финансово-промышленной группы.

— Ясно, — усмехнулся я. — Не боитесь, что я вас завербую в процессе нашего тесного общения?

— Опасаюсь. Но надеюсь, что понимание всех перспектив нашего взаимовыгодного сотрудничества будут для вас важнее, чем шпионские игры.

— Возможно… — пробормотал я.

И прикинул про себя: мал я ещё и неопытен для подобных шпионских игр, особенно с таким матёрым соперником, коим, без всякого сомнения, является Бланзак. Пусть Прохор с Ванюшей и мой родной папаша с этой ситуацией разбираются — они, в конце концов, профессионалы, им всяко виднее…

«Возвращение» француза в суровую реальность прошло без проблем, и я продолжил наш увлекательный разговор:

— Кстати, господин Бланзак, могу я узнать ваше имя, раз уж разговор у нас с вами так неожиданно свернул в неофициальное русло?

— Пьер.

— Очень приятно, Пьер. Так что там у вас за предложение от ваших родственников?

— Алексей Александрович, — он посерьёзнел, — пока конкретики никакой, просто хотелось бы удостовериться в самой возможности некой поддержки с вашей стороны интересов моих родственников.

— Это смотря какая поддержка требуется, — улыбнулся я.

А сам вспомнил ночной доклад баронессы фон Мольтке и прикинул, что французы пошли по тому же самому пути, что и немцы… и ещё кто-нибудь — баронесса конкретные подданства интересантов не упоминала. Я не ошибся: Бланзак на протяжении десяти минут обтекаемо выдавал мне всё то, что я уже слышал от Александры Генриховны. Не сказал мне француз только одно, и это «одно» требовалось уточнить:

— Пьер, а почему вы решили обратиться именно ко мне, а не к кому-нибудь другому из рода Романовых?

— Я уже говорил о вашей порядочности, Алексей Александрович, — это во-первых. Во-вторых, у меня есть пока неподтверждённая информация, что вы к проекту в Монако будете иметь самое непосредственное отношение.

У меня тут же перед глазами встал тот зал во дворце Гримальди, накрытый стол, напряжённые лица присутствующих и моя коротенькая речь, в которой я пообещал убить всех ответственных за невыполнение принятых на себя обязательств. А Бланзак тем временем продолжал:

— И в-третьих, Алексей Александрович. К вашему мнению прислушиваются старшие Романовы, и вы при возникновении непредвиденных сложностей без труда сможете продавить любое своё решение, защитив при этом и интересы моих родственников.

Охренеть! И этот туда же!

А вообще, Алексей, надо себя скромнее вести: и на людях, и с любимыми родичами! И проблем в жизни сразу на порядок поубавится… Ладно, чувства в сторону, будем рассуждать здраво: вырисовывается очень нездоровая тенденция! Кого мне ещё ждать с подобным предложением в самое ближайшее время? Итальянцев? Англичан? Индийцев? Американцев с мексиканцами, а потом японцев, арабов и египтян? Не будем забывать ещё и про любимую родину, главные роды которой тоже захотят отхватить по кусочку вкусного пирога. Не удивлюсь, если уже сегодня на приёме во дворце Гримальди ко мне подкатят Женечка Демидова с Томой Хачатурян с предложением, от которого я не смогу отказаться… Короче, везде засада!

— И в-четвёртых, Алексей Александрович, — продолжил перечислять Бланзак. — С вероятностью процентов в восемьдесят я тоже буду иметь самое непосредственное отношение к бизнесу в Монако, только с французской стороны, следовательно, у меня будут некоторые рычаги влияния на развитие ситуации. А уж с вашей поддержкой… — Француз улыбнулся. — Вы меня понимаете.