Варька и вурдалаки - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 34

– Как ты можешь знать, хочешь ты туда или нет, если ты там не была еще? – нахмурилась Варька. – Давай, давай. Посмотришь, поживешь, а если захочешь, вернешься. Тем более ты же не одна туда летишь, с тобой Вулиметр отправится… Иди сюда, моя девочка, я тебя обниму на дорогу. – Графиня расцеловала все три Лукерьиных носа и хмуро поглядела на Мррн. – Надеюсь, ей будет у вас хорошо.

Нарк, Руальд и даже Кеша (украдкой) по очереди обняли Лукерью, и та взмыла ввысь следом за своей матушкой и Вулиметром.

– Интересно, почему Варвара все-таки отпустила нашу Лукерью с этой истеричкой? – возмущенно нахмурился Нарк. – Вернется Ухрин, он нам всем головы поснимает за свою любимицу.

– Конечно, Мррн не сахар. Но никто не может заменить мать, – возразила Варька. – И уж тем более никто из нас не может дать Лукерье того, что даст ей Мррн, – положения среди драконов и общения с равными себе.

– Ты думаешь, нашей Лукерье это сильно надо? – усомнился Нарк.

– Может, и не надо. Но это должен быть ее выбор, – вздохнула Варька.

– А как насчет компенсации за нанесенные мне оскорбления? – прервал Кеша печальную сцену.

– За какие оскорбления?! – впала в ступор Варька.

– Как за какие? А обвинение в отцовстве? А то, что меня заставляли воспитывать малолетнего дракона?!

– Можно подумать, тебе это не нравилось… – фыркнула Варька.

– Все равно… – капризно пробурчал Кеша. – Я перенес столько несправедливых обвинений…

– И что ты хочешь в качестве компенсации?

– А можно, ты расскажешь нам сказку? – завилял хвостом Кеша, и Варька рассмеялась.

– Хорошо, вымогатель…

Стояла в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, в Козлопыркинском уезде деревня Вершаевка. И жили в этой самой деревне бабка Фрося с дедом Никифором. Однажды мокрым дождливым утром эта самая бабка Фрося проснулась, зевнула, показав потолку единственный оставшийся у нее зуб, и вдруг с ужасом поняла – дед Никифор до смерти ей надоел. Пораскинула бабка Фрося своими старыми, пыльными мозгами и давай выпихивать мужа с печи. Щуплое сопротивление деда Никифора было быстро сломлено, и он вылетел за дверь. Вслед за ним вылетела гитара, которая стукнула несчастного по макушке, оставив неизгладимый след на его умственных способностях. Пригорюнился дед Никифор – да делать нечего. Куда ему супротив бабки? И пошел он куда глаза глядят. А глаза его, конечно же, глядели в ближайший кабак, благо завалялась в дедовских штанах заныканная им от бабки пенсия.

А бабка Фрося решила отпраздновать избавление от векового брака. Принарядилась она, надела красный берет, юбку до пят, сделала сельдь под шубой и ну звать гостей. Гости себя долго ждать не заставили. В количестве четырех человек они явились ровно в заранее установленный день. То был последний четверг на неделе. И все дружно начали отмечать бабкин развод. На стол была водворена бутылка. Все думали, что там нечто. Так оно и вышло. При вскрытии бутылки повалил дым, и вывалился старый барабашка, проживавший до заточения в знаменитом электропоезде «Москва – Петушки». Звали эту удивительную нечисть Усы, так как, собственно говоря, состоял он из одних усов. Долго не раздумывая, Усы стал щекотать бабку Фросю. Та, проявив неожиданную прыть, принялась скакать по комнате как кузнечик, свято поверив в то, что это поможет. Обстановка накалялась. Верные друзья кинулись на помощь. Дед Прокопий ловил бабку, чтоб она при неудачном падении не разбила сервант, дед Селиван гонял Усы мухобойкой, дед Федор ловил барабашку половником, сама бабка Фрося кричала страшным голосом «Сатана» в тщетной надежде испугать неприятеля, а бабка Маруся, жена деда Прокопия, спряталась за кувшин, так как вообще боялась мелких, пусть и не животных. Но дружба победила. Усы были водворены в бутылку и тщательно закупорены. Все в изнеможении опустились на место.

Был месяц май. Деревья густо зеленели, над рекой стоял туман, а в нем квакали лягушки, призывая присоединится к их пьяному хору, исполнявшему «Я без сотки, но в середке». Гости разбрелись по домам, и тут вернулся изнеможденный дед Никифор, у которого наконец кончилась пенсия. Поскольку его выгнали из кабака, не дав опохмелиться, деда мучила страшная жажда. На крыльце валялась бутылка. Дед Никифор открыл ее, и вдруг…

– Ну, что там «вдруг»?!

– А то… дальше, Кеша, я тебе из принципа не буду сказку рассказывать. Будешь знать в следующий раз, как компенсацию требовать, – весело щелкнула дракона по носу Варька и направилась к себе в замок. Кеша надулся, показал графской спине язык, но, зная Варвару, связываться с ней не стал.

Графиня бухнулась в кресло, вытянула ноги и, потянувшись, вздохнула. Все-таки хорошо, когда есть дом, куда можно вернуться! Даже если этот дом – недавно отстроенный замок гоблинов и удобств в нем гораздо меньше, чем у Рюрика. Варька вспомнила лэрда, его перевоплощение, посиделки в пыльной комнате и хмыкнула. Ну и дурацкие же развлечения придумали себе Темные силы! Даже по средневековым меркам. Это же надо догадаться – Рюрика в подобное чучело превратить! А ведь самоуверенный, наглый лэрд умудряется еще и грозно выглядеть в подобном обличье! Графиня потянулась и уже протянула было руку к колокольчику для того, чтобы вызвать служанку, но буквально на полдвижении остановилась. В комнате кто-то был! Варька подскочила, обернулась и… облегченно вздохнула. В дверях стоял вернувшийся из разведки Ухрин.

– Ё-моё, ты чего меня так пугаешь? Так и заикой недолго сделаться… – Варька опять опустилась в кресло, одарила улыбкой священника и только тогда, когда он подошел ближе, поняла, что здесь что-то не так. Причем, судя по похоронной физиономии Ухрина, не так в полном смысле этого слова. – Что-нибудь случилось? – не на шутку озаботилась Варька.

– Я слышал, ты отправила Лукерью погостить к драконам.

– Ухрин, имей совесть, за ней матушка прилетела. Я что, должна была сказать взбешенной драконице категоричное «нет»?

– А еще я слышал, что ты воспользовалась моим долгим отсутствием и провела в замке у лэрда Рюрика целых четыре дня.

– Ну провела. А что в этом такого-то? Я что, первый раз, что ли, у него зависаю?

– Значит, слухи о том, что вы с лэрдом Рюриком предавались служению Тьме, правдивы. И ты все-таки перешла на сторону нечисти, – с горечью констатировал неприятный для него факт мрачный Ухрин.

Варька сначала недоуменно уставилась на монаха, а потом, когда до нее дошло, в чем ее обвиняют, расхохоталась.

– Ой, я не могу! Ухрин, ты что, совсем с ума сошел?! Я, конечно, понимаю, что мое знакомство с Рюриком тебя напрягает, но не до такой же степени?!

– Варвара, если ты отказалась от креста, лучше сказать об этом сразу…

– Да ни от чего я не отказывалась! Какой ты настырный, Ухрин… На, смотри, Фома неверующий! – И Варька выудила из корсажа маленький крестик на тонкой золотой цепочке. – Видишь?! Я все еще крещенная! Ухрин, да что на тебя нашло сегодня?

– Не нравится мне твое панибратство с лэрдом Рюриком. Увлечет он тебя на сторону Тьмы.

– Да ладно тебе! Я его вижу-то раз в сто пятьдесят лет! Подумаешь погостила я у него немного. Да я после этого могу еще лет сто его не увидеть!

– Графиня, к вам лэрд Рюрик пожаловал! – перебил ее страстный монолог церемониймейстер.

Варька удивленно округлила глаза. Еще бы! Первый раз за все время их знакомства великий лэрд соизволил не пригласить ее в гости, а появиться в ее замке собственной персоной. Черт вошел и знаком приказал оставить их с графиней наедине. Ухрин нахмурился, но противоречить не решился.

– Рюрик, привет! Рада тебя видеть. Ты чего такой мрачный, случилось что-нибудь?

– Сегодня утром я отправил тебе гонца с письмом, на которое так и не получил ответа. Так что это я должен тебя спросить, что случилось.

– Ты мне письмо отправил? – искренне удивилась Варька. – Странно… – Она высунула нос за дверь и приказала предоставить пред ее светлые очи Нарка. Панк появился в комнате буквально через пару минут.