Незаменимый (СИ) - Агишев Руслан - Страница 48

- Может быть это и к лучшему, - после долгого раздумья кивнул он своему отражению в зеркале. – Все равно ему здесь жизни не дадут. Вон поговаривают, что скоро княжич Сабуров вернется… Да и нам будет спокойнее.

Вздохнув, директор поднял телефонную трубку. Нечего откладывать этот дело, нужно с ним прямо сейчас разобраться.

- Анна Петровна, вызовите ко мне господина Мирского. Да, прямо сейчас. И потрудитесь занести его табели посещаемости занятий и успеваемости.

Через несколько минут на его стол легла небольшая кожаная папка с нужной фамилией. Внутри и находились табели – толстая пачка бумаг.

- Так… А вот и повод нашелся, - удовлетворенно кивнул он, ногтем подчеркнув несколько цифр в первом же табеле. – Оформим, предъявим.

Ожидание гимназиста надолго не затянулось. Вскоре в дверь постучали, и через мгновение на пороге кабинета появился господин Мирский. Немного бледный, с горячими глазами. Неужели что-то уже слышал?

- Присаживайтесь.

Негромко, но твердо поздоровавшись, парень сел в кресло.

- Этот разговор мне совсем не доставляет удовольствия, но я вынужден его вести. Признаюсь, вы меня разочаровали.

Мирский не дрогнул. Как сидел с идеально ровной стеной, так и остался сидеть. Ни одна мышца на лице не шевельнулась.

- Вот ваши табели об успеваемости и посещении учебных занятий, - директор подвинул бумаги в сторону юноши. – У вас большое число прогулов, молодой человек. Есть предметы, по которым вы проявляется возмутительное незнание. Скажу прямо, с таким букетом неудовлетворительных отметок вы просто физически не можете оставаться гимназистом Санкт-Петербургской императорской гимназии.

Говорил, и начинал сам в это верить. Излагаемые вещи уже виделись именно такими, какими они и должны были быть. И если раньше внутри него шевелился какой-то червячок сомнений, то теперь была тишь да гладь.

Однако, Мирский снова смог его удивить, как и делал до этого множество раз. Он насмешливо посмотрел на Добролюбова и задал всего лишь один вопрос совершенно безэмоциональным тоном:

- Кто вам звонил по поводу меня?

- Что? – переспросил директор с таким видом, словно не понял вопроса. – Какой еще звонок? О чем вы говорите? Никто мне не звонил и не должен был звонить! Эти бумаги сами за себя говорят. Разве их недостаточно?

Мирский взял пачку табелей, мазнул по ним взглядом, и положил их обратно на стол.

- Нет, недостаточно. Пол гимназии имеет точно такие же оценки и столько же, не отмеченных в табеле, занятий, - криво усмехнулся гимназист. Причем глядел на директора так, что тот ерзать начал, почуяв себя очень даже неуютно. – И вдруг именно я оказался крайним. Правда, странно?

Добролюбов не выдержал и отвел взгляд. Правда, тут же вскинул голову. Разозлился на самого себя, что какой-то пацан смог его смутить и почувствовать виноватым. Никогда такого не было и не будет!

- Не советую так со мной шутить, господин Мирский! Напоминаю, вы гимназист Санкт-Петербургской императорской гимназии и имеете важные обязанности в связи с этим. Вы должны иметь отличную успеваемость по всем предметам и, естественно, посещать занятия. Вы же демонстративно нарушаете эти правила! Таким людям не место в нашем заведении! Надеюсь, вы меня понимаете?

Не переставая ухмыляться, Мирский кивнул.

- Тогда жду от вас заявления, господин Мирский, - сухо подытожил Добролюбов. – Если же вы будете упрямиться и своим поведением позорить наше заведение, то мне придется принять меры. Надеюсь, вам не хочется огласки?

Парень подвинул к себе листок бумаги, взял автоматическую ручку. Видя это. Добролюбов с облегчением вздохнул. Наконец-то, он избавится от этой заносы и все вернется на круги своя. Но этим надеждам не суждено было сбыться.

Мирский вдруг резко встал и наклонился над столом, оказавшись в самой близи от директора.

- Не пугай меня, старый хрен, пуганый уже, - с угрозой заговорил парень. – Я тебе сам такую огласку устрою, что завтра уже от стыда пулю себе в лоб пустишь. Думаешь, не смогу?

Добролюбов скрипнул зубами. К сожалению, Мирского он уже успел хорошо узнать. Упертый, наглый, очень хитрый. Точно сделает так, как обещает.

- Но…

Директор напрягся. Ему явно предлагали сделку.

- Скажешь, кто тебе звонил, и сразу же напишу то, что нужно. Ну?

Уже Добролюбов подвинул к себе листок бумаги, на котором дрожащей ручкой вывел одно единственное слово. Мирский быстро глянул на листок и кивнул.

- Отлично.

***

Оба незадачливых приятеля – Рафаэль и Витян – сидели в темной комнате. Свет в доме Камовой они, по-прежнему, включать не решались, чтобы не смущать соседей.

- Знатно нас обложили, суки, - ухмыльнулся молодой вор, поглаживая рукоять револьвера. Рядом на столе стояли золотистые патроны, от которых исходило еле заметное мерцание. Зачарованные, значит. – Тебя из гимназии турнули… Меня из воров поперли, падлы. Гнали, что я на каторге ссучился. Мол, какой-то верный человек им про это сказал.

Рафи положил на стол еще один револьвер, откинул барабан и начал его набивать патронами.

- Смотрю, Рафа, решился, наконец. Хочешь, разобраться по-свойски с этими суками, да? – Витян ощерился, не выпуская из рук пистолет. – С такими патронами мы всем дырок наделаем. И таких дырок, что ногу просунуть можно будет.

- Думаю, это только начало, Витян, - задумчиво проговорил парень, не обратив внимания на откровения вора. – Дальше будут давить. Скорее всего по жесткому разбираться станут. Я бы точно так сделал.

***

Сначала по столице поползли странные нехорошие слухи. Поговаривали, что в казармы, где располагались дворцовые гвардейские полки - Семёновский и Преображенский, несколько раз наведались следователи из жандармов в больших чинах. Вроде как один из них был аж действительным тайным советником, что по Табели о рангах соответствовало целому генералу. Мол, приходили, задавали вопросы с душком, а не ведет ли кто-то среди солдат и офицеров нехорошие разговоры, не собираются ли на непонятные встречи.

Как известно, дыма без огня не бывает. Раз, такие слухи пошли, значит, что-то, и правда, было. Только оба полковника - граф Киреевский и князь Богарт, что командовали полками, молчали так, словно в рот воды набрали. У них спрашивают с намёком, а они ни слова в ответ. В обоих полках, как специально, объявили карантин: не единой души ни внутрь, ни наружу не пускают. Словом, поневоле начнёшь что-то нехорошее подозревать.

14-го числа, прямо на Троицу, прогремела другая новость, и тоже с гвардейскими полками связана. В казармах стрельба началась! На пол города было слышно, как из ружей палили. Знатный шум стоял. По проспектам городовые с околоточными, как наскипидаренные носились. Усы торчком, рожа в мыле, шашка в одной руке, револьвер в другой. Горожане, глядя на такое, на улицу выходить страшились. Всё больше дома отсиживались и в окна поглядывали.

Прояснилось всё лишь к утру следующего дня. Как раз газеты и написали, что при попытке задержания государственных преступников из числа солдат и офицеров столичных гвардейских полков, последние открыли огонь из ружей и револьверов. Жандармские следователи, естественно, открыли огонь в ответ, застрелив то ли двоих, то ли троих.Ничего другого газеты особо не сообщали, заставляя читателей додумывать самостоятельно. Оттого вновь по городу поползли слухи, один фантастичнее другого. Одни говорили от попытке переворота, другие - о заговоре, третьи - о переодетом иностранном агенте, четвёртые - о каком-то сумасшедшем в форме. Еще сумбурнее рассказывали о количестве жертв этой заварушке со стрельбой. Число тел, оставшихся после перестрелки, достигало в разговорах каких-то немыслимых цифр - десятки и десятки человек. Послушать, так на плацу осталось лежать не меньше четверти солдат всего полка и несчётное число жандармов.

Реальность же, как всегда получается, сильно отличалась от слухов...