Ревизор: возвращение в СССР 25 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 40

Наконец, они дождались выступления.

– Так она иностранка? – удивлённо спросила Валерия Николаевна Белоусова, замначальника отдела.

Поймав недовольный взгляд начальницы, Галия растерялась и сидела, втянув голову, как будто совершила что-то ужасное. Но, когда Белоусова вышла из кабинета, Ольга Вениаминовна тут же заговорила с ней.

– Что же ты болтаешь о таком, Галия? Как ребенок маленький! У Валерии Николаевны муж в КГБ служит, она для него специально жареные факты собирает, чтобы он по карьерной лестнице быстрее двигался. Она ему сейчас все расскажет, а он доклад подаст у себя, чтобы поощрение заслужить. Мол, как так получилось, что Галия Ивлева с родственниками из капиталистической страны и в такой организации, как наша, работает? Недоработочка, мол, вышла, кто ее проверял?

– И что же делать? – чуть не плача, спросила Галия.

– Не болтать в будущем! Если в этот раз все хорошо закончится.

– Вот и муж мне также говорил! – вздохнула Галия.

– Мужа надо было слушать! И прекрати реветь, молоко пропадет! Что уж теперь!

***

Во вторник отвёз статью в редакцию.

– О! Кто пришёл! – обрадовалась Вера, увидев меня. – Давненько к нам не заходил.

– Материал собирал, – отшутился я, вручив ей покупных пирожных.

– Ну и как? Собрал?

– Собрал, иначе чего бы я приехал, – выложил я свою статью и негативы.

– Повезло ребятам, – пробежала она глазами текст статьи. – Столько им счастья привалило. А остальные как же?

– Ну, подождите, – расплылся я в улыбке. – Дурной пример заразителен. Почему и написал про это. Авось кто еще дополнительное шефство возьмет над сиротами по стране…

– Ну, тоже правильно, – согласилась она, доедая второе пирожное.

Мы попрощались, она опять всучила мне мешок писем, довольно увесистый, действительно, давно меня не было. Вздрогнул, подумав, что в нем может оказаться очередное письмо по тому типу, что пришло от Самедова. Пришлось тащиться с мешком на обувную фабрику.

Познакомились с новым главным бухгалтером. Крылова Елизавета Романовна, выше среднего роста, миловидная, ухоженная женщина лет сорока. Тут же поднялась при моём появлении, скромно улыбалась, говорила тихо. Её манеры совсем не вязались с довольно заметной, в хорошем смысле, внешностью. Сначала насторожился, не мог понять, что это за дисбаланс? Но после нескольких минут разговора понял, в чём дело…

Опыта работы главным бухгалтером у неё ноль. Подстава! Теперь до меня дошло, почему Сатчан сказал, что она меня очень ждёт.

– Я три года проработала заместителем главного бухгалтера, – поспешно сообщила она, видимо, заметив разочарование на моём лице.

И как же тебя, девонька, уговорили-то этим заняться? – подумал я. – Хотя желание учиться в ней явно наблюдается, так что, надеюсь, всё не так плохо. Ну, придётся проводить на фабрике побольше времени, чем рассчитывал.

Первым делом, убедился, что она в курсе, что на фабрике будет несколько производственных потоков. Потом мы с ней обсудили «технику безопасности» и ещё я уточнил у неё, какие у неё отношения с главным инженером сложились?

– Понимаете, Елизавета Романовна, чем больше людей знают о дополнительном выпуске, тем хуже. На ровном месте может беда случиться и не потому, что люди такие жадные, завистливые или подлые. Они, может, наоборот, чистые и со светлыми помыслами, но рядом могут оказаться такие товарищи, которые нам совсем не товарищи.

– Я понимаю, – серьёзно кивала она, хотя я и пытался разбавить свои слова шуткой.

– На вашем предприятии, пока, в курсе три человека: директор, главный инженер и вы. Желательно, чтобы так же все и осталось. В ваших собственных интересах, кстати. Вам надо будет научить главного инженера, на всякий пожарный случай, какие документы подлежат изъятию и в какое время. Там будет стопка производственных документов, по которым считается зарплата и ведомость. Больше нигде дополнительный выпуск отражаться не должен. Ни на склад не должен приходоваться, ни, разумеется, в отчёт о выпущенной продукции не должен входить.

– А что же, у некоторых рабочих три ведомости будет?

– Да. Одну из них назовите премией за сложность моделей, а потом изымайте.

– Но мы же хотим всю обувь такую же делать? Получится, что все делают одно и то же, а у других только две ведомости, никаких премий.

– Надо что-то придумать, – ответил я, – правдоподобное, как-то объяснить. В общей же сумме у них будет одинаково, что у тех по двум ведомостям, что у этих по трём. Ну, скажите, что подгоняете выпуск продукции по подразделениям, чтобы все план выполняли. Часть продукции, мол, по документам, другой цех делает, отстающий. Чтобы люди там премии не теряли… Просите понять по-человечески, войти в положение коллег.

– А, я поняла, и у них там реально разные цеха должны стоять!

– Правильно, – улыбнулся я. – И документы производственные, когда на дополнительный выпуск оформляете, там тоже другой цех пишете, и говорите, когда изымаете, что к документам другого цеха их присоедините.

А, вообще, как оказалось, она молодец, быстро схватывает, сработаемся. На первый раз решил её больше не грузить, но попросил разрешения воспользоваться телефоном и позвонил Ионову, попросил мне лекцию тут организовать. Придётся мне здесь ещё помелькать.

После главбуха отправился к директору. Серова застал за сосредоточенной суетой. Дверь в приемную открыта, телефон звонит, секретарь о чём-то докладывает, в приёмной человек дожидается…

Увидев меня, он сразу попытался отложить все дела.

– Я только на минутку, Иван Сергеевич, – объяснил я и ему, и человеку, ожидавшему под дверью. – Узнать хотел, как дела? – вошёл я в кабинет и прикрыл за собой дверь.

– Жизнь бьёт ключом, – многозначительно глядя на меня, ответил директор. – Но ничего такого, с чем бы мы сами не справились.

– Это хорошо, я только вас очень прошу, не забывать про условия труда людей. Они всё время должны улучшаться, медленно, но верно. В прошлом месяце теплотрассу, наконец, починили, в этом месяце асфальт вместо грязи положили, в следующем месяце фонари уличные заработали и так далее… По чуть-чуть, не надо сразу много, но постоянно. И акцент на это делать, общаясь с рабочими – проблемы видим, и постепенно их решаем. И, главное, от этого общения никогда не закрываться…

– Я понял, – рассмеялся он. – Так и буду делать.

– Как Маркин поживает? – поинтересовался я главным инженером. – Как у него дела?

– Крутится, бегает, оборудование же заказываем!

– А сырьё? Маркин говорил, что нашим сырьём только оборудование новое гробить.

– Да нет. На Богородском заводе сейчас масштабная реконструкция начнётся. Маркин теперь очень оптимистично настроен.

– Ну слава богу, – кивнул я. – Звоните, если что.

Так, Маркину, похоже, как и обещали, выписали живительных пенделей. Теперь он готов работать, а не просто отбывать рабочее время. Ну что же, это и требовалось!

Мы пожали друг другу руки, и я покинул его кабинет, ещё раз извинившись перед ожидающим в приёмной человеком.

Приехал домой немного раньше жены. Вышел её встречать, а на ней лица нет.

– Что случилось, дорогая? – спросил я, а она сразу в слёзы.

– Мы слушали по радио интервью Аиши про самбо, – начала, всхлипывая, рассказывать она, – а я же не знала!..

– Что не знала, дорогая?

– У нас у замначальника отдела муж в КГБ работает! Она ему всякое собирает у нас на работе, чтобы он быстрее по служебной лестнице продвигался! Он теперь и про меня рапорт напишет, что у меня родственники иностранцы, – ревела Галия, – и что я не могу в таком учреждении работать.

– Дорогая, а зачем же ты сказала при ней, что это твоя родственница-иностранка выступает?

– Я же не знала! Мне только потом сказали!

– Ладно, не реви, что сделано, то сделано, – обнял её я. – Жаль, конечно, из-за таких проходимцев хорошее место терять… А как её фамилия? – решил я подстраховаться. Зря у меня, что ли, прослушка стоит. Пусть слушают, записывают, и принимают превентивные меры, чтобы я не расстраивался из-за увольнения жены по линии КГБ и продолжил ходить к ним читать лекции.