Адвокат вольного города 7 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 29

Поскольку он ещё и закусывал, то на большом инструментальном ящике, который он использовал как стол, выложил засоленную рыбу и со вкусом кушал её. Чтобы было нескучно, он травил мне байки про железные дороги и какие происшествия приключались с ним в ходе его карьеры.

Я же честно выполнял функции помощника машиниста (хотя от этого в процессе и перемазался, как натуральный чёрт), таскал уголь, загружал его в зону горения, а когда Митяй велел, даже иногда дёргал за ручку и паровоз протяжно гудел.

Пока мы ехали, чтобы как-то разнообразить время в пути, а также потому, что в отличие от Митяя, я не пил и его истории меня скорее ужасали, чем веселили, спросил машиниста:

— А откуда свет. Ну я имею в виду, откуда электричество? Ведь паровоз освещает себе путь громадным фонарём! Он электрический.

— Конечно! Раньше были на керосине и жгли они его уйму. Сейчас лампы накаливания, никаких макров. Экономия!

— Так откуда ток?

— Ну, тут дело какое, — Митяй не стал меня подкалывать по поводу технической безграмотности и удивительным образом сохранял сравнительно трезвое мышление и состояние ума. — Мы же паровоз? Ну, в смысле едем на нём?

— Да, паровоз.

— А паровоз от слова пар, так?

— Принцип работы паровоза, как в котле создаётся давление, как пар вырывается и толкает поршни, которые приводят в движение колёсную группу, я себе представляю. Но также понимаю, что электричество в этом процессе не участвует.

— Верно. Но пар, он и в Африке пар. Его надо куда-то отводить. Если бы мы посмотрели снаружи локомотива, — он ткнул пальцем куда-то вперёд и чуть вверх, то увидели бы чёрную такую штуку, как улитку, только с две тонны весом. Она чёрная, как многое тут, так что без ста грамм не разберёшь, но это не совсем часть парового механизма. Это паровая турбина. Знаешь принцип действия турбины?

— В общих чертах, в школе учил.

— Пар беспрерывно двигает в турбине лопасти на оси, ось крутит динаму, а та самая динама заряжает аккумуляторы. Что самое забавное, для перемещения паровоза этот аккумулятор не нужен. Вот таким макаром электричество, изначально совершенной системе паровоза чуждое, плотно в нём поселилось.

— Освещение?

— Да, оно даёт свет в кабине, и наш маршевый фонарь питает. И помпу высокого давления гоняет, которая делает температуру в котле равномерной и помпу фильтра тоже, за счёт чего вода в котле достаточно чистая, хоть чай заваривай. И пожарное оборудование на электричестве, рация опять-таки.

— Круто.

— Железные дороги высокотехноло… логи… высокой. Тьфу! Короче, за железные дороги!

…

Несмотря на кажущуюся скорость, паровоз, тем более такой как наш, грузовой, двигался сравнительно медленно и к границе мы прибыли уже после заката. Митяй предупредил, что мы пребываем почти одновременно с пассажирским составом, так что на нас, если не плевать, то… Основной интерес у пограничников к толпе пассажиров, пересекающих границу республики, тому, что они могут везти и кто они такие.

Особый интерес у погранцов вызывал тот факт, что Кустовой — город вольный, где пряталась от правосудия орда каторжников, преступников и прочих криминальных элементов, которым в эту вольницу надо было как-то попасть. Граница — узкое место, где эту рыбку пограничники ловили.

Поезд остановился. Митяй высунулся на улицу, вздохнул, потом сел на своё кресло и, балансируя бумажками на коленке, принялся что-то рисовать и писать в каких-то документах.

Наш состав поставили в боковой путь, кармашек, где мы целых сорок минут ждали, чтобы к нам пришёл наш пограничник со штампом о проходе границы.

Тяжёлый удар кулака о дверь сопровождался громогласным «Откройте, служба государственной границы!».

— Заходи, чего стучишь! — проорал в ответ Митяй.

Зашёл пограничник и для начала стал зачем-то принюхиваться, что смотрелось комично, потому что он сочетал это с серьёзным и даже надменным выражением лица.

Потом он прошёлся и открыл стенной шкаф, в котором обнаружил спящего и всё ещё дышавшего перегаром железнодорожника. Так я узнал, где первый помощник (я-то был вторым).

— Спит, что ли? — спросил донельзя серьёзный пограничник.

— Спит. И будет спать, — уверенно ответил Митяй. — Он гульбанил четверо суток, вернулся на одних инстинктах. Чего б ему не спать?

— А документы его?

— У меня.

— Это нарушение!

— С чего бы это? — искренне возмутился Митяй. — Где это сказано, что пересекающий границу должен быть трезв, как стёклышко?

— Так он не то, чтобы просто не трезв, он вообще спит?

— А на кой ему бдеть? Дай малому поспать, чего пристал⁈

— Мне надо личность установить.

— Флаг в руки. В смысле, документ в руки и устанавливай, сколько влезет.

Пограничник взял в руки наши паспорта и выжидающе засопел.

— Хорошилов! — с нажимом сказал Митяй.

— Да-да?

— Денег не дам.

Пограничник возмущённо приподнял бровь.

— Денег не дам, — повторил Митяй. — Я сегодня пустой, ничего не везу.

— Я вообще не понимаю, о чём ты, — он покосился на меня и добавил шёпотом (а и всё равно я услышал). — Как ничего?

— Ну такой день, Хорошилов. Какое-то время ничего, кроме водки в моих жилах.

Пограничник разочаровано вздохнул и без энтузиазма помусолил документы.

— А вот он? — Хорошилов безошибочно показал на меня.

— Тоже не дам. Он не каторжанин. Неужто не видишь?

— А зачем же?

— Безбилетник, токма я его оформил, как помощника и в реестр вписал. Показать?

— А зачем ты его вписал?

— Зачем-зачем. Ты глупый что ли, Хорошилов? Он же деньги на билет пропил вместе со мной.

— А может всё же беглый? Или в розыске? А, отвечай, помощник?

— Я что? Я ничего. Я почти не пью, — привычно сделав глупое лицо, почтительно стал перед пограничником.

— А скинь-ка на секунду куртку от формы, я на тебя полюбуюсь.

Я оголился по пояс.

— Ну, видишь, Хорошилов, каторжанских татуировок нет.

— Вижу, не слепой. А зачем же ты, голубчик, в Кустовой пробираешься?

— Я же ей говорил, что не пью. А если пью, то не пьянею. И коня ейного папаши не я пропил. А она дрыном, стервь! Говорит, уходи из дома.

— От жены сбёг? — предположил пограничник.

— Нет, у нас крепкий брак, -убеждённо соврал я

— Точно, сбёг! Ещё и алкаш, — уверился Хорошилов.

— Денег не дам! — упрямо стоял на своём Митяй.

— Ну хоть налей, — просительно заворчал пограничник.

— Тебе ж нельзя, ты на службе, — хитро прищурился железнодорожник.

— Как и тебе, Митяй, как и тебе.

— Алло, Аркадий, это Константин. Вы мне днём звонили, не мог ответить.

— Добрый день, точнее ночь, — я уже давно попрощался с Митяем и покинул железнодорожную станцию «Товарная» через проходную, где никто не спросил у меня пропуск, потому что вахтёр спрашивал пропуска только «на вход», а на выход предполагалось, что он уже всех проверил.

Ну или ему было пофигу, такое тоже бывает.

— Что-то случилось, Аркадий?

— Ну, как что? Я с императором встретился или Вы забыли? Или для Вас — это ординарное событие?

— Нет, всё куда как проще, — меланхолично возразил он. — Я получил официальную инструкцию и из неё понял, что Вы, как это говорили раньше, «не впали в опалу». Кроме того, я ждал, что Вас привезут на самолёте. И даже собирался встречать.

— У них парашюты кончились, — ехидно огрызнулся я. — Забыли, что у нас нет ни единой полосы для летающих средств?

— Кому надо, те садятся, — многозначительно ответил агент, якобы ни на что не намекая.

— Вам удалось выяснить про того профессора? Я искренне надеялся, что расследование факта нападения на меня активизировалось.

Агент секретной имперской службы заразительно зевнул в трубку, мне немедленно захотелось сделать то же самое.

— Могу сообщить Вам про профессора Циффермана Гюнтера Мартина, где он, откуда…

— Давайте угадаю, он из челябинского магического училища?