Аристократ. Том 2. Адепт грязных искусств - Райро А. - Страница 12

Одноклассники зашептались.

Питер наконец оторвал от меня взгляд и с недоумением уставился на профессора.

– Чувствовать материалы? С закрытыми глазами, что ли?

– Не с-совсем.

Капелли приподнял обе руки ладонями вверх, применяя кинетический эрг, и все мешки, что ровными рядами стояли на столе в углу, такими же ровными рядами поднялись в воздух и медленно двинулись в нашу сторону. Зависли над головами.

Профессор опустил руки.

Шесть мешков рядком легли у ног Питера; остальные шесть – у моих.

– В каждом из этих м-м-м-мешков находится определённый материал, – сообщил Капелли, снова еле справившись со звуком «м». – Ж-железные опилки, битое стекло, древесные щепки, песок, колотый лёд и речная галька. И только я знаю, что в каком м-мешке лежит. А вы, не п-прикасаясь к ним, должны не только определить материал, но и покорить его… если с-сможете. Вы, как я вижу, оба уже не инфиры. М-мистер Соло, у вас индекс кодо где-то пятьдесят пять, верно? Это начальный уровень медиона.

Класс снова зашушукался.

– Я же говорил, что Соло – медион, а ты мне не верил, – тихо сказал Дарт Гудьеру, но тот лишь поморщился.

Профессор повернулся ко мне.

– А у вас? – Он нахмурился, внимательно оглядел моё лицо и ещё больше нахмурился. – Какой у вас индекс кодо, м-мистер Ринг?

Я пожал плечом.

– У меня нет под рукой измерительного прибора, профессор.

Его жёлтые глаза, и правда, похожие на птичьи, всмотрелись в меня ещё внимательнее.

– С-странно, я не вижу… – сказал он, после чего отвернулся и перешёл к инструкциям: – К мешкам не п-п-прикасаться, держите руки на расстоянии десяти сантиметров, не ближе. На определение содержимого м-мешков и мутацию, я даю вам обоим по две м-минуты. И ещё. Прошу вас снять верх спортивной формы, мне нужно видеть ваши руки до п-плеч, чтобы всё было без обма-а-на.

Мы с Питером переглянулись.

Он прищурился и взглядом послал мне флюиды ненависти и пожелания в очередной раз опозориться прилюдно, потом стянул куртку и швырнул её Митчелу. Я тоже снял куртку и бросил за зону поединка прямо на пол.

Я никогда не видел Питера в такой одежде и, как оказалось, он только в пиджаке выглядел худосочным, как и многие долговязые парни. На самом же деле его руки овивали рельефы тугих мышц, а под чёрной майкой угадывался крепкий пресс.

И на фоне Питера Соло моё собственное тело имело вид куда более скромный.

– Чтобы определить м-материал, не видя его, – продолжил профессор, – вы должны иметь п-п-онятие о физических свойствах, вроде плотности и теплопроводности. П-перенаправляйте энергию в кожу ладоней, делайте кодо продолжением вашей руки, чтобы почувствовать м-материал, отправляйте волны кодо в сторону предмета и принимайте их обратно, п-прощупывайте, анализируйте информацию. Ваша задача будет самой лёгкой: м-мутировать материал с сохранением его свойства п-прямо внутри м-м-м… м-мешка… мешка.

Питер поморщился.

– Что за идиотская игра? В мешках ковыряться. Это что, пригодится в бою?

– А вы сначала п-попробуйте, мистер Соло. Поверьте, в бою пригодится любая м-мелочь, – спокойно ответил Капелли, вынимая из кармана халата секундомер. – Итак, адепты, приготовиться. Думаю, никто из вас не хочет п-проиграть в такой дурацкой и лёгкой игре, п-п-правда?..

Наши с Питером взгляды снова встретились, и, если бы ненависть могла гореть огнём – между нами бы уже вспыхнуло.

– Рэй… справа, второй… – прошептал Дарт.

– Тихо-о-о! – рявкнул Капелли, будто забыв, что он заикается. – Ещё слово – и выведу весь класс!

Все стихли.

Я покосился на Дарта и еле заметно кивнул.

Мастер элементалей, уж точно, должен был почуять хотя бы лёд. На самом деле, мешки выглядели совершенно одинаково, если не считать лент разного цвета. Сначала я подумал, что лёд, и правда, должен был начать таять и хоть как-то обозначить себя, но нет, ничего подобного.

Видимо, профессор Капелли – тоже мастер элементалей, раз не даёт льду растаять.

Мужчина посмотрел на секундомер.

– У вас две минуты. Время пошло, – сказал он и начал отсчёт.

Одноклассники не сдержались и начали скандировать.

Одни орали:

– Ринг! Ринг!

Другие:

– Пи-и-итер, сделай Ринга!

Игра началась.

Наклонившись, я приблизил ладонь к первому мешку с синей лентой и постарался сделать так, как говорил профессор: отпустить кодо, сделать энергию продолжением руки и прощупать материал за холщовой тканью мешка.

Ничего.

Совсем ничего. Пустота.

Питер в это время хмурился и тоже держал руку над первым мешком, только с красной лентой. Мы опять переглянулись и, будто сговорившись, перешли ко вторым мешкам.

Значит, как бы Питер Соло не бил себя в грудь, утверждая, что он крутой мастер, идиотское на первый взгляд задание оказалось ему не по зубам. Увы, как и мне.

Со вторым мешком вышло то же самое – я ничего не почувствовал.

Как и Питер.

Оба переключились на следующие мешки.

Казалось, что мыслили мы сейчас одинаково – шаблоном, выработанным привычкой. И именно этот шаблон не давал нам понять принцип невидимой мутации. Обычно, когда я плавил материал, то точно знал, что использую, знал примерную плотность, видел объём предмета и машинально вычислял, сколько индекса кодо мне нужно.

Тут же никакой информации не имелось.

Доподлинно мне было известно только, что в мешке находится один из шести материалов: стекло, железо, дерево, песок, камень или лёд. Из них, кстати, только стекло мутировало легче всего.

Его-то я и принялся искать, целенаправленно и упорно. Зная его плотность, объём мешка и рассчитывая примерный индекс кодо. Как если бы искал в заборе шатающуюся доску – проверяя каждую пинком ноги определённой силы.

Увлёкшись, я даже на секунду забыл о Питере, он мелькал где-то на фоне, тоже активно выискивая свой метод решения задачи.

В это время я обошёл все мешки, провёл над ними рукой, подержав ладонь над каждым буквально секунды по три.

Сработало.

Стекло оказалось в пятом мешке с зелёной лентой. Я чуть сжал пальцами воздух, и содержимое мешка шевельнулось, отзываясь на моё кодо.

– Стекло тут, – сказал я.

Одновременно со мной Питер тоже выдал результат, указывая на шестой мешок с жёлтой лентой:

– Здесь металл.

Капелли кивнул.

– Отлично. Ищите дальше, у вас осталось меньше минуты. Кто первым определит следующий материал, тот победил.

Питер покосился на меня, я – на него… и мы снова склонились над злосчастными мешками. Наверняка, выглядели мы сейчас как два грузчика с рынка, которые никак не могут определиться, какой мешок полегче.

Ну или как два психически нездоровых человека.

Теперь я искал металл, а Питер, наверняка, пытался найти стекло.

Железо мутировало с трудом, для него индекса кодо нужно было, как минимум, пятнадцать единиц. Я снова замер над первым мешком…

И тут в моей голове запел голос.

Ну нет, только не это…

***

Голос захохотал и выдал:

– Кажется, ты не совсем понял, насколько Ребекке плохо. А ей очень плохо. Хочешь послушать, как ей плохо? Ты уже забыл? Так я тебе напомню…

В сознании размножился выкрик, раздирающий душу, со слезами и бормотаньем, мольбами не мучить её больше, будто сотни Ребекк разом заголосили мне в уши.

Оглушённый, я так и оцепенел над мешком с вытянутой рукой и раскрытой ладонью. И опять в голове калейдоскопом закрутились картины, аж до тошноты и рези в глазах. Ребекка, её растрёпанные светлые волосы, вместо красивого когда-то лица – мертвецки бледная маска, отрешённый взгляд, смотрящий мне прямо в душу. И шёпот её потрескавшихся бескровных губ:

– Это из-за тебя, Рэй… это всё из-за тебя… ты виноват…

А потом множественный выкрик:

– Это ты винова-а-а-а-ат!

Я зажмурился.

Видит Бог, чтобы оставаться хладнокровным и добиться цели, я гнал от себя мысли о Ребекке, затёр её образ в памяти, отгородился заслонами, старался не вспоминать о нашей с ней жизни в приюте, но этот паршивый ментальный ублюдок раз за разом окунал меня в омут вины и памяти, заставлял думать о несчастной сестре и о том, что я ей ничем не помог, будто мне плевать.