Адмирал Империи 31 (СИ) - Коровников Дмитрий - Страница 18

Но нет. Похоже, безграничная самоуверенность ослепленного ненавистью и жаждой мести врага, помноженная на его же собственную глупость и некомпетентность, неожиданно одержала фатальную и сокрушительную победу над сколь-нибудь здравым смыслом.

Внимательно наблюдая за беспорядочными и разрозненными действиями американцев, которые, как уже было сказано, атаковали нас хаотично, я довольно легко мог перебрасывать свой флагманский корабль «Одинокий» для усиления тех участков нашего оборонительного «каре», где возникала реальная опасность прорыва противника внутрь нашего построения. В результате такого маневрирования, отбивать волны безрассудных атак обнаглевших «янки» мы могли практически бесконечно долго.

Максимально плотные порядки моих крейсеров и эсминцев, а также захваченных ранее в качестве трофеев американских фрегатов, стоящих в центре нашего построения борт к борту, не позволяли канонирам противника сосредоточить прицельный огонь всех своих орудийных батарей по какому-нибудь отдельно взятому кораблю в случае, если бы этот корабль, к примеру, оказался несколько в стороне от остальных своих собратьев.

Помимо этого, от подобной тесноты прижавшихся вплотную друг к другу корпусов наших кораблей, окруженных единым силовым полем, довольно существенно возрастала общая боевая устойчивость и живучесть всего подразделения, стоящего в глухой обороне и окруженного гораздо более плотным и прочным коконом энергетического щита, нежели на каждом отдельном корабле.

Да, права была Уоррен в своих язвительных и самоуверенных умозаключениях насчет состояния наших оборонительных систем — проценты мощности общего силового поля, окружавшего замершую в ожидании своей участи 27-ю дивизию, действительно стремительно приближались к своим нулевым, критическим значениям.

Энергоресурс защитных установок был практически полностью исчерпан в предыдущих ожесточенных схватках. Но даже этих жалких крох, как я прикинул, при разумной экономии должно было хватить еще минут на тридцать относительно спокойного существования. Этого времени с лихвой хватит, чтобы довести задуманное мной до конца.

В первые минуты боя на нас, даже не удосужившись притормозить или как-то согласовать свои действия, без лишних раздумий налетел головной авангард 4-го «вспомогательного» космофлота, видимо, горя желанием первым добраться до добычи. Он состоял из шести скоростных и маневренных крейсеров и фрегатов, чьи офицеры, похоже, больше всего на свете опасались, что мы снова попытаемся улизнуть у них из-под носа и скрыться в безбрежных просторах космоса.

И оно, в общем-то, было понятно, чего они так переполошились — бравым командирам передового отряда «янки» уже порядком надоело так долго гоняться за нами по всему сектору Никополя-18. Им до смерти осточертело это бесконечное и утомительное преследование и теперь они рвались в бой, чтобы покончить с «раски» одним махом.

Но, ведомые лишь этим диким нетерпением вцепиться нам в глотку и слепой ненавистью, одуревшие от жажды крови «янки» даже не соизволили потратить несколько драгоценных секунд, чтобы хоть как-то выстроиться в некое подобие упорядоченных атакующих порядков.

Видимо, рассудили, что тратить бесценное время на такую мелочь — непозволительная роскошь. Еще, чего доброго, упустят верную, уже практически лежащую в кармане победу. Как же, станут они миндальничать с этой русской сволочью! Пленных не брать, рубить в капусту, и дело с концом. Нечего тут церемонии разводить.

Вот и набросились на наше «каре» разрозненным, ничем не управляемым «лихим» роем, толком не подготовившись. За что тут же и поплатились. Эта безмозглая свора угодила в мясорубку нашей обороны и мгновенно разбилась о несокрушимую мощь плотного построения моих кораблей, словно океанская волна о неприступную базальтовую скалу.

Орудийные батареи американских кораблей с ходу открыли бешеный огонь по неподвижному «каре» русских, вгрызаясь в переливающийся радужными сполохами энергощит. Казалось, все пространство превратилось в одно сплошное огненное месиво. Ослепительные разряды и вспышки озаряли мрак космоса. Пусть себе палят, сколько влезет, все равно поле им не пробить.

А вот когда первый запал атакующих слегка поугас, вот тут-то мы и нанесли ответный сокрушительный удар, что называется расчетливо и хладнокровно. По моей команде орудия всех кораблей отработали одновременно, выплевывая навстречу ошалевшим «янки» сразу полсотни зарядов, превращая пространство впереди в бушующую плазменную топку. Теперь пришла пора сполна расплатиться с обнаглевшими врагами за все наши страдания и унижения.

Меткие залпы русских канониров нещадно обнуляли и без того порядком истончившиеся в предыдущих боях фронтальные и бортовые энергощиты рассыпающихся и в панике пытающихся убежать прочь кораблей противника, которые, стремясь спасти свою шкуру, отвернуть от нашей «огненной сферы» и поскорее убраться подальше из опасного сектора обстрела, вынужденно подставляли тем самым борта своих кораблей, защищенные гораздо более слабыми силовыми экранами, под прицельный и беспощадный огонь наших орудий.

И хотя часть кораблей противника, в основном более крупные и значительно лучше бронированные крейсеры, кое-как еще могли выдержать подобный шквальный огонь наших батарей, ибо значительно более высокие уровни их персональной энергозащиты позволяли им это сделать, давая лишние несколько секунд на то, чтобы совершить спасительный маневр уклонения, отведя смертоносные плазменные разряды в сторону.

То вот фрегатам 4-го «вспомогательного», не имеющим столь мощной защиты, уже ничего не могло помочь уйти от праведного возмездия. Они были обречены и очень быстро расплатились сполна за свою самонадеянность и глупость. Явно недостаточные мощности их куда более слабых защитных экранов, а также более тонкая и уязвимая броня корпусов никак не позволяли фрегатам «янки» долго выстоять под непрекращающимся огненным ливнем плазменных пушек русских кораблей.

В итоге ожесточенной, но недолгой схватки, три фрегата американского космофлота Элизабет Уоррен, были нами либо полностью уничтожены прямыми попаданиями, либо выведены из строя многочисленными пробоинами и повреждениями критически важных систем, в первую очередь маршевых силовых установок. Изувеченные корабли, дымя и оставляя за собой длинный шлейф обломков, беспомощно закувыркались в пространстве.

После первой атаки с наскока, которая с треском провалилась из-за безрассудства и некомпетентности нападавших, уцелевшие корабли передового отряда американской армады были вынуждены в панике бежать прочь, и затаиться среди плавающих вокруг обломков и мусора, зализывая раны и дожидаясь подхода главных сил своего флота. Это сражение закончилось для них явной неудачей и полным разочарованием, хотя, казалось бы, победа была у них в кармане.

Противник, здорово потрепанный нашим метким и разрушительным огнем, вынужденно отхлынул от «каре» на безопасное расстояние и укрылся за массивными конструкциями и переборками многочисленных модулей гигантского промышленного комплекса, опасливо выжидая и не решаясь возобновить атаку.

Похоже, эти командиры кораблей авангарда нисколько не ожидали столь свирепого и ожесточенного отпора со стороны, казалось бы, обреченных на неминуемую гибель русских. После первой неудачной попытки головного отряда взять нас наскоком, пыл у американских коммандеров несколько поубавился.

А я, со своей стороны, воспользовался этой короткой, но такой необходимой нам передышкой, чтобы оценить потери и степень боевых повреждений, полученных моими вымпелами в ходе схватки, пока враг собирался с силами для очередного броска.

Велев офицерам штаба срочно собрать и доложить мне всю информацию о состоянии кораблей, я тут же получил исчерпывающую сводку и, проанализировав ее, начал энергично менять в оборонительных порядках те вымпелы, которые пострадали наиболее сильно и чьи защитные поля были на грани истощения.

Несмотря на то, что численно враг превосходил мою 27-ю «линейную» чуть ли не в четыре с лишним раза, реальный урон, понесенный «каре» за время первого раунда ожесточенного противостояния, оказался на удивление минимальным. Сухая статистика неумолимо свидетельствовала — наши безвозвратные боевые потери составили всего лишь один-единственный трофейный фрегат, который был буквально разорван на куски и мгновенно испепелен массированным огнем американцев.