Товарищ "Чума" (СИ) - "lanpirot" - Страница 2

И самое страшное, что у наших «друзей» и «благодетелей», радеющих за «всеобщее мировое счастье», всё отлично получилось. Иначе я, человек абсолютно неконфликтный и миролюбивый, не обидевший за всю жизнь даже мухи, здесь бы сейчас не находился.

И опыта военного (о боевом даже и не заикаюсь) у меня к началу конфликта кот наплакал: военная кафедра в пединституте, сорокадневные сборы, да корочка лейтенанта запаса, которую я и в руках-то почти не держал — как в отделе кадров копию сняли при приёме на работу, так я её куда-то и забросил. И за прошедшие десятилетия ни разу мне военник не понадобился: ни на сборы не дергали, ни в военкомат не вызывали.

Да и гражданская профессия у меня самая мирная — деток учить. Как после института в школу пришел, так место работы и не менял. Одна у меня запись в трудовой книжке. Хоть и не сладко было в девяностые на школьных-то «харчах», но любимую работу не бросил. Зубами, бывало, скрипел от полного бессилия что-либо изменить, но держался.

Через что и с женой в итоге развелся — не понимала она меня, такого… Правильного, как она говорила. Ведь сколько раз «хорошо пристроить» пыталась, и не упомнить, чтобы «нормальную денежку» мог «лопатой загребать». И желательно, чтобы лопата поширше и повместительней была. Я ведь, без ложной скромности сказать могу, что являюсь отличным специалистом по иностранным языкам.

Лучше всего, конечно, у меня с немецким, какой я ребятам в школе и преподавал.Но кроме этого неплохо и с английским, а также французским и итальянским. Да я объясниться, худо-бедно, вполне могу на любом из европейских языков. Вот такой я полиглот. А к языкам интерес мне тоже дед привил. Да-да, всё там же — в тайге, на пасеке.

Он сам немецкий знал в совершенстве! Даже акцент у него был, как сам старик любил прихвастнуть — идеальный хохдойч[2]!

— Жаль только, — добавлял дед с едва слышной горечью в голосе, — Штирлица из меня не получилось.

Как оказалось, мой героический старик еще до войны обучался в какой-то очень секретной школе при НКВД, готовившей разведчиков для внедрения в ряды нацистов Третьего рейха. Вот в этой конторе его по языку конкретно поднатаскали. Да и не только по языку, по рукопашке и виртуозному владению разнообразным оружием, техникой и по прочим «сопутствующим» этому нелегкому «ремеслу» навыкам…

Ведь в разведку, а тем более в нелегальную[3], брали не каждого бойца Красной армии. Прежде всего разведчик должен обладать «железными нервами», уметь принимать решения с «трезвой головой». Уметь чётко мыслить в критических ситуациях, не поддаваться панике, уметь анализировать и делать выводы.

А еще плести заговоры в стане врага, регулярно подставлять и обманывать своих «коллег», лицемерить, интриговать, выдавать одно за другое, унижаться и унижать, а иногда, даже, убивать мешающихся агентов «подлым выстрелом в спину».

И при всём, при этом, необходимо сохранять убежденность, что делаешь ты это ради чего-то высокого и нужного, имеешь достойную, а возможно, даже великую цель. Иначе легко перегореть, разочароваться, или вообще «чердаком двинуться» что неминуемо приведет к ошибкам и провалу порученной миссии.

Что у деда пошло не так, старик мне не рассказывал. Но вместо заброски в Третий рейх он, в конце концов, оказался во фронтовой разведке, в составе которой и дошел до Берлина. Так, или иначе, дед все-равно оказался в столице нацистской Германии в качестве победителя.

Однако, даже по прошествии длительного времени после окончания войны, вбитых в секретной школе НКВД навыков старик не потерял. И, что самое смешное, он постарался передать их мне, сопливому пацану в форме этакой непринужденной игры.

Это я понял уже много позже, а в те годы мне было жутко интересно играть с дедом «в войнушку». Он учил меня умению по несколько суток выживать в лесу, самостоятельно добывая себе еду и воду устраиваясь на ночевки без палаток. Передавал секреты маскировки и незаметного передвижения по тайге, практически не оставляя следов. В тоже время я научился читать чужие следы, как звериные, так и оставленные человеком.

Он учил меня метко стрелять и ловко «драться», показывая хитрые приемчики и заставляя их повторять до полного автоматизма. И уже классу к седьмому, ко мне боялись цепляться даже отпетые хулиганы старше на два-три года. И конечно, он же дал мне и первые уроки немецкого. Временами мы целыми днями общались с ним на пасеке только по-немецки.

Моя учительница немецкого, когда я пришел на первый урок в четвертом классе, была просто поражена моими знаниями. А через пару лет она даже разрешила мне не посещать уроки, поскольку больше ничему не могла меня научить.

Однако, я на этом не остановился, ведя обширную переписку с пионерами-тельмановцами[4] из ГДР. Мы обменивались марками, значками, открытками, но самом ценным для меня приобретением были книги на немецком языке. Я, как мог и где мог старался их доставать, хоть это и было непросто. Но у меня получалось.

Интерес к языкам рос, и я попутно начал изучать в качестве «факультатива» итальянский и французский. А в седьмом классе напросился еще и на уроки английского в моей же школе. Ко мне начали обращаться за помощью в языках мои одноклассники, затем и ребята постарше.

После дополнительных занятий со мной (тогда я неосознанно пользовался «методикой деда» для быстрого и четкого запоминания разнообразной информации) они легко сдавали вступительные экзамены в институтах и университетах. И тут я понял, что мне очень нравится передавать свои знания другим людям. И преподавательская деятельность — это именно то, чем бы я хотел заниматься в своей дальнейшей жизни.

В общем, так я захотел стать учителем, и через несколько лет стал им! И за всю жизнь ни разу об этом не пожалел! И продолжал работать с детьми до тех пор, пока повестку не получил. Честно сказать, мне было легче свыкнуться с таким поворотом судьбы, чем иным мобикам — семьи у меня нет, а дети давно выросли, и уже самостоятельно стояли на ногах.

Зато собирали меня на фронт всей школой! До сих пор дети мне в часть пишут и посылки шлют. Каждое их письмо, каждый рисунок, каждая посылка с тёплыми вещами, связанными на уроках труда, сладостями или печеньем к чаю — словно глоток свежего воздуха!

Как же я хочу побыстрее вернуться назад к своим ребятам и девчатам! Но пока не могу — не закончилось еще ничего… Ведь кто-то же должен? Ну, должен же?

Должен занять место ушедших стариков, в своё время отстоявших нашу свободу и независимость! Должен победить ту погань, что жить нам спокойно не даёт! Должен принести мир в наши земли, охваченные войной! А то как я на том свете в глаза деду взгляну? Да и остальным фронтовикам-героям тоже? Этак, и от стыда можно сгореть, почище, чем в Геене Огненной. Видать, нынче и моё время пришло.

Так-то. Бывали дни и пожёстче.

Так-то. Раньше было сложно.

Так-то. Стало попроще.

Брызжет дождик осторожно…

Блин, действительно дождь пошел. Ну, ничего, мы люди привычные. Первое время действительно было жёстко и сложно. Теперь, совсем другое дело — привыкли, приспособились, научились воевать. Давим гадов потихонечку…

Понемножечку, помаленечку, по копеечке,

По зёрнышку, по семечку.

Я на работу с утра, на работу…

Такая вот у меня сейчас работа — Родину защищать!

И ведь не пропали впустую уроки деда! Как знал старик, что пригодится мне его наука. Я, когда на передок попал — сразу всё вспомнил: как вести себя, как двигаться, как стрелять… Да много чего… С небольшими поправками на современные методы ведения войны — все «детские» навыки, вбитые твердой рукой деда, отлично работали.

Ну, и командование это тоже заметило — зеленый мобик, а ведет себя как завзятый ветеран, прошедший не одну военную компанию. Так и в разведгруппу попал, а после и сам стал её командиром. Ребята подобрались как один — все опытные ветераны. Год уже вместе, и ни одного двухсотого[5]! Ранения случались, но своих всегда вытаскивали. И пацаны после лазарета всегда обратно возвращались.