Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг - Страница 25

– Я не знала. Не помню, чтобы вообще видела этого Тоумаса, – ответила Эльма и вспомнила про Аусдис – девушку, которую видела несколько дней назад у ее бабушки. Но она не стала рассказывать про это матери: она приучила себя как можно меньше говорить о работе, чтобы не нарушать конфиденциальности, принятой на службе.

– Когда ты его увидишь, ты его вспомнишь. Он очень похож на брата, – сказала Адальхейдюр. Эльма рассеянно кивнула. Она нашла то самое место. Вот она – могила, где лежит брат Элисабет. Простой поиск подтвердил слова Хёрда. Когда отец Элисабет погиб, ее мать была беременна и несколько месяцев спустя родила мальчика, – но он долго не прожил. Эльма нашла данные об этой могиле на сайте кладбища. Мальчика назвали Артнар Артнарсон, и прожил он всего две недели.

– Это всегда грустно, – сказала ей мать. – Но, к счастью, в наши дни внезапная младенческая смертность – редкое явление.

Эльма не ответила. Она наклонилась и подняла маленький черный фонарик, приставленный вплотную к белому кресту. Похоже, он был новым: стекло еще прозрачно и чисто.

– Он прожил всего две недели, – сказала она будто сама себе.

– Это кто-то, кого ты знаешь? – спросила Адальхейдюр.

Эльма помотала головой и встала. Они пошли в сторону грунтовой дороги, проходившей за кладбищем. Там до сих пор стоял старый желтый домик пастора – первый в Исландии жилой дом из бетона. А рядом с ним стоял красный домик – старейший деревянный дом в Акранесе. Его прозвали стеклянным дворцом, потому что в окнах было необыкновенно много стекол. Называть такой крошечный домишко дворцом было немного иронично – но он был красив. Они пошли в сторону поля для гольфа, а потом свернули к Йёрундархольту.

– Помнишь, как мы здесь жили? – спросила Адальхейдюр, когда они проходили мимо длинного таунхауса, и ответила сама себе. – Нет, конечно, не помнишь, тебе же было всего два годика.

– И семь, когда мы уехали. – Эльма улыбнулась матери. У нее сохранились хорошие воспоминания о районе, в котором она продолжала играть, даже когда они переехали. Новый дом располагался недалеко, и этот район долго был местом встречи всех детей, где они играли на свежем воздухе, играли в «палочку-выручалочку» и в гольф. Но потом они начали считать такие занятия нелепыми и предпочитали шататься по улицам или торчать в магазинах. Здесь прошли последние годы ее детства.

Мама как будто прочитала ее мысли.

– Здесь нам хорошо жилось, – сказала она, улыбаясь дочери. Эльма кивнула. – Эльмочка, до Нового года осталось не так уж много. – Тон Адальхейдюр стал чуть серьезнее. – А тогда придет время оставить все старое позади.

Эльма кивнула: она отлично понимала, на что намекает мать. Но если б это было так просто! Если б она могла все забыть, все стало бы легче. Говорить такое матери она не хотела – но она сомневалась, что когда-нибудь снова станет счастлива.

Акранес 1990

– А давай ночевать вместе! – предложила она однажды Саре. Они сидели в Сариной комнате, держа своих кукол, а перед ними стояла большая миска попкорна.

Сара улыбнулась и усердно закивала.

– Но все-таки надо спросить маму, – сказала она, встала и выбежала из комнаты. Через несколько минут вошла Сарина мама. Она была маленького роста, добрая, но гораздо старше ее мамы. Элисабет думала про себя, что Сарина мама вполне могла бы быть ее бабушкой. Ей было по крайней мере лет сорок.

– Как ты думаешь, твоя мама тебе разрешит остаться на ночь? – спросила Сарина мама.

Элисабет кивнула.

– Да она наверняка не против, – сказала она. И она поняла, что на самом деле матери все равно, где ночует дочь, и подумав об этом, на миг загрустила.

– Тогда лучше я ей позвоню, – сказала Сарина мама и попросила у нее номер домашнего телефона.

– А у нас телефона нет, – поторопилась ответить она. – Лучше я ее сама спрошу.

Сарину маму такой выход, судя по всему, не устроил.

– Я лучше сама с ней поговорю, – сказала она с улыбкой, а выражение ее лица было непреклонным. Элисабет поняла, что возражать бесполезно. Мама у Сары была строгая. Эта мама велела Саре приходить с гулянья строго в определенном часу и настаивала, чтобы дочь сначала делала уроки и только потом бежала на улицу играть. Сара завидовала Элисабет, что той никогда не приходится ни на что просить разрешения и не надо приходить домой к определенному времени. Элисабет лишь улыбалась и делала вид, что ей так хорошо.

– Но… – начала было она, но мама Сары не дала ей закончить.

– Давай вместе прогуляемся к тебе домой! – предложила она, и Элисабет нехотя согласилась. Обычно она старалась не водить Сару к себе домой.

Они оделись и пошли в сторону дома Элисабет. Она шагала медленно, отставая от матери и дочери на несколько шагов. Она не была уверена, что мама дома. Или кто сейчас с ней дома.

– Дом какой красивый, – сказала Сарина мама, когда они пришли.

Дом и впрямь был красивый. По крайней мере, она так считала. Большой, трехэтажный, с треугольным окном под самой крышей, где на чердаке помещалась ее комната. А еще вокруг дома был красивый сад. Там были и деревья, и качели, на которых она много качалась летом, и на одном кусте цвели розовые розы.

– Я сейчас сбегаю посмотрю, дома ли мама, – сказала она, в несколько прыжков взлетев на крыльцо.

– Я тоже хотела с ней перекинуться парой слов. – Сарина мама пошла за ней следом на некотором расстоянии.

Элисабет вздохнула. Она открыла дверь, и в доме ее встретил спертый воздух. Она привыкла к тому, как пахнет дома, и не замечала этого, но сейчас она весь день провела с Сарой, а у Сары дома в воздухе стоял слабый запах мыла, и он сильно отличался от запаха дома у Элисабет.

– Мама! – позвала она, но помедлила, входя внутрь. А Сара и ее мама тем временем стояли в дверях и осматривались. Она догадывалась, о чем они думали: зачем у нее дома вечно этот хлам?

Она подошла к маминой спальне и тихонько постучалась. Когда никто не откликнулся, она открыла дверь и зашла. Там-то она и лежала. Спящая, счастливая. Грудь мерно вздымалась и спутанные волосы комком лежали на белой подушке.

– Мама, – прошептала она и легонько потыкала ей в плечо. Мама проснулась и чуть приоткрыла глаза. – Мама, можно, я к Саре ночевать пойду?

Мама отмахнулась от нее и перевернулась на другой бок. Элисабет немного постояла, смотря на мать, но затем вышла на цыпочках и закрыла за собой дверь.

– Мама спит, но на ночь остаться мне можно, – возвестила она, выйдя.

– Ты уверена? – спросила Сарина мама. – Я бы хотела сама с ней поговорить.

– А она спит, – твердо произнесла она. – И не хочет, чтобы ее будили.

– Понятно, – сказала Сарина мама, наморщив лоб. Она некоторое время попереминалась с ноги на ногу на кухне, а под конец улыбнулась. – Ну, тогда пойдемте. По дороге купим мороженое. Как вам такая идея?

– Ты спишь? – прошептала Сара вечером. Они обе лежали на матрасе на полу в комнате Сары. Вообще-то этот матрас предназначался для Элисабет, но Сара непременно хотела тоже спать там. Это гораздо веселее, чем на кровати, говорила она.

– Нет, – прошептала в ответ Элисабет и хихикнула. Одеяло пахло так приятно, что она натянула его почти что на нос – виднелись только темная макушка и карие глаза.

Сара перестала смеяться и посмотрела на нее своими большими голубыми глазами.

– Почему у тебя дома так странно пахнет? – спросила она.

– Не знаю, – ответила Элисабет. Она не знала, почему мама никогда не наводит чистоту, редко открывает окна и так много курит.

– А где твой папа? – продолжала Сара.

– На дне моря, – ответила она. – Он поплыл на корабле, а тут налетел шторм…

Сара замолчала и стала задумчиво глядеть в потолок.