Кукла в чужих руках - Алексеева Наталия - Страница 62

— Какую таблетку? — я не поверила своим ушам.

— Такую! От которой ты глюканов словила, — пьяно засмеялся Дамир.

По толпе пронесся удивленный шорох, и Кантария в одно мгновение осталась одна в утоптанном снежном круге. Даже ее подпевалы-подружки скрылись за спины других старшеклассников.

— Что ты несешь, идиот? — взвизгнула она, и ее щеки превратились в два пунцовых яблока. — Откуда у меня наркотики?!

— От вашего покорного раба! — Дамир театрально поклонился. — Любой каприз за вашу подлость! Че, не ожидала, королева? — вновь обратился он к Аделине. — Ты еще и половины не знаешь, с какими мразями дело имеешь! Хотя… — он задумался, — ты на себя-то посмотри: вид только делаешь, что самая чистая из всех! Ты ж не дура, ты — лицемерка! А если все-таки дура, то папашу своего спроси, какой товар он через таможню пропускает и откуда у твоей мамки «инфинити» последней модели!

На Аделине лица не было — ярко накрашенные губы пламенели малиновой полосой на молочной коже.

— И я тварь последняя, — распалялся Алиев. Потом вдруг посмотрел на меня: — Сонька! А ты? Это ж надо себя так не уважать!

У меня внутри все похолодело: какие скелеты он вытряхнет из моего шкафа?

— Даже ты замараться умудрилась! Связалась с этим, — он пошарил по поредевшей толпе глазами. — О, ты! — нашел он Савельева и потянулся было к нему, но вспомнил, что принял твердое решение никого не выпускать, и махнул рукой. — Вот этого выбрала! Как там тебя? Че, сразу не видно, что он собой представляет? Не? Пробу ставить негде!

— Хватит, Дамик. — Я шагнула к нему. — ты уже все сказал.

— А вот и нет! — обрадовался он. — Помнишь рыбку?

— Какую рыбку?

— Красную! В аквариуме…

Еще бы не помнить! Я несколько дней переживала из-за меченосцев, которых не успела спасти. А допрос Танкера мне неделю снился!

— А ты знаешь, кто разбил аквариум? — Дамир пьяно ухмыльнулся. — Я и Машка. А потом она меня вынудила тебя подставить! Только я не смог, а потом…

Узнать, что случилось потом, мы не успели. Грозный рык за нашими спинами заставил вздрогнуть не только меня, но и самого Алиева.

— Очень интересная информация!

— Вот, Александра Яковлевна, вот! Я вам говорила! Посмотрите, стоят, не расходятся!

Вахтерша то подобострастно заглядывала в лицо завучу, то возмущенно сверкала глазами на смутившегося Дамира.

— Да он пьян! — истерично взвизгнула она. — Ужас!

— Та-а-ак! — протянула Александра Яковлевна, потерла подбородок и вдруг, развернувшись, рявкнула: — Где ваш охранник шляется?! Быстро сюда!

Вахтершу будто сдуло, а Танкер обвела всех глазами.

— Что за несанкционированный митинг? А?

— Не пройти, Александра Яковлевна, — пискнул кто-то.

Завуч едва заметно качнула головой, и Алиев покорно отцепился от ворот. Первой за ворота выскочила Аделина. Толпа начала просачиваться на улицу.

— Останься, Кантария, — задержала Машку Александра Яковлевна.

Я посмотрела на Кирюху, и он пожал плечами. Мы посторонились, пропуская поникшего Дамира, досадливо закусившую губу Кантарию и завуча. Навстречу им спешил запыхавшийся охранник в расстегнутой форменной куртке. Кирюха потянул меня:

— Идем, Софико, концерт окончен. Сейчас все свое получат! К счастью, без нашего участия.

Он двинулся к воротам, но притормозил, заметив, что к нам направляется Савельев. Я тоже напряглась — видеть его было противно. Горечь разочарования и стыда заставила меня крепче прижаться к Кирюхе.

— Привет, Соник!

Казалось, Савельев наслаждается моим смущением. Он стоял, засунув руки в карманы синего пуховика, и улыбался. Сверкающий снег отражался в холодных льдинках его асфальтовых глаз.

Кирюха глянул на меня вопросительно, и я прошептала:

— Не хочу его видеть!

Тогда он повлек меня вперед, по пути шибанув Савельева плечом. Тот перестал улыбаться и резким движением развернул Кирюху.

— Погоди, Сонь, — Кира отодвинул меня за спину, — кажется, начались игры для мальчиков.

— Давай, сосед-подружка! Докажи, что ты мужчина!

И тут со школьного крыльца раздался вопль:

— Это еще что?! Драку затеяли?! Что ж за день-то такой?

К нам бежал охранник. Савельев посмотрел на него и поспешил на выход. У ворот он оглянулся:

— А печная дверца, кстати, легко открывается!

— А вы чего тут застряли? Хотите к директору? — Охранник не скрывал раздражения.

Мы переглянулись, одновременно покачали головами и ретировались за пределы школьной территории.

Шла последняя неделя третьей четверти. Кантария меня больше не донимала. Говорили, что из-за признания Алиева отец посадил ее под домашний арест и следил за каждым шагом. Поэтому Кантария в мою сторону даже головы не поворачивала. Дамир удалил запись с Ютуба, но с Аделиной они теперь сидели порознь и даже не смотрели друг на друга. Вернее, Аделина на него не смотрела.

Однажды я вернулась из художественной школы и только-только размотала свой пушистый голубой шарф, как в коридор выскочила мама. Ее лицо сияло как солнце, которого в Питере в феврале с избытком, если только его не заметают метели и вьюги.

— Сонечка! Представляешь, он нас сам нашел! И предложение такое щедрое! И денег должно хватить!

— О чем ты, мам?

— Ну как о чем? О квартире!

Ошеломленная, я прислонилась к стене.

— Покупатель нашелся?

— Да! Агент позвонил, и сомнений нет, нашу квартиру покупают! Он уверен на сто десять процентов!

У меня перехватило дыхание — не из-за удивления, что агент по недвижимости знает математику, а оттого, что все происходит слишком быстро. В начале года я страстно мечтала получить собственную комнату. Я хотела распрощаться со старой потрепанной коммуналкой, с ее запахами, отклеенными от стен обоями, облупившейся штукатуркой и отколотой плиткой в ванной. И вот теперь, когда моя мечта стояла на пороге, я готова была выть от тоски по тому времени, что прожито в этом доме. Даже месяцы, проведенные в плену у призрака, не казались теперь такими жуткими. Что уж говорить о счастливых воспоминаниях, которыми был пропитан каждый сантиметр этой квартиры?

Я с трудом разлепила мгновенно пересохшие губы:

— А соседи знают?

— Наташка в курсе. Довольна как слон. Она, после того как подшилась, всегда довольна. А Кирилл еще не знает.

— Понятно.

— Ты чего? Не рада, что ли? — Мама принялась теребить отвороты моей куртки. — Это же классно! У тебя будет комната, у меня будет комната. Смогу клиенток на дом приглашать! — она восторженно закатила глаза. — А когда я к Игорю перееду, то вся квартира тебе достанется!

Я не стала убеждать, что этого никогда не случится и не нужна она этому Игорю. Слишком хорошо я знала, каково это — быть лишней! Если ей легче мечтать о несбыточном, то пускай так и будет!

И все понеслось стремительно. В тот же вечер были решены все вопросы. Покупатель торопил, и мы должны были освободить жилплощадь в течение двух недель. Агент в спешном порядке предложил нам такие прекрасные варианты, что капризничать не стала ни Кирюхина мать, ни моя.

Далеко за полночь мы с мамой вдоволь намечтались о том, как обустроим собственное новое гнездышко, и расползлись по кроватям. С ее половины вскоре послышалось ровное сопение. А я все ворочалась и ворочалась, сон не шел. В конце концов я поднялась, накинула халат и пробралась на кухню.

Кирюха сидел на подоконнике и закрывался от света растопыренной пятерней.

— Сонька! Выключи немедленно!

Я погасила свет и подошла к нему.

— Ты чего не спишь?

— Не могу. — Он обхватил меня за талию и привлек к себе. — Сижу и думаю, кто ж тебя троллить будет, когда разъедемся?

Я засмеялась и обняла его за шею:

— Уж кто-нибудь да найдется!

— Ну уж нет! — возразил он и, развязывая, потянул поясок на моем халате. — Только я имею право это делать!

Мы самозабвенно целовались, а крыс Мишка копошился в клетке.