Кукла в чужих руках - Алексеева Наталия - Страница 39

— О нет! Не приближайся ко мне!

— Постой! Ты злишься на меня за тот… конфликт?

— Ты это так называешь? Если в твоей плебейской среде такое и считается конфликтом, то у цивилизованных людей это называется избиением!

— Прости меня, — выдавила я.

— Я тебя не слышу. — Кантария состроила брезгливую гримаску.

— Прости, пожалуйста. Я не должна была тебя бить.

— На колени!

— Что?!

— Вставай на колени, Сейлор Му! Тогда я подумаю, стоит ли тебя прощать.

Ладони вспотели, и я нервно перехватила лямку рюкзака. А темные глаза Кантарии загорелись азартом.

— Ты же не хочешь, чтобы Савельев тебя бросил? А, Сейлор Му? Тогда вставай на колени. Прямо сейчас! И, может быть, я тебя прощу.

Я упрямо сжала губы и покачала головой. Маша дернула плечиком и, стараясь держаться от меня подальше, направилась в кабинет истории. Я проводила ее взглядом, надеясь, что она споткнется. Но она спокойно дошла, развернулась на пороге и крикнула:

— Не беспокойся, Сейлор Му, сочтемся!

Следующим утром на новогодний концерт я собиралась одна. Кирюха отказался, сказав, что ему есть чем заняться. Тогда я предупредила его о крысе, которая до сих пор пряталась где-то на кухне, и он с недовольным видом отправился на ее поиски.

После возвращения из логова Салима Кирюха со мной нормально не разговаривал. Отделывался ничего не значащими фразами и скрывался в своей комнате. Но я и не настаивала — у меня своих забот оказалось довольно: и угроза Кантарии, и молчание в сети Савельева, и предстоящее выступление на концерте.

Я должна была читать стихотворение Ахматовой, но светлые строчки никак не вязались с моим мрачным настроением. Отказаться от выступления значило добровольно пойти на расстрел к Танкеру. Это при моих-то «успехах»!

Нарядившись в голубые джинсы и черную футболку с изображением симпатичного котика, я с тяжелым сердцем отправилась на праздник. Утешала только надежда провести этот вечер с Мишей. Ну или хотя бы поговорить с ним. Да хоть одним глазком на него посмотреть!

Когда я пришла, народу в зале набралось порядочно, и я примостилась на краешке скамейки. Надо просто дождаться своей очереди, прочитать стихотворение, и пытка закончится.

Кантария вела этот концерт и выглядела она, даже на мой ревнивый взгляд, сногсшибательно! В коротком антрацитовом платье, расшитом пайетками — совсем по-новогоднему. Я засмотрелась на сияние блесток и невольно задумалась о парне с такими же, как это платье, темно-серыми глазами.

— Вау! Какие ножки! — Макеев, развалившийся на двух креслах, глядя на Кантарию, восхищенно присвистнул и зааплодировал.

— Макеев! — одернула его классная.

Тот примирительно выставил раскрытые ладони и жестами объяснил, что просто не в силах сдерживать восхищение. Классная погрозила ему пальцем, а Кантария, кокетливо улыбнувшись, подняла микрофон.

Она что-то говорила про Новый год и поздравляла всех с его наступлением, но я не слушала ее, а шарила глазами по залу. Впереди сидели девятиклассники: девчонки в середине ряда, парни по краям. Чуть дальше — наши, параллельные и старшие.

Последние ряды занимали родители. Но моя мама сюда и не собиралась — под Новый год у нее всегда много работы.

Я нетерпеливо ерзала на месте. Очень хотелось, чтоб скорее выступили все, кого обязала Танкер, и началась дискотека. Именно ее я ждала, ведь тогда можно будет поговорить с Мишей.

Кантария объявила следующий номер. Я снова оценивающе посмотрела на нее, и кто-то гадкий внутри меня заявил, что я по сравнению с ней пацанка и недомерок. Я одернула футболку и снова оглядела зал, но Савельев так и не появился.

Три девчонки из девятого выступили с нелепой сценкой из школьной жизни и убежали за кулисы. Я опять обернулась на входную дверь. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Миша входит в зал. Он пропустил вперед свою маму, заботливо проводил ее до рядов, где сидели родители, а потом направился дальше. Я помахала ему, но он не заметил и уселся далеко от сцены, рядом с Алиевым и Аделиной. Тогда я достала телефон и написала ему сообщение:

«Привет! Я тебя вижу!»

По изменившемуся значку мессенджера я поняла, что сообщение прочитано. Однако ответного не поступило. Я попыталась поймать Мишин взгляд, но он что-то увлеченно шептал Аделине и не смотрел ни на меня, ни на мрачного Дамира.

Из задумчивости меня вывел оклик одной из девчонок, которые спустились со сцены.

— Иванова! Твоя очередь!

Я взлетела по лестнице за кулису. Машка кивнула мне и произнесла в микрофон:

— А сейчас перед вами выступит Иванова София. Соня очень разносторонняя девушка, — неожиданно добавила она. — Смотрите и наслаждайтесь!

Она протянула мне микрофон. Я сжала его во вспотевших ладонях и вгляделась в лица. Ни одного дружеского взгляда… и тогда я поняла, что просто не в силах читать то, что приготовила.

Тихо, почти шепотом, я начала «Мороз по коже» «Сплинов». Строчки о брошенном псе горько отозвались в моей душе.

Я смотрела на Мишу, но он даже не поднял головы и продолжал нашептывать Аделине. Комок подкатил к горлу, голос дрожал. И вдруг Миша поднял голову и взгляды наши встретились. Я с воодушевлением прочитала: «Смотрим друг другу в глаза, и по коже мороз…»

И тут я поняла, что на меня смотрит не только Савельев, но и много кто еще: мальчишки с первых рядов подталкивали друг друга локтями и давились смехом, парни на последних ухмылялись, а Макеев — тот просто ржал в голос.

Испуганно оглядывая зал, я скомканно пролепетала последние строчки.

Кантария аплодировала мне из-за кулис. Ничего не понимая, я вернулась на свое место и опять оглянулась на Савельева.

Но он снова прятал взгляд, а вот Аделина смотрела прямо. Она едва заметно кивнула и склонила голову. Парни, сидящие рядом с ней, таращились на меня и ухмылялись. Через мгновение мобильник в кармане подал признаки жизни, и я схватилась за него, надеясь, что сейчас все прояснится.

Сообщение от Аделины оказалось коротким: одна ссылка на Ютуб. Кликнув на нее, я оцепенела. Выложенный ролик заставил меня съежиться. А смешки за спиной не прекращались.

Я смотрела на экран, и мне становилось все хуже. И очень хотелось заплакать. Короткими вдохами я втягивала носом воздух, и это запросто можно было принять за всхлипы.

Видео было снято в том клубе, куда я попала вместе с Мишей, Кантарией, Алиевым и Аделиной еще осенью. Ролик назывался «Девка ловит покемонов». В темном помещении, подсвеченном неоновыми вспышками, металась девица. Узкие черные брюки, голубой лонгслив, всклокоченные светлые волосы и совершенно безумные глаза. Она кидалась из стороны в сторону, натыкаясь на танцующих. Те с брезгливостью отталкивали ее, и она пугливо озиралась. Все это сопровождалось развеселой песенкой «Сумасшедшая». Но лицо девицы было искажено гримасой ужаса, она судорожно цеплялась за людей, стулья, столы, потом вскарабкалась на барную стойку, пробежала по ней и рухнула вниз. Прямо на пол. Это была я.

Досмотрев ролик, я выключила телефон и медленно оглянулась. Я старалась не замечать устремленных на меня взглядов, я хотела видеть только одного человека. Искала поддержки у того, кто стал для меня самым важным за последние несколько дней. Я надеялась, что он хотя бы жестом, взглядом, да пусть одним движением брови выразит понимание и сочувствие! Но Миша упорно избегал смотреть в мою сторону.

Почувствовав, как в носу щиплет, а глаза предательски наполняются слезами, я поднялась и направилась к выходу.

— Ты куда, Иванова? — остановила меня классная. — Концерт еще не закончен.

— А у нее свой концерт! — встрял Макеев. — «Она сумасшедшая! Танцует до утра, ша-ла-ла-ла…» — напел он.

— Я в туалет, Майя Николаевна, — соврала я и выбежала вон из зала.

Я неслась по коридору, и мне казалось, что вслед летят хохот и гадкие шутки. Гардероб на время проведения праздника закрывали, и я, ничего не объясняя охраннику, пролезла под прутьями турникета и выскочила на улицу. Морозный ветер обжег мокрые щеки, швырнул снег в лицо. Продираясь сквозь метель, я шла в тряпичных кедах, служивших мне сменкой, без куртки, но холодно не было. Наоборот, было жарко и душили горячие слезы. И только одна мысль «Почему?» не оставляла меня. Я понимала, почему Кантария совершила такую подлость — злость и ревность толкают людей и не на такие поступки, но почему Савельев даже не посмотрел на меня?