Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович - Страница 69

Так и поступили. Отъехав менее майлы, миновав длинный, в три пролета, Северный мост со старинными статуями над перилами (неизвестно даже, кого они изображают, болтают разное, а толком не знают даже высокомудрые книжники), Бальдер придержал коней и обернулся — и Тарик проворно устроился на облучке.

Северный Королевский Шлях ничуть не отличался от виденных Тариком других: те же желтые камни, за века не знавшие сноса (болтают, святой Бено, дабы помочь мастерам, отловил и заставил месяц служить сильного беса, и тот вопреки своей натуре, скрипя зубами, укладывал камни денно и нощно). Те же майловые столбы, каменные, в рост человека, где циферки высечены глубоко, а вот королевский герб отлит из бронзы и крепится штырями. Это понятно: иногда сменяется династия, а с ней и герб. Что произошло всего год назад, когда на трон сел гаральянский князь Ромерик...

И попутчики, а также ехавшие навстречу были знакомы по прежним поездкам: конные дворяне, кареты с гербами и без гербов, габары с разнообразными грузами и пустые, коляски Ямщиков, военные повозки, крашенные в бордовый (иногда их сопровождали хмурые конники — значит, везли что-то посерьезнее сапог и сухарей). И вереница паломников, числом, как обычно, в дюжину, которых они обогнали, выглядела знакомо: все босиком, простоволосые, и мужчины и женщины одинаково одеты в серые балахоны до пят, с крючковатыми посохами. Среди них не так уж редко попадаются и дворяне, но без шляп, а дворянки — без украшений. Ага, их впереди идущий ватажник несет желтый прапорец с черным лебедем, птицей святой Вилегены, — значит, отправились к ее гробнице и шагать им не менее недели...

Когда сзади раздался отчаянный звон бубенцов, Тарик не удивился и не стал оглядываться. Как и следовало ожидать, посередине Шляха, которую всегда держали свободной для таких именно путников, вихрем промчалась коляска четверней — и очень быстро умолкли вдали грохот копыт, стук колес и трезвон бубенцов, с

которыми имели право ездить только Королевские Гонцы (конные и в колясках).

Быстро разговорились с Ямщиком, и как-то так само собой получилось, что в первую голову — о тех созданиях, что носят юбки и платья, а еще пленительней выглядят без платьев. Бальдер оказался холостяком: «Духу не хватает на такой подвиг, как женитьба, — усмехнулся он. — Да и не созрел я натурой и годами...»

Беседа протекала вполне политесно: они не ударялись в то, что именуется «жеребятиной» и «кроловскими забавами», но о многом говорили именно так, как говорят мужчины в отсутствие женщин. Спросив, насколько отвечает жизни расхожая приговорка «У Ямщика на каждой придорожной майле любушка», Тарик получил ответ, что это преувеличение («к великому сожалению», — блеснул зубами Бальдер), но все же дыма без огня не бывает. И Ямщик рассказал парочку занимательных историй — забавных и откровенных, но никак не пошлых. В свою очередь Тарик, не называя имени и не приводя подробностей, не без затаенной гордости поведал, что его подруга — из тех, кого с полным на то правом можно назвать «моя женщина», и все у них прекрасно.

«Верю, сударь Тарикер, — серьезно сказал Бальдер. — Ваши годовички частенько привирают, по себе помню, но лицо у вас, как выразился бы виршеплет, одухотворенное, а с такими лицами, я давно уяснил, не врут...» Польщенный таким отзывом, Тарик чуток развязал язык: признался, что его женщина — гаральянка с невиданными прежде сиреневыми глазищами. Бальдер сказал, что чуточку ему завидует: в Гаральяне он бывал и с тамошними сиреневоглазыми красотками, было дело, имел пылкие знакомства, но ни одна из них всерьез не затронула ни душу, ни сердце так, как неведомая ему женщина сударя Тарикера, — о простых приключениях не говорят со столь вдохновенным лицом...

На два голоса спели известное каждому Школяру «Балладино о прекрасной мельничихе». Юную красотку родители силком выдали замуж за богатого старика с доходной мельницей и прикопанным во дворе большим горшком с золотом. Урод сей превратил

молодую жену в прислугу за все, из скаредности не нанимая ни кухарку, ни служанок, тиранил и придирался, держал в обносках да вдобавок давно уже был негоден к исполнению супружеского долга. Не вынеся столь безрадостной жизни, мельничиха отправилась утопиться в омуте, но на лесной тропинке встретила молодого и красивого охотника. Тайная любовь длилась долго, и в конце концов монах-отшельник, грешивший, правда, любовью к темному пиву и охоте на диких кролей в угодьях местного барона, по всем церковным канонам объявил мельничихе церковную разлуку⁴⁷ «по причине неспособности супруга исполнять супружеские обязанности», ведь заповедано Создателем: в законной любви плодите детей, дабы не прервался род человеческий. Мельничиха вышла замуж за охотника, оказавшегося — вот неожиданность! — поместным графом, и все у них, умиленно заверил отшельник, будет прекрасно.

Потом Бальдер уже в одиночку спел «Балладино о придорожных невестах зухвалого Ямщика» — песню крайне игривую, но лишенную непристойностей. Потом, снова на два голоса, пели «Байсы постоялого двора» и «Ветреную швейку».

Одним словом, время не плелось ленивой улиткой, а за приятным провождением летело незаметно. Словно бы проехали совсем немного — а одолели перегон, и показался постоялый двор, немаленькое скопище строений, сараев и конюшен. Вопреки ожиданиям Тарика, Бальдер проехал мимо, не сбавляя аллюра.

— Не стоит останавливаться, сударь Тарикер, — пояснил он охотно. — Лошадки и не поморились толком. Конечно, надо бы дать им небольшой роздых, а самим перекусить малость. Но мы ж едем к озеру Колайтен, а там, на полпути, майлов через десять, на проселочной дороге стоит деревенька Фрыжак. К дороге там вплотную подступает поместье одной маркизы, она молодая, вдовая, но денежку умеет сшибить так, что иной торговец обзавидуется. Устроила там таверну «Услада странника», посадила распоряжаться надежного человека — и денежку гребет совком. Там яства

47

Церковная разлука — развод по всем правилам.

отменные, главным образом из свежайшей озерной рыбы, каких и в столице не отведаете — только в королевский дворец особые посланцы наметом возят в мешках с водой свежую рыбу тех пород, что в столицу попадают редко. И дворяне, и просто богатые люди, едущие в гостевые деревни, там останавливаются. И цены, доложу вам, вполне себе умеренные, и вино хорошее, и насчет чего прочего, — он ухарски подмигнул, — договориться можно легко... Вот я и подумал, что вам стоит это заведение посетить. Что скажете?

— Хорошая мысль, — не раздумывая кивнул Тарик.

Вино его не особо интересовало, и уж никак он не собирался промышлять насчет «чего прочего», а вот редких яств, каких и в столице сыщешь только в королевском дворце, следовало отведать, чтобы было о чем рассказать на ватажке: первое его самостоятельное путешествие за пределы столицы, каждая мелочь слушателям будет интересна, а уж такое...

И в самом деле, у коновязи стояли три верховых коня, карета с гербом на дверцах и еще одна, без герба, но богатая. Когда они подъехали, к ним живо подбежали двое служителей, Бальдер им велел обтереть коней соломенными жгутами, а потом напоить. И широким жестом пригласил Тарика войти.

Тарик на него всецело положился — и Бальдер уверенно выбрал столик на пустой галерее, заказал подавальщику блюда с незнакомыми Тарику названиями. Расторопный подавальщик заверил, что не позднее чем через четверть часа все будет готово, с пылу с жару, а пока что принесет прохладительное питье.

Появился приземистый мужчина средних лет, лицо у него добродушное, но глаза цепкие, вмиг окинувшие гостей так, словно искусный портной снимал безошибочно мерку на глаз. Ничего удивительного — простодушных тавернеро и хозяев постоялых дворов, особенно таких вот придорожных, не водится, они все славятся немалым знанием жизни и людей...

— Как поживаем, Кульдар? — с широкой улыбкой осведомился Бальдер. — Я вижу, маркиза тебя еще не повесила за утаенную денежку?

— Вечно вы с шуточками, почтенный Бальдер, — смиренно отозвался хозяин. — Кто ж вешать станет меня, ничтожного, за честную службу? Не прикажете ли, пока кухарь искусно суетится, подать жергень из первой ежевики? Только что первый сбор учинили, с верхушек, вы у нас с весны не были, так что не пробовали...