Рис Инари (СИ) - Дез Олла - Страница 29

Тренировки были выматывающими и вытягивали из нас с Рен все силы. А однажды, после особенно сложного занятия, Кио заявил, что мы переходим к бою на палках. И я мысленно простонала. Вот только палок мне и не хватало!

Рядом с домиком было установлено несколько чучел, набитых соломой. И теперь каждый день мы с Рен их мутузили.

Как-то утром Кио сказал, что ему нужно отлучиться, а мы с Рен переглянулись.

— Он к Юри пошел. Соскучился, — мечтательно закатила Рен глаза.

Я же только хмыкнула. Вернулся Кио злой, как разбушевавшийся слон, и устроил нам жуткую тренировку на палках, загоняв до того, что я упала в снег и подняться была просто не в состоянии, а вскоре рядом со мной рухнула и Рен. Так мы и валялись, тяжело дыша, в снегу, пока Кио колошматил двумя длинными шестами воображаемых противников.

— Она его послала, — выдала я, со свистом втягивая в себя воздух.

— Куда? — не поняла Рен.

— Далеко, — туманно пояснила я.

К Кио подошел Шиджеру и стал что-то тихо ему выговаривать. Я вот просто видела, как у Кио пар из ушей валил.

«Это ж надо так учителя довести! Никакого уважения и пиетета! Да как она могла?!», — мысленно костерила я Юри, потому что отрывался Сабуро на нас.

Через две недели я уже с огромной скоростью вращала бамбуковую палку и с силой била ею по набитому соломой манекену. Мои стойки получались на диво правильные, я перетекала из одной в другую легко и красиво.

Мы с Рен и понять толком ничего не успели, как зима перевалила за середину и стала медленно сдавать свои позиции.

И вот однажды вечером Бакэ вдруг вцепился в полу одеяния учителя Шиджеру и протяжно заголосил: «Карарин, корорин, канкорорин! Не уходи сегодня, Шиджеру! Придет! Зимняя дева придет!»

Воцарилась тишина, а учитель Шиджеру сел назад в кресло, с которого только что поднялся. Мы как раз закончили ужинать.

— Хорошая у тебя зверушка, Аика. Первый раз вижу, чтобы Бакэ-дзори привязывался к хозяевам и помогал им, — сложив длинные пальцы сказал Кио.

— Там метель! Смотрите! — воскликнула Рен, указывая за окно.

*Три обезьяны — устойчивая композиция из трёх обезьяньих фигур, закрывающих лапами глаза, уши и рот. «Три обезьяны» стали популярны в XVII веке благодаря резному панно над дверьми священной конюшни в знаменитом синтоистском святилище Тосёгу в японском городе Никко. Считается, что три обезьяны символизируют собой идею не деяния зла и отрешённости от неистинного. «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него». В русском переводе более популярна версия «Не вижу зла, не слышу зла и не говорю о зле». Известны две устойчивые производные композиции: «три обезьяны наоборот», которые видят, слышат и говорят, и обезьяны, воплощающие девиз «Audi, vide, tace» от латинского «услышь, узри, молчи».

Каждая из трёх обезьян имеет собственное имя: не видит Мидзару, не слышит Кикадзару, и не говорит Ивадзару. Выбор обезьян в качестве символа связан с игрой слов в японском языке. Иногда в композицию добавляется четвёртая обезьяна — Сидзару, символизирующая принцип «не совершать зла». Она может изображаться прикрывающей свой живот. Но она непопулярна из-за азиатской нумерологии, в которой число «4» считается несчастливым.

**Бакэ-дзори — призрак старой сандалии. Обитает в домах, где плохо ухаживают за обувью. Ожившая сандалия будет ночью слоняться по дому, кричать нечто невразумительное и распевать глупые песенки. Причём заставить её замолчать невозможно. Вероятно, она прекратит безобразие, если вы начнёте за ней ухаживать или, как вариант, выкинете на улицу.

В Бакэ-дзори может превратиться традиционная японская соломенная сандалия дзори по достижении столетнего возраста, обычно кем-то забытая в кладовке, если хозяева плохо заботятся о своей обуви.

***«Оно́» — роман американского писателя Стивена Кинга, написанный в жанре ужасов, впервые опубликованный в 1986 году.

Нигде на земле

ничего, кроме этой дороги —

снегопад весной...

Автор Танэда Сантока — японский поэт, мастер хайку, известен по-своему «свободному стилю» в этом жанре. Он опубликовал семь поэтических сборников и множество изданий «Самбаку».

перевод А. А. Долина

***

— А я думала, весна пришла, — разочарованно протянула я.

— В Долине многое зависит от ее жителей. Если у большинства на сердце весна, то она и придет раньше, — задумчиво сказал учитель Шиджеру.

— Нет, всё проще. Она устала, Шидж. Ты должен отпустить её, — покачал головой Кио.

— Из домика ни ногой! Мы сами справимся. Только за вами еще приглядывать и не хватало! — грозно сказал учитель Шиджеру, но ни я, ни Рен не прониклись.

Мы покорно склонили головы, но переглянулись, скрывая лица я розовыми, а она рыжими волосами. «Ага! Счазззз!» — прочла она в моем взгляде. «Я его не брошу с монстром одного сражаться!», — поведала мне Рен. Я же мысленно закатил глаза. Вот ведь….

— Хозяйкааааа, — протянул Бакэ, — Карарин, корорин, канкорорин! Можно мне в домик, хозяйка? Бакэ страшно.

— Конечно, мой хороший! — сказала я, едва заметным движением руки пряча его в Инро.

Да, я уже тоже так научилась, когда в сумке не всё под завязку забито тарелками с едой, гораздо проще получается ей пользоваться. Пространство позволяет вот так щелчком отправлять туда всё, что хочешь, не задумываясь, как бы туда все уложить.

— Бакэ боится, а это говорит о том, что к Юки-онна твой питомец не имеет никакого отношения. Так что можешь на этот счет и не волноваться, — сказал учитель Шиджеру.

Я сдержанно кивнула, хотя очень хотелось завопить: «А я говорила!» Но я учусь терпению, смирению… а главное — не болтать лишний раз. Хотя получается, на мой взгляд, пока из рук вон плохо.

— Спать идите! Живо! — скомандовал Кио.

Мы с Рен подскочили, отвесили поклоны и рванули на второй этаж, чтобы там, не сговариваясь, дружно прильнуть к окну, за которым все сильнее бушевала вьюга.

— Вон она! — и Рен пальчиком ударила по стеклу.

— Точно, — согласилась я, — Пришла.

Все повторялось точно, как в тот жуткий день, когда я выскочила спасать потерявшуюся в метели девушку. Только, как мне показалось в этот раз, Юки-онна плакала еще жалобнее.

Дверь нашего домика отворилась и оба лиса вышли на улицу. Они уверенно двигались по тропинке к одиноко стоящей фигуре.

Мы с Рен переглянулись и рванули вниз.

— Если мы постоим на крылечке? Ничего же страшного не случится? — бормотала Рен, пока мы скакали по лестнице.

— Не думают же они в самом деле, что мы спать уляжемся? — пожала плечами я, выбегая на крыльцо.

Далеко мужчины не отошли. Кругом метался белый снег, как будто его посадили в клетку и заперли, и теперь он, как живой, отчаянно искал выход. Ветер развивал белые одежды наших учителей. Они встали в боевые стойки, и я увидела, что у Кио Сабуро девять хвостов. Вот же хитрый лис! А еще утром говорил, что ему до восстановления далеко, как той улитке, что ползет по склону горы и все еще у ее подножья.

И тут вдруг снежная девушка протянула вперед руки и заговорила. Ее голос был отчетливо слышен, несмотря на завывания ветра и бушевавшую метель.

— Любимый! Я так замерзла тут одна. Приди же ко мне и согрей меня. Мне так холодно без твоей любви. Я погибаю, любимый. Холод сковал мои руки и ноги. Только ты можешь меня отогреть.

Ее голос был подобен колокольчику, и он звенел и звенел. Как на русских тройках вешали бубенцы на сбрую, а под дугу — колокольцы, чтобы их издалека было слышно, так и сейчас переливался вот такой звон. Только бубенцы в упряжи использовали, в том числе, и как оберег от всякой нечисти. А тут сама метель, вызванная злым духом, издавала такие звуки.