"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - "NikL" - Страница 57

В общем, дичь какая-то, которую всё списывали на заехавшего в город волшебника экспериментатора.

Пиата вовсю бесполезничала, откровенно этим наслаждаясь. Посмотрев на нее и добившись этим появления высунутого девичьего языка микроскопических размеров, я понял, что мне нужен кто-то приземленнее иномирового Истинного. Кого-то просвещенного, понимающего что к чему, пожившего эту жизнь. Стреляного воробья, шарящего за экономику и местные правила. Это ведь только в дурных романах бывает — изобрел шаурму и тебе деньги понесли пачками. Только где взять нужного человека? Особенно в гребаной академии, полной желторотых слюнтяев, отбракованных собственными семьями?

В дверь робко постучали. Я хрюкнул. Константин лениво воздел правую бровь. Пиата, что-то поняв, воробышком соскочила с подушки и встала возле хозяина, имея вид благообразный до омерзения.

Ладно, посмотрим, кого там черти приволокли. Может, это связной? Да не, слишком быстро…

За дверью мной был обнаружены опухший нос, красные щеки, заплаканные глаза, дрожащие пальцы, вцепившиеся в гримуар, а также и всё остальное, отзывающееся совокупно на имя «её светлость баронесса Ария фон Аркендорф».

Вот те раз.

///

Пиате с ранних лет нравилось наблюдать за другими. Низшие эйны невелики размерами и сами по себе, а уж с каким неудовольствием их замечают высшие, так вообще можно всю жизнь невидимкой прожить! Высшие, ха! Присосавшиеся к магии другого мира, она бы сказала! Только и всего! Конечно, ходили слухи, что все эйны когда-то были такими же большими, как и человеки, но это было давно. До того, как Ларинен сорвался в Пустоту, а потом нашел новое место для жизни.

Не суть!

Она, суть, вся в наблюдении! Сейчас Пиата, делая из себя скромняжку из скромняжек, наблюдала, как друг хозяина методично выворачивает нутро своей гостье. Та с самого начала пропищала, что пришла лично к нему, но Кейн, хамски осведомившись, не пришла ли баронесса чтобы разделить с ним ложе (чем привел Пиату в полный восторг) и дождавшись сдавленного отрицающего писка, тут же с видом принца крови заявил, что от друга и его слуги у него секретов нет! (брехал, сволочь, вестимо).

И потом начал выдавливать из красной и заплаканной девки, имеющей неприличных размеров сиськи (с голову Пиаты!) цель её визита. Небрежно, жестко, обрывая все потуги несчастной на куртуазность и на ожидание подобной. Сам хозяин Константин сидел ни жив не мертв и вслушивался в текущий диалог, имея на лице выражение «как же так можно с благородной!». Это тоже было весьма забавно.

Конечно, маленькую эйну напрягала висящая на поясе у бубнящей девушки чернокнига, от которой она ощущала злую и непреклонную волю, но грубый Дайхард Кейн тут же представил им с хозяином Спигона, а также объяснил, на кого именно злится даймон. Чем, конечно же, привёл огненноволосую сиськоносицу в еще большее уныние.

Но не остановился. Черноволосый парень, слегка нависший над гостьей, не меняя тон со снисходительно-издевательского (а он и так может!) продолжал и продолжал давить на свою собеседницу (допрашиваемую, ха!), пока та, скуксившись, буквально проорала свою просьбу. А затем… недоуменно захлопала ресницами, когда Кейн осведомился, что ему за это будет.

Пиата еле удерживала свою «маскировку», пища внутри от восторга.

Кажется, дальше будет еще интереснее!! Хороший хозяин, очень хороший! Отличного друга нашёл!

Будь барон обычным итальянцем — черта с два я бы к нему подошёл. Обычного не переспоришь. Он руки возденет, пальцы соберет в куриную жопу, как начнет болтать, так просто все умственные усилия уйдут на то, чтобы хотя бы понять, о чем он там говорит. В общем — дохлый был бы случай. Но барон был суров, он был преподаватель, воин и вообще… барон. Он не мог позволить себе в чужой стране и на высокой должности собирать пальцы в жопу и говорить скороговорками. Чем я и воспользовался.

Коварно.

— Исключено, студент. Полностью. Я не собираюсь с вами возиться.

— Возиться буду я, — тяжелый вздох вырвался из моей груди, — С ними.

На беговой дорожке неподалеку умирали три тела. Два всерьез, одно в шутку, которая точно потом выйдет мне боком. Или не мне, но выйдет. Посмотреть на хрипящих и изнемогающих Азова и Аркендорф пришли несколько ранних пташек и сам барон, но вместо этого изволили ужасаться концерту, устроенному Пиатой. Та, ни грамма не щадя своей униформы, волоклась за хозяином, спотыкаясь и падая. Любой галерный раб по сравнению с этой хитрожопой мелкой блондинистой куклой выглядел бы преуспевающим бодрячком. А уж чем она у себя вызвала крокодильи слезы — я и знать не хотел!

— Не будете, — отрезал преподаватель, — Всё обучение с огнестрельным оружием на территории академии будет проводиться исключительно со второго курса! У нас нет ни инструктора, ни его помощников, чтобы следить за вами! Хотите стрелять — идите с ними после занятий в тир!

— Не могу, — честно признался я, — С территории академии мне лучше не выходить. Вам же сообщили, что…

— А это, студент Дайхард — не мои проблемы!

— Предлагаю пари, — тут же равнодушным тоном сказал я, глядя, как Ария в очередной раз падает обнюхать пыль беговой дорожки, — Мы с вами стреляем на меткость, по вашим правилам, господин преподаватель. Если я побеждаю, то вы похлопочете, чтобы мы трое могли заниматься стрельбами, я возьму на себя обязанности и ответственность как инструктор. А если победа будет за вами, то… я выпишу вам чек на сто тысяч рублей. Без малейшего промедления, сразу же, господин преподаватель. Сию же секунду. Слово чести.

Медичи медленно развернулся ко мне всем корпусом, черные глаза итальянца впились в мои наглые немигающие зенки.

Сто тысяч — это сто тысяч. В переводе на деньги мира моей прошлой жизни (которую кое-как помню!) это приблизительно 17–22 миллиона тех рублей. Не богатство, конечно, но приличную квартиру в этом Петербурге недалеко от центра купить можно, комнат на шесть. То есть сумма приятно увесистая даже для барона.

— Не могу не поинтересоваться, Дайхард, вы в своем уме? — неспешно проговорил итальянец, продолжая сверлить меня взглядом, — Вы же понятия не имеете, как я стреляю.

— Надеюсь, что вы стреляете чертовски хорошо, ваше сиятельство, — в меру нагло ухмыльнулся я, — Было бы чрезвычайно недальновидно вчистую разгромить преподавателя, с которым предстоит еще долго заниматься.

— Быстрые деньги ударили вам в голову? — желчно проговорил начинающий всерьез злиться преподаватель.

— Нет, — покачал я головой, указывая на шатающуюся баронессу, с трудом заставляющую себя сделать следующий шаг, — Просто госпоже баронессе срочно нужно стать нормальным бойцом, а господин директор, знающий об этом, не предпринимает никаких шагов.

— А вам какая забота, студент? — резко заинтересовался Медичи.

— У девушки есть баронство, господин преподаватель. Вы же знаете, у баронов и баронесс обычно бывают баронства. Это очень полезные штуки, так что мы с её сиятельством фон Аркендорф заключили сделку…

— «Штуки»… — процедил побледневший преподаватель, резко разворачиваясь на месте, — Идемте, студент Дайхард! Я принимаю ваше пари!

Сперва Эмберхарт производил впечатление еще большего не-человека, чем вечно валяющаяся на диване похабно одетая лентяйка, но чуть позже, пообщавшись с ним, я понял, что это впечатление обманчиво. Моё альтер-эго было жестким и жестоким человеком, очень эрудированным, бескомпромиссным и склонным к быстрой расправе над неугодными, но не более того. Он прекрасно знал о своей негибкости, постоянно предлагая чересчур жестокие и кровавые методы решения текущих проблем, но понимал неуместность подобных вариантов, оставляя последнее решение за мной. Впрочем, именно в этом и была причина моей новой жизни. Эмберхарт банально не подходил ни для этого мира, ни для книги, ни для жизни. Как там говорят? «Дитя своей эпохи».

Однако, в одной-единственной сфере Алистер Эмберхарт был абсолютно не превзойдён. Он не просто родился с пистолетом в руках, его, скорее всего, боженька сам вытолкнул на белый свет, подпихивая уже своим револьвером с одной руки и благословляя на огнестрельный бой с другой! И он ни разу в жизни не позволял этому дару заржаветь в застое, а потом передал его мне. Пусть и с немалым и довольно вредным куском собственных воспоминаний и рефлексов, сделавшими из меня хладнокровного убийцу… но и это было в помощь!