Небо в кармане 2! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 20

— Интересно, я это запомню. Это что, примета такая?

— Да, одна из, — сказал «а», нужно говорить и «б».

— А откуда вы их можете знать? Если мне правильно доложили, а я в этом не сомневаюсь, за границей вы давно не бывали и никогда раньше с иностранными воздухоплавателями не общались?

— А я и не знаю, — рассмеялся. — Но мы ничуть не хуже, а во многом и гораздо лучше этих иностранцев. Взять хотя бы этот самолёт. Есть там что-то подобное? Уверен, что нет! Поэтому с полным правом могу придумывать наши, российские авиационные приметы.

— Интересный вы молодой человек, — в который уже раз улыбнулся Сергей Михайлович. — При случае выскажу личную благодарность его светлости князю Шепелеву за воспитание прекрасного сына! А сейчас пора открывать эти дверки и вылезать наружу. Степан Прокопьевич уже на месте извертелся от любопытства. Не нужно заставлять столько времени ждать заслуженного генерала. Да, мне доложили, что вы успешно сдали ему все вступительные экзамены?

— Так точно, сдал! — вытянулся, насколько можно было проделать это в тесной кабине.

— Ну-ну, довольно тянуться. В другой раз об этом поговорим. Как и о многом другом. Ну же, князь, выпускайте меня из своего самолёта! А то ещё подумают, что вы меня в заточении удерживаете, — развеселился Сергей Михайлович.

— Так всё просто, — наклонился вперёд и протянул руку. Ухватился за ручку и открыл замок. — За эту штуку тянем и открываем дверь. Вот так. И можно вылезать из самолёта…

Распахнул дверь со своей стороны, с удовольствием подставил лицо ветерку. Отлепился от сиденья, осмотрел столпившийся за оцеплением народ — нет ли там дочурок градоначальника? Ну нет у меня сил с ними общаться! Мне бы кого попроще, ту же Сашеньку, например, в собеседники. И в попутчики-сопровождающие. Ох, как не хватает мне её сейчас. Вот с кем просто так просто, раз и в дамки! И не нужно сутками кружева словесные плести, терять время на длительные и наверняка безрезультатные ухаживания.

А все остальные? Почему кого-то ещё не опасаюсь? Вон их там сколько, так и стреляют глазками. Так эти другие или умнее и не пристают с пустыми разговорами, или положением не вышли.

Вылез наружу и первым делом скинул с себя куртку, стянул с головы шлемофон. Вот какого лешего я всё это на себя надеваю? Наверное, по ещё той привычке! Правильной, вбитой инструкторами в голову намертво!

Но ведь это и хорошо, нечего раньше времени расслабляться. А то начнётся с малого, сначала куртку в жару не стану надевать, а в кабине сквозняк. Значит что? Привет простудам! Антибиотиков ещё нет, а если пневмония, тогда что? Помирать от собственной лени?

Или ещё чего хуже — в один «прекрасный» момент про привязные ремни забуду. А потом и вообще перестану пристёгиваться…

И закончится это грустно…

— Солнце сегодня припекает особенно жарко, — посочувствовал мне Паньшин.

Подкрался из-за спины, а я его и не услышал за общим гомоном. Обернулся:

— В небе это не ощущается, но стоит только приземлиться, как оно с яростью накидывается, испепелить пытается. Водички бы испить. У вас случаем не найдётся?

— Нет, но могу организовать. — Александр Карлович отошёл в сторонку, постарался хотя бы ноги в падающей от самолёта тени укрыть. — Сейчас всё будет.

И поманил кого-то из толпы рукой. Кого, я уже не видел, моим вниманием завладели подошедшие Романов с Валевачевым. Ну да, это я дурень, мышей не ловлю, а генерал пассажиру высокопоставленному помог на землю спуститься, плюсики заработал. И сейчас ни на шаг не отходит, сопровождает.

— Николай Дмитриевич, просил же вас просто провезти Его высочество, а вы что сделали? — хмурится Степан Прокопьевич.

— А что я сделал? — делаю удивлённое лицо.

Смотрю на полковника, и великий князь вдруг неожиданно мне подмигивает. Из чего тут же делаю вывод, что Валевачев в этом случае выступает в роли няньки. Сам на себя такие функции он вряд ли мог взять, кто бы ему позволил. Значит, поручили. И понятно, кто поручил. А Сергею Михайловичу всё это явно не по душе, не мальчик давно, но и деваться некуда, приходится терпеть.

— Пошли на поводу у Его высочества, устроили в небе выкрутасы. Мы тут внизу только охали и ахали, когда наблюдали, какие славные кренделя ваш самолёт прямо над нами выписывал!

— Всего лишь дал Его высочеству один небольшой урок по управлению самолётом. Кстати, так и не спросил вас, Ваше высочество, понравилось ли вам летать?

— Честно сказать, не очень, — великий князь успел опередить с ответом собиравшегося сказать что-то гневное Валевачева.

А Степан Прокопьевич тихонечко выдохнул, удивившись такому неожиданному ответу и обрадовался. Но явно поспешил, потому что Романов сказал дальше то, от чего удивился не только генерал, но и прислушивающиеся к нашей беседе офицеры.

— Умения не хватает. Необходимо нарабатывать нужные навыки. Надеюсь, Николай Дмитриевич сделает одолжение и мне в этом поможет?

— Конечно, помогу, Ваше императорское высочество, — согласился. А кто бы на моём месте отказался? Дураков нет! — Вот только не знаю, появится ли в скором времени у меня такая возможность. Учёба в стенах Михайловского училища очень напряжённая и потребует от меня полной отдачи.

Стою в окружении столь важных персон, разговариваю, а сам на Паньшина смотрю. Он уже где-то бутылку воды раздобыл и показывает мне её из-за генеральской спины. Холодненькая, сразу понятно по запотевшему стеклу.

— Ничего, мы со Степаном Прокопьевичем в вас верим, князь. А время мы с вами уж как-нибудь да изыщем. Ваше превосходительство, предлагаю не докучать Николаю Дмитриевичу своим вниманием. Ведь кроме нас с вами есть и другие желающие подняться сегодня в небо? — Сергей Михайлович тоже увидел, в какую именно сторону и на что конкретно направлен мой взгляд и всё быстро сообразил. И решил пойти мне навстречу, закончить этот разговор, но в окончании заключительной фразы как-то особо выделил слово «сегодня» и я сразу насторожился. И про воду забыл!

Тут же посмотрел на генерала и вопрос в моём взгляде углядел бы даже слепой. Но Валевачев предпочёл ничего не заметить, тут же согласился с Его высочеством, и пара в сопровождении ближнего круга быстро удалилась прочь.

Вздохнул, проводил взглядом, пока они за оцепление не ушли — нет, надо как-то улетать из этого города. И поскорее! Вроде бы всё, что можно, я здесь сделал. И даже больше. Не особо в это верю, но, возможно, даже вступительные экзамены сдал. И если это на самом деле так, то дальше будет и проще, и в то же время значительно сложнее жить. Наверняка слухи среди абитуриентов и будущих однокашников о таком проявлении особого участия со стороны начальника училища к никому не известному поступающему не останутся без внимания. Во что это выльется, не знаю. Попытаются как-то отыграться? То, что я князь, в этом случае большой роли не играет, там все такие же дворяне, и все на почти равных правах.

Тут как раз Паньшин подошёл, бутылку откупоренную мне протянул. Приложился, прополоскал рот, хотел сплюнуть, да вовремя спохватился — народа кругом много, всё внимание толпы к нам приковано. Не поймёт благородная публика подобного проступка. Пришлось глотать. Следом и второй глоток улетел, и третий. Хорошо пошла! Хлебал жадно, но прилично — полилась благодатная влага в горло, защипала язык пузырьками. Или это пересохшее горло так зашипело, всасывая в себя вожделенную влагу…

О чём я думал? Об училище и предстоящих мне трудностях? После утолённой жажды это показалось пустяком. Ладно, никуда не денусь, справлюсь. Они же там мальчишки великовозрастные, а у меня за плечами груз прожитых лет, накопленный жизненный опыт. И училище я прошёл не чета вашему, и повидал столько, что на всех вас хватит и ещё на столько же останется!

Подошедший к перрону Варшавского вокзала столицы поезд заскрипел тормозами, лязгнул в последний раз сцепками и остановился. Паровоз зашипел, шибанул вниз паром и успокоился, укутался в белую шубу и замер, запыхтел размеренно, потихоньку остывая и успокаиваясь.